Первой заговорила Вивьена:
– Я думала, что никогда тебя больше не увижу, Белфард. Сегодня ночью ко мне явилась мать-настоятельница и сказала, что Превосходительство потребовал от меня быть на рассвете в саду. Ты хоть представляешь, как я удивилась, увидев тебя?
– Это моя награда за путь, что мне предстоит проделать уже сегодня, – с грустью в голосе произнес Белфард. – К полудню я уйду из Обители и, возможно…вероятно…уже никогда не вернусь.
Виви смотрела на него с беспокойством. Но не стала задавать вопросов.
– Ты нарушил мой покой, чтобы опять оставить наедине со своей печалью. Ты эгоист, Белфард, – он, тем не менее, не услышал нот обвинения в ее голосе.
– Я знаю, Виви. И самый худший из них.
– Я все равно рада, что мы встретились, – с улыбкой произнесла девушка. – Ничто в жизни так не ободряет, как вскрытие старых ран. Они ноют, причиняют боль, но в конченом итоге ты привыкаешь к ним, как к старым друзьям.
– Прости меня, Ви. Я не смог удержаться, – Белфард стыдливо спрятал глаза.
– Я понимаю, – попыталась успокоить его Виви. – Я бы тоже не смогла, будь у меня такой шанс… Ты пойдешь один?
– Нет, со мной будет Калавий и еще пара братьев из Ордена.
– Это хорошо, – с облегчением сказала Вивьена. – Слава Калавия доходит и до стен нашего храма. Он истинный воин Пути, и всегда оставался непобедим.
– Он оставался непобедим, потому что ублюдок умеет хорошо убивать, – язвительно отозвался Белфард, – Если найдется тот, кто убивает лучше, его победы закончатся.
– Ненависть ненадежный союзник, Белфард, – с укором сказала девушка. – Что дает это чувство, кроме самого себя?
– Оно позволяет выживать, – сердитым тоном ответил он.
– Выживать помогают вера и убеждения, а вовсе не ненависть. Я вижу, что за три десятка лет твоя душа так и не нашла тропинку, ведущую к Пути. Ты блуждаешь в сумерках, но рано или поздно Матерь укажет тебе дорогу, – сказала Виви, обняв ладонями его лицо.
– Она уже указала… – саркастично произнес Белфард. –Только нужно это больше ей, чем мне.
Вивьена начала гладить Белфарда по голове и тихо напевать мелодию:
Усталый сверчок, заходи за порог
Расскажи мне, что в поле творится?
Там трава и цветы, отблеск свежей росы
И туман, что стеною клубится…
– Все такая же смоль, а не волосы, – с улыбкой произнесла девушка. – Черны как ночь, и на них все еще не взошли звезды седины.
– Ты красиво поешь… И говоришь. Не то, что я – бездарный чурбан и бесчувственный рубака.
– Ты просто приносишь в этот мир прекрасное по-своему. Жаль, что ты этого не видишь, – ее голос звучал печально.
Около часа они лежали и говорили обо всем и ни о чем, и даже дождь на время перестал лить, чтобы не нарушать этот интимный момент. Потом Виви положила голову ну грудь Белфарда и сказала:
– Тебе пора…
На одно мгновение Белфард решил бросить все, схватить ее за руку и бежать, бежать куда глядят глаза! Но вовремя осознал, что слишком многое зависит от него. Кроме того, инквизитории всегда находили беглецов – рано или поздно. И кара их была неотвратима. Но он не желал такого для Виви.
– Да, мне пора, – сокрушенно ответил он.
Белфард вынул мысли из омута недавних воспоминаний.
«Пора седлать Золотце. Время покоя ушло, настал час огня и меча».
Пока Белфард снаряжал лошадь, снаружи стали доноситься звуки ругани. В конюшню, как пыхтящий локомотив, влетел Превосходительство. Следом семенил преподобный Серафим.
– Это право трибуна решать, кто с ним может идти! – яростно грохотал Его Святейшество.
– Это право никто не нарушает. Но и вы не в праве запретить нам отправить с ним своего человека, – парировал Серафим.
– Своего человека?! Здесь все были свои, преподобный, пока вы не начали плести свои интриги!
– Сейчас интригами пахнет ваша затея, Превосходительство. – отозвался Серафим. – Вы так и не назвали нам четкую цель этого похода.
