Сейчас, когда моя злость немного улеглась, на смену пришло удивление по поводу того, как разительно изменилась Лавина. Дело даже не в осунувшемся лице и нездоровой худобе. Раньше ее взгляд был полон жизни, радостного блеска и – что больше всего меня раздражало – добротой. Но там, где раньше горел огонь, сейчас виден лишь леденящий душу холод, а там, где пряталась любовь, затаилась лютая ненависть. Кажется, ее глаза даже посветлели на пару тонов. Они пронизывают насквозь своим ледяным презрением. Язвительная усмешка, замершая на губах, и едва поднятая бровь, выражающая недоверие и затаенную злобу, заставляют меня содрогнуться. Вряд ли кто-то из игроков добровольно подойдет к ней с каким-то несущественным вопросом. Это не милая девушка, а дьявол во плоти. Серьезная соперница, которой чуждо все человеческое. В чертах ее лица не видно ни обиды, ни отчаяния, ни намека на внутреннюю слабость. Да и черт с ней! Глупо было бы надеяться, что все пойдет гладко.

Тем временем мы подошли к следующей развилке. Длинный неопрятный парень – кажется его зовут Диез – вновь исчезает в коридорах. Смешно наблюдать за тем, как этот инфантильный неуклюжий идиот искренне радуется своей полезности. Не считаю нужным напрягать свой мозг, потому что задание точно не предусмотрено для меня. Мой черед еще придет, а пока я просто следую за группой восторженных игроков. Кажется, и мы с Энджелом были такими же пять лет назад. Брат искренне верил, что игра станет самым большим приключением в его жизни. А потом проклятая Корпорация убила его, и остатки моей веры во что-то хорошее окончательно утонули в реке дерьма… Энджел! Как обычно, при мысли о нем сердце наполняется одновременно нежностью и тревогой. Он – мое слабое место, я становлюсь сентиментальной, а значит, уязвимой. Не думать об этом! Ни за что!

Диез возвращается и с горящими глазами объявляет о том, что в коридоре справа сталагмиты играют знаменитый отрывок из «Партиты для Флейты» Баха. Не понимаю, как эти сосульки в принципе что-то могут играть?

Так проходит около часа и мы, наконец, покидаем бесконечные пещеры с «играющими» сталагмитами и сталактитами. Искренне надеюсь на то, что организаторы дадут нам отдохнуть.

Вопреки опасениям, мы достигли конечный пункт на сегодня и оказались в большом каменном зале, в котором нет ничего, кроме массивного стола по центру и десяти металлических дверей по периметру. Это наш отель на ближайшие… сколько ночей? Игроки жалуются на отсутствие солнечного света. Паникерша Триша театрально вздыхает о «тюремных» условиях. Кто-то говорит, что сырость вредна для здоровья. Я же рада и этому. Потому что, на самом деле, игра – вот что вредно для здоровья.

Каждая из дверей подписана цифрами и игровыми именами. Договорившись встретиться за столом после небольшого перерыва, игроки расходятся по своим ячейкам, и я, наконец, оказываюсь наедине с собственными мыслями. Сложно изображать обычного человека, не имеющего представления о грозящих опасностях, притворяться, что мне интересны эти людей и скрывать за маской безразличия внутреннее волнение.

Оказавшись в своей ячейке, я оглядываюсь по сторонам. Скромный интерьер ограничивается узкой кроватью, деревянным столом и стулом, на спинке которого уже приготовлен хлопковый белоснежный костюм с вышитой на груди эмблемой Корпорации. Справа от двери можно видеть раковину с небольшим зеркалом. За полиэтиленовой ширмой унитаз и небольшой керамический поддон, над которым расположена лейка на шланге – иначе этот душ никак не назовешь. На деревянном столе ожидает скромный ужин – пара тюбиков с красивыми названиями и совершенно пресным содержанием и бутылка с водой, которую я сразу же опустошаю. Но больше всего я радуюсь предмету на застеленной белым бельем кровати. Хватаю его и с трепетом прижимаю к груди – маленькую книжку в потрепанном кожаном переплете со стихами известных шведских поэтов. Я так опасалась, что больше не увижу его! Что на этот раз разрешенный единственный предмет был конфискован организаторами при обыске перед началом игры! С любовью открываю первую страницу и читаю надпись: «Моей дорогой сестрице Хелене. Надеюсь, поэзия способна растопить твое холодное сердце. Прочти пару строк в промежутках между препарированием лягушек и вспомни, что у них тоже есть душа. Шучу. Люблю. Твой Энджел».

