— Привет, — бархатный голос донесся до ушей Кучики.
— З-здравствуй, Ичиго, — заикаясь, пролепетала девушка, не представляя, что ей делать теперь. Она уже второй раз за день оказалась в таком положении, но сейчас на нее накатывало изумление и легкая паника.
Но останавливаться парень не собирался. Осторожно обхватив запястье девушки, большим пальцем он соскользнул в ее ладонь, нежно очерчивая контур линий. У Рукии перехватило дыхание от этих ощущений. «Это очень… чувственно», — она заставила себя обернуться, осторожно вынимая ладонь из руки Куросаки. Но ощущать его нежные прикосновения не было тоже самым, как увидеть его несколько потерянное и грустное лицо. Печальная улыбка застыла на его губах, когда он осматривал ее. Он запечатывал в сознании ее удивление, уходящую нежность, как тогда, когда они прощались. Он пытался впитать в себя ее образ тогда, боясь, что больше никогда ее не увидит, как он это делает и сейчас. Хоть он и понятия не имел, что ее привело в мир Живых, но он был рад, что сейчас она перед ним.
— Как дела? — вот и все. Все, что он сказал. Просто и без усложнений. Он не хотел давить на нее грузом того, что хочет снова видеть ее влюбленный взгляд. Он не мог ей ответить взаимностью сполна, но ему нравилось то, что между ними могло быть хотя бы в такие секунды. Иногда, когда они могли бы оставаться наедине. Легкий, ни к чему не обязывающий флирт с очаровательной девушкой — что могло бы быть лучше для него? «Что-то типа поцелуя на прощание, мотоцикл и закат. Хах, романтика, да и только» — думал он много раз.
— Н-нормально, — Рукия то ли сказала, то ли всхлипнула, но из-за того, что они говорили шепотом, понятно не было. — Я по приказу Главнокомандующего Ямомото. Осматривала город, проведала тебя…
Она оборвалась на полуслове, как только поняла, что ее слова его и огорчили, и обрадовали одновременно. Недоумение застывало на ее лице, когда он что-то про себя думал, однако не говорил. Только эмоции четко различимые на его лице, выдавали Куросаки с потрохами.
— Я вижу, что все в порядке? — она неуверенно задала, возможно, самый глупый свой вопрос.
— Как видишь, — не стал отрицать Ичиго и больше ничего не предпринимал.
Она сообщила ему, что возвращается она уже утром, что планировала переночевать у него, а — не гуляя по ночному городу. На ее удивление Ичиго не стал ложиться спать, а был неожиданно разговорчив сегодня. Он почти всю ночь рассказывал ей, что нового произошло с тех пор, как она последний раз была в мире Живых, хотя и было это не так давно. Он терпеливо слушал ее рассказы о тренировках. Про Ренджи она упоминала вскользь из разряда «с-ним-все-хорошо».
Казалось, Куросаки это устроило внешне, однако он все понимал. Он знал, что когда-нибудь это произойдет, и Абарай заберет ее себе, не оставив Ичиго и шанса. А последний и не сопротивлялся по разным на то причинам. Ему и на земле неплохо живется, он тут не одинок. «Как и она не одинока там», — успокаивал себя Ичиго. Он был слишком малодушен, чтобы признаться себе в том, что он просто наслаждался ее чувствами, сам не испытывая подобного в ответ. Но она ему нравилась в какой-то мере, но не настолько, чтобы воевать за нее.
*
За окном показались первые солнечные лучи. Кучики оживленно подскочила с кровати, смотря на время.
— Ой, осталось совсем немного времени, Ичиго, — с ноткой грусти произнесла Рукия. — Я была рада тебя видеть.
Ее голос струился теплотой. Кучики именно в этот момент поняла, что щемящее чувство ее отпустило, что она больше не сгорает рядом с Ичиго, что ей спокойно и тепло рядом с ним. Он всегда останется ей близким другом, близким человеком. Она порывисто его обняла, хотя позволить такое себе не могла, потому что так нельзя — так не принято. Но, к ее удивлению, Куросаки не отстранился, а, словно ожидая именно этого, одним движением обхватил ее подбородок, нежно поглаживая пальцем, наклонился к ней. Он с силой прижался губами к — ее, пресекая возможность Рукии уйти от поцелуя. Он сминал ее неуверенность и другие преграды перед ним. Наслаждаясь тем, что трепета от нее он все-таки добился. Девушка, некогда влюбленная, не могла не отреагировать на такое: Кучики тихонько застонала в его объятиях. Куросаки же втягивая внутрь ее губу, скользнул языком внутрь к ней, углубляя поцелуй. Он целовал ее исступленно, как будто видит в последний раз любовь всей своей жизни. Рукия терялась, не понимая, не осознавая происходящее, и не сопротивлялась. Она позволила ему себя поцеловать, где-то глубоко внутри понимая, что это будет единственный их поцелуй.