– Их цель – нести огонь Очищения на Пути Матери, – отрезал Превосходительство. – Цель у нас одна, и она никогда не изменится!
– Вы прекрасно понимаете, о чем я, и игра словами здесь и сейчас неуместна, – преподобный недовольно покачал головой. – Вы властитель в Обители, но Храмовый Совет создан для того, чтобы ваша власть не стала культом одного человека.
– И именно поэтому вы влезаете в мои дела и приставляете к «моим людям» своих надсмотрщиков? – язвительно спросил Его Святейшество.
– Да, именно поэтому, – коротко ответил тот.
Серафиму очень повезло, что в этот раз Превосходительство решил выйти из покоев без оружия, иначе голова преподобного случайно оказалась бы в конском навозе. Превосходительство подошел в упор к Серафиму и вонзил в него свои вгляд. Было видно, что тот хотел сделать шаг назад, но вовремя сообразил, как бы это выглядело. Белфард увидел, как комок прошел по горлу преподобного.
Превосходительство еще с пару секунд попялился на Серафима, потом резко развернулся на каблуках и направился к Белфарду.
– Планы меняются, – сказал Его Святейшество. – С вами поедет еще один.
– Кто? – вскинул брови Белфард.
– Моран.
«Если и есть в мире книга, описывающая всех паразитов на земле, Моран в ней точно описан как самый навязчивый. Так этот клещ вцепился в мою мошонку и не отпускает ее уже шестьдесят проклятых лет!»
Превосходительство отвел Белфарда подальше и перешел на шепот.
– Он не должен знать цель вашего похода.
– Как же мы ее скроем, если этот ублюдок развесит свои уши? – удивился трибун. – Да он не будет спать, лишь бы не пропустить то, о чем мы говорим.
– Я не знаю, – отмахнулся Его Святейшество. – Придумай что–нибудь. Моран в мои планы не входил.
«Я уверен, что он не входил в планы самого Бога, но что-то в небесной канцелярии в тот день пошло не так, и кто–то решил погадить Мораном сверху».
– Что ж, буду импровизировать, – с иронией отозвался Белфард. – Может, случайно толкну его с обрыва, кто знает?
– Убийство брата без должных причин страшный грех, – строго ответил Превосходительство. – Такие шутки тут неуместны.
«Я шут, но сейчас я не шутил».
– Седлай лошадь и по пути загляни в арсенал, – уже в полный голос продолжил Превосходительство. – Запасись всем необходимым. Остальные уже там. Провизию в поход я также распорядился доставить туда же из кухни.
Белфард взял лошадь под узды и прошел мимо Серафима.
– От вольнодумства до ереси один шаг, трибун. Ты встал на сторону не того человека. Что-то здесь не так, и я уверен, ты тоже это почувствовал. Если ты захочешь что-то сказать, сообщи об этом Морану. Он найдет способ передать нам твои слова, – произнес он Белфарду в след.
«О, я обязательно сообщу Морану, чтобы тот шел на хрен».
За спиной трибуна возобновилась ругань.
Подойдя к арсеналу, он привязал Золотце к ограде. Здесь же мирно щипали траву еще четыре скакуна. Внутри его уже ждали. Калавий, Бомо и док Хобл были в полной экипировке. Моран стоял в стороне и смотрел в пол, пока капеллан буравил его своим взглядом, закусив кончик трубки во тру.
– Опаздываешь, – бросил капеллан.
Белфард его проигнорировал.
– А вот и наш трибун! – интендант Кребс всегда был в хорошем настроении. – Поздравляю и выражаю тебе свое почтение. Первый трибун в Ордене, кто бы мог подумать! Твои гостинцы на столе. Три десятка патронов для револьвера, столько же ружейных, собственно, сам револьвер и винтовка, и кое-что по мелочи – ружейная смазка, кремень, спички, табак, фляга с водой и тарелка с приборами. Веревка и котелок у вас общие, их уже забрал Бомо.
– Табак оставь себе, – Белфард покосился на капеллана, – Что на счет Золотца?
– Ваша мадам свежеподкована и накормлена под завязку, – шутливо ответил интендант. – По пути пропитание она себе добудет сама – луговых трав там в изобилии. Также кобылу осмотрел ветеринар. Не смотря на почтенный возраст, она здорова, бодра и весела. Как он выяснил последнее, лучше спросить у него. Шоры на стойке, старые, но надежные. Конская броня там же.
