Он в первый раз увидел Её в кабинете начальника. И ощутил, как ёкнуло сердце. Впервые в жизни испытал это расхожее выражение собственным, неожиданно вздрогнувшим и тревожно забившимся мотором…

Дарья была одета в тот день в лёгкое летнее платье, воздушное, струящееся и волнующее. Юбка едва прикрывала половину бедра, оставляя обзору её аккуратные стройные ножки в изящных туфельках на тонких каблучках. И кожа – гладкая, загорелая, манящая. Игоря обдал жар, и он почувствовал, как щёки его затопил румянец, выдавая все нескромные мысли о ножках и о том, что спрятано там вверху, под развевающейся тонкой юбочкой.

А она, словно уловила это и посмотрела на него очень строго. Ему стало ещё жарче. Будто она могла насквозь смотреть в его черепную коробку и читать все невольные отступления, даже самые интимные.

Потом он часто её встречал на территории комплекса, и порой даже пытался пообщаться с ней. Раньше он всегда считал себя женским любимцем и легко заводил новые знакомства. Непринуждённо и складно заговаривал, так же свободно поддерживал контакт и даже шутил остроумно и смешно. А тут – как отрезало. Все слова разом из головы улетучивались, стоило только в её присутствии открыть рот. Даже руки потели, и к щекам приливала подростковая краска стыда, от чего Игорь ещё больше смущался и робел пред этой девицей. Он сам себе становился противен, чего уж ждать от девушки!

Он потом украдкой смотрел ей в след и всё пытался понять, что именно в ней есть такого, что так на него действует? И никак не мог найти. Самая обычная. Привлекательная молодая женщина, лет 25 – 29. Но таких вокруг – сотни мимо ходят. А эта – его тревожила и цепляла, и из-за этой необъяснимой тяги, казалась ему загадочной и ещё больше нравилась.

И понадобилось определённое время, прежде чем Игорь научился хоть немного справляться с охватывающим его волнением при каждой встрече с Дашей. Он всё думал: «что я ей скажу? а вдруг я ей не понравлюсь»? Но, в конце концов, он отважился не просто с ней заговорить, а даже утащить её в свой кабинет и отгородиться от всего остального мира. И там, наконец, сумел нормально познакомиться. Он тогда вдруг заметил, как дрожат у неё ресницы, как боится она поднять на него глаза и только рассматривает сцепленные в замок тонкие белые пальчики, напряжённо раздумывая о чём-то. Осознание её неловкости явилось приятным открытием, придавшим ему сил и разом расслабившим его самого. Раз ей не всё равно – значит, не безнадежно! Он даже на свидание её пригласил.

И она, хоть и тушевалась, и колебалась, но согласилась пойти с ним ужинать.

И потом его жизнь как-то вся переменилась.

Ему стало казаться, что собственная супруга, говоря традиционную фразу о том, что она за ним, «как за каменной стеной», просто хотела, чтобы он делал всё в жизни для Её персонального счастья – зарабатывал деньги, возил Её отдыхать и баловал подарками. И семья для Веры это – в первую очередь, Она сама, потом Сын. И только где-то там, на задворках, или как источник финансовых поступлений, был уже он, Игорь. И она вела себя так, потому что считала, что он ей должен всю оставшуюся жизнь и всего себя за то, что когда-то она снизошла и ответила согласием на его предложение о браке.

Теперь к нему пришло позднее прозрение, что он тогда поторопился с женитьбой. Или женился не на той женщине. Почему-то всё чаще в голову к Игорю стали заползать крамольные мысли о том, что его жизнь, возможно, могла бы стать совсем другой, окажись рядом с ним такая женщина, как эта Даша.

Он стал на работу ходить с каким-то новым радостным предчувствием – постоянным ожиданием случайного свидания с ней. Нанизывая крохи мимолётного общения на нить желаний, чтобы хотя бы издали лишний раз её увидеть, полюбоваться со стороны и помечтать о ней.