Нехотя он оторвался от ее губ, медленно открывая глаза, и тут же утопая в ее глазах. Они были очаровательны для него как никогда. Рукия знала, что уже пора, но не решалась выбираться из его объятий. Она просто стояла и смотрела на него, как и он несколько часов назад, вбирая в память его затуманенный взгляд.
— Я не мог тебя не поцеловать, — наконец произнес Ичиго, осторожно отпуская девушку из рук. И добавив, словно эхо собственных слов, - хотя бы не поцеловать…
Рукия несмело кивнула, невинно хлопая ресницами, и, тихо попрощавшись, скрылась в шунпо. Она хотела скорее вернуться «домой» — в Общество Душ.
========== Их было двое за столом… ==========
Кучики вернулась в Общество Душ, но поспешила домой. Она не готова была кого-то видеть. В приказе была мелкая приписка, что она может взять выходной, и она решила такую возможность не упускать.
Ей нужно было подумать. Обо всем. О них обоих… «Или уже троих?» — обдумывала Рукия, но вскоре добавила: «Нет, все-таки, двоих. Ичиго меня отпустил, наконец… И, наконец-то, отпустила и я его. Это не было болезненным, но было слишком несерьезным. И я знала это с самого начала, только не верила…»
Она видела какой-то свой идеальный мир, но не могла объяснить ни кому-то другому, ни сама себе, как этот мир создать и как бы они сложились — эти отношения с Куросаки. Она знала, что ожидать их можно бесконечно долго, а поэтому совершенно не загружала себя бесполезными мечтаниями, раздумьями об отношениях, которых еще нет. Только по этой причине этот рухнувший мир не мог причинить ей столько боли. Зато томительное ожидание встречи с Ренджи как раз таки отдавало той глухой тревогой, которую она ожидала почувствовать когда поняла, что ее жизнь не будет связана с Ичиго.
Сам же Куросаки вообще еще не видел себя ни в каких отношениях. Для него это было подобно фразе: «Как пешком до Сейрейтея». Их жизнь не давала продолжительного отдыха, а поэтому никто ничего еще не просил, не ждал и не надеялся. Да и, для шинигами, человеческая жизнь подобна детству для души: они позволяют людям делать всякие глупости и не осуждают за них.
Абараи был противоположностью их обоих, хотя и не показывал этого.
Окружающие, в большинстве, смотря на него, видели большого ребенка. Ренджи был из тех людей, которые держат свои мысли при себе, не видят смысла в громких словах и обещаниях. Он из тех, кто просто сделает. Молча. Правильно. Неожиданно. Об этой его черте знал только его Капитан, который был из таких же людей. Хотя он и не сразу стал таким. Катализатором взросления стал новоявленный-герой-Куросаки. Тогда-то Бьякуя, наконец, обрадовался: детство у его лейтенанта кончилось.
Поэтому никто и не мог даже представить, каков Абараи на самом деле, но, благодаря последним нескольким дням, Рукия поняла, что Ренджи играет в какую-то свою игру, не посвятив в ее правила никого. Что она ни с того, ни с сего начала волноваться под его пристальным взглядом, что сердце стучит как сумасшедшее при его прикосновениях, что во сне она бредит только им, и все вытекающее из этого. И она не может понять на этой шахматной доске она: королева или пешка, противник или «своя» фигура, захваченная врагом или загнанная в тупик.
*
За всеми этими размышлениями она не заметила, как кто-то настойчиво стучится в дверь. Смахнув пелену раздумий, девушка повернула голову в сторону двери, и уже без удивления заметила, как шумно стучит сердце, как она вся замерла, надеясь, что это виновник ее размышлений. Однако, голос из-за двери оповестил ее всего лишь о том, что обед подан.