Улыбаюсь, вспоминая, как брат вручил этот скромный и показавшийся мне тогда совершенно ненужным подарок, когда узнал, что я поступила на биологический факультет. Сажусь на кровать и начинаю листать страницу за страницей, с грустью всматриваясь в пометки на полях, сделанные рукой Энджела. Мне даже не нужно притворяться для организаторов: печаль на лице говорит сама за себя. Бедная девушка вспоминает о своем несчастном брате, оплакивает его ужасную гибель пять лет назад. Она вернулась, чтобы пройти игру и восстановить его память и доброе имя! Конечно же, логично, что она взяла с собой именно этот предмет – все люди так сентиментальны! Отлично! Пусть так думают. В душе поднимается волна ликования, потому что на самом деле важно то, что скрывается внутри, тщательно спрятанное и безупречно отутюженное в кожаной обложке книги. ОНИ думают, что контролируют каждый наш шаг, что знают все про нас. Но ОНИ не в силах проникнуть в мои мысли. Поэтому я продолжаю со скорбью на лице листать сборник, а сердце танцует от радости – у меня есть своя тайна. То, что Корпорация Антакарана не знает. То, ради чего я здесь.

***

Вдруг раздается стук, дверь открывается и раздаются шаги. Даже не поворачивая головы, я точно знаю, кто это.

– Мог бы дождаться приглашения войти. Что, если бы я была неодета или принимала душ? – с раздражением замечаю я, все еще не глядя на Алекса.

– А я на это и рассчитывал. Что ты здесь делаешь? Совсем с ума сошла? Не знаешь, как это опасно? – шипит он.

– Решила немного поразвлечься, не хватает острых ощущений, – язвительно кидаю я в ответ. – Кстати, тоже самое могу спросить и у тебя. Какого черта ты потерял здесь?!

– Тебя это не касается.

– Взаимно.

В воздухе повисает молчание. Все как обычно, как и три года назад. Ничего не меняется.

– Как я скучал по нашим продуктивным беседам, – наконец, смягчается Алекс и дарит свою обезоруживающую улыбку. – Мне тебя не хватало. Позволишь обнять старую знакомую?

«Нет! Это слишком опасно!» – тревожусь я про себя.

– Конечно, – равнодушно произношу вслух. Он притягивает меня за плечо и крепко прижимает к себе. Какое чудесное тепло исходит от этого человека! Как хочется расслабиться, положить голову к нему на грудь и рассказать все, что на душе: через что мне пришлось пройти за последние три года, что я чувствовала, когда мы были вместе, что мучает меня в эту минуту. Но, как и прежде, я сдерживаю себя.

– Как ты попал сюда? Думала, ты перестал ползать по этим игровым форумам и квест-сообществам? – спрашиваю я его с усмешкой.

– Так получилось, – уклончиво отвечает Алекс, – решил, что стать богаче на три миллиона не повредит. А ты?

– Просто отправила заявку.

– Но зачем?

– Если бы знала, что увижу здесь твою самодовольную мину, то подумала бы 1000 раз.

– Понятно, – смеется он, – моя Лолочка не меняется. Мне тебя не хватало.

Прежде чем я успеваю опомниться, он берет мою голову в свои руки и целует в губы. Опасная волна нежности и любви грозят затмить разум, но я не в силах остановить его.

– Это был последний поцелуй, дальше мы – соперники, – Алекс отстраняется от меня и подмигивает, лукаво улыбаясь. – Отлично повеселимся, я уверен.

– Отвратительный жест, сукин сын, – смеюсь я, преодолевая душевную боль. Молчу некоторое время, не в силах вымолвить это имя:

– А что с Лавиной? Как она, черт возьми, здесь оказалась? Кажется, она лежала в коме без шансов?

– Не знаю, – пожимает Алекс плечами, – врачи иногда ошибаются.

– Расскажи мне, наконец, как закончился финал? – неожиданно нападаю я на него. – Это может быть очень важно!

– Я тебе уже тысячу раз говорил: Лавина пошла в комнату с артефактом, совершила обряд, и через ее голову прошел высокий разряд тока – подарочек от нашего общего друга Планка. По правилам Маэстро я вынужден был остаться в последней комнате, чтобы подстраховать ее. Это все.