От одного только взгляда на неё у Игоря замирало всё внутри. Какая же она красивая! Все мысли сразу исчезали в тот момент, когда его глаза встречались с её распахнутыми навстречу сияющими глазами…

Но дома, по-прежнему, ждала жена. Ставшая в последнее время для него недостаточно привлекательной и не слишком умной. И если бы она хоть работала! А то целыми днями занималась ерундой или с подружками такими же, как сама, часами висела в соцсетях. Игорь вдруг даже стал замечать за собой, что он начал придираться к Вере. Особенно сильно она раздражала его после редких, но таких упоительных, сладких свиданий с Дашей. После них он испытывал некоторый стыд перед законной супругой, или разочарование из-за невозможности оставаться с той, к которой тянется душа. И из-за навязанных ему обязательств и ложного чувства долга, Игорь на ровном месте мог вспылить и без видимой причины устроить ссору.

И Вера, похоже, что-то заподозрила. Занялась собой, поменяла причёску и даже принялась ходить в фитнес зал, чтобы подтянуть фигуру и стать лучше, вернуть молодость и сексуальность. Глупая. Не в её фигуре дело и не в волосах. Просто от него ушло это слабое, едва ощущаемое чувство к ней. Игорь очень старался поначалу и даже внушал себе, что он свою жену любит, но за много лет совместного проживания он так и не сумел на самом деле её полюбить. Особенно когда ему встретилась Даша. От одной только мысли о ней его захлёстывала волна нежности и трепета, и незнакомые новые ощущения наполняли его до краёв. На этом фоне всё остальное, связывающее его с женой, выглядело просто фальшивкой, жалким подобием чувств.

И ему было стыдно перед Верой за то, что он не оправдал её надежды, когда она согласилась стать его женой. Она ему поверила, что он «в горе и радости» навсегда останется с ней. А он – так просто взял и влюбился в другую…

И такая размеренная и спокойная жизнь Игоря Розовского накренилась и дала трещину. Которую пока видел только он один. И изо всех сил старался удержать своё лопнувшее уже, но ещё не распавшееся на куски, супружество.

13.

Утром Аврора снова отправилась в санаторий, чтобы сделать недостающие замеры. Погожий сентябрьский день благоволил работе на свежем воздухе. И давно омертвевший, поросший мхом и плесенью заброшенности корпус воспринимался, как часть внешнего мира, словно каменные скалы, с выдолбленными в них стоянками первых людей.

Отовсюду через разбитые окна вливались солнечные лучи, озаряя груды опавших листьев, обломков веток и мошкару, роящуюся в потоке света, словно стаи снежинок, кружащихся в ночи под фонарем. И Аврора даже в глубине этажа ощущала дуновения тёплого ветра и доносящиеся запахи камфарного дерева, растущего по соседству.

Несколько часов у неё ушло на тщательные измерения помещений и перенос данных в блокнот. Последовательный план по этажам уже вырисовался на бумаге, и в голове сложилась схема распределения конструктивных и второстепенных стен. Оставалось сделать заключительный аккорд – промерить последний на этаже номер.

Уже устав от монотонной работы, она добралась до крайней комнаты с балконом, где такая странная лестница вела на чердак, ставший началом её невероятного приключения.

Записав габариты помещения, она вышла на балкон и сняла замеры с него. В плане отметила лестницу, указав все привязки и точные параметры конструкции.

И тут она поймала себя на том, что её так и тянет снова забраться наверх и ещё раз оказаться в другой обстановке, в незнакомом мире. Рука непроизвольно коснулась затылка и пощупала свежую шишку. Немного поколебавшись, Аврора всё-таки отложила блокнот и сумку на подоконник и налегке полезла по ступенькам.

На чердаке она распрямилась и огляделась, привыкая к темноте. Всё тот же ворох забытого хлама. Да плотное одеяло из пыли, годами оседающей и хоронящей под собой всё, что когда-то было нужно людям, а теперь отброшено, списано на пенсию и предано забвению.

Аврора двинулась вглубь, в поисках какого-нибудь другого такого же люка. Возможно, она в прошлый раз спустилась в иное отверстие, поэтому там всё оказалось таким необычным. И стоит ей сейчас найти этот второй люк, как сразу разгадается загадка чудных перевоплощений пространства и выяснится, что ничего паранормального во всём этом нет.