Не спеша, с видом доброй хозяюшки, неся полную банку, игнорируя заинтересованные взгляды, Вера вернулась в коридор. Полила столетник. Пораскачивала палку: надежно ли стоит? В довершение протерла листья влажной салфеткой: благо в ее вместительной сумке всякого добра навалом.

– Вы предупредили, что на нас занято? – к женщине, что числилась впереди, подошли еще трое. Вера кивнула, хотя ее никто не предупреждал. Но спорить не хотелось. Ну вот: прав был цветочек – впереди уже семеро. Права и народная мудрость: ждать да догонять – хуже нет. Остается смотреть в окно и надеяться еще при этой жизни выбраться, наконец, на свежий воздух.

– Кто последний? – раздался знакомый голос. Вера резко обернулась. Так и есть – это подошла Юлька, соседка по подъезду, живет этажом ниже.

– Я последняя, Юль, – помахала Вера.

– Здравствуйте, теть Вера, я за Вами.

Девчонка присела в углу, скрестила худенькие ноги, обтянутые рваными в коленях джинсами, и заткнула уши наушниками. Маленькая, черненькая, как галчонок. "Галчонок, который приземлился на веточку и нахохлился. Беззащитный и растрепанный", – сложился образ у Веры. Втайне от всех Вера завидовала девушкам подобного телосложения. Она всегда хотела быть миниатюрной. И черненькой. Но она была здоровая, в смысле – большая. И коричневенькой в смысле цвета волос.

"Ба-бах", упал на пол телефон. Очередь замолкла и уставилась на Юльку. Та подняла телефон, еще сильней вжалась в кушетку и снова уставилась на экран. Нервно задергала ногой, обутой в непропорционально большую белую кроссовку. Вторая нога в кроссовке стояла абсолютно спокойно.

Время шло. Очередь продвигалась. Соседки обсудили все проблемы и сидели молча. Юлька слово вросла в кушетку и не двигалась. Верин черед приближался. Чтобы меньше нервничать, она решила проверить содержимое сумочки и пропустила момент, когда загорелась лампочка над дверью кабинета: «Входите».

– Следующий! – прокричали из кабинета. Вера засуетилась, быстро скинула сапоги, оставшись в белых носочках, вошла и застыла у порога. В кабинетах врача она всегда робела, потому что не знала: что говорить, куда садиться, кому подавать бумаги. А у гинеколога она больше всего переживала, что не сообразит где раздеваться.

Вера заметила сбоку стул за занавеской и выдохнула с облегчением: здесь! С остальным все понятно – табуретка для посетителей стоит около стола, а кресло – напротив окна. Широченное окно совершенно неожиданно в пасмурный день озарилось солнечными лучами. Вера чихнула.

– Будь здорова! Балерина, что ли? – засмеялась пожилая женщина-врач. Запрыгали очки на кончике длинного носа.

– Спасибо. Почему балерина? – приготовилась обидеться Вера.

– А чего на цыпочках заходишь?

Вера покраснела.

– Ладно, – врач перестала улыбаться и взглянула на карточку, – Вера Сергеевна Холодова, сегодня в поликлинике не балетный день, а педагогический. Из какой мы школы?

– Я не из школы, из отдела образования.

– Ну ладно, невелика разница. Жалобы есть?

– Нет.

– Это хорошо. Но мои задачи никто не отменял. Поднимите кофточку.

Приподняв очки, женщина-врач принялась за работу. Что положено – расспросила, что – прощупала. Вера так не любила этот кабинет, и особенно самое "приятное" – кресло. Она чувствовала себя неуклюжей. Но врачу осталась благодарна: та была тактична и отлично знала свое дело. А куда потом отдать документы, подсказала медсестра, тоже пожилая и очень спокойная.

Врач подписала бумаги и принялась листать Верину карточку.

– Давно Вы у нас не бывали, Вера Сергеевна. А надо. Прописная истина – болезнь легче предупредить, чем лечить. Детей у Вас, как понимаю, нет?

– Нет, да я и не думаю об этом. Все не до этого было. А сейчас поздно уже, да у меня и мужа-то нет – зачем-то принялась оправдываться Вера.

Врач, кивая, полистала карточку, нашла нужную страницу и углубилась в чтение.

Медсестра кивком указала на табуретку. Вера села. Врач нахмурилась и принялась качать головой. Потом отложила карточку, посмотрела Вере в глаза.

– Ну ничего, еще можете надумать. Прерывание, смотрю, было на большом сроке. Но все прошло без осложнений. Так что, не зарекайтесь. А насчет возраста не переживайте, у нас сейчас и после сорока полно первородящих. Только как надумаете – не откладывайте.

Врач сняла очки, растерла переносицу, широко улыбнулась и сразу помолодела.

– Женщина Вы красивая, видная. Надеюсь, что еще придете ко мне с радостной новостью. Сообщаю: по моей части все в порядке. По крайней мере, осмотр никаких патологий не выявил. Результаты анализа будут позже. Если что-то не понравится, мы Вам позвоним. А насчет детишек – все в Ваших руках, было бы желание.

Врач поставила подпись, но бумаги отдавать не спешила.

– Вот смотрю на Вас и любуюсь. Вы как из позапрошлого века, сейчас таких не делают. На бабку Нюру мою, царство небесное, похожи. Такая же фигуристая была. А в кавалерах копалась – анекдот просто. Рассказывала, как за ней все ухлестывали: и гармонисты, и трактористы, и даже председатель сельсовета. Она все копалась. По весне в город поехала, так у нее на автостанции все документы украли. Милиционер хороший попался: она ревет – он успокаивает. Так и влюбилась, потом расписались. Восемь деток нарожали. Там очередь-то большая еще?

– Один человек за мной.

– Так вот. Сейчас здоровье ценить перестали. Девчонки хотят тощими быть, а потом лежат на сохранении. Эх, времена пошли! Ну ничего, и твой кавалер отыщется. Как говорила бабушка Нюра: на каждую кастрюльку найдется своя крышечка, – подмигнула врач, отдавая медицинскую карту.

К такому врачу не страшно идти на прием. Какая она чистая, аккуратная. И медсестра такая же, и даже весь кабинет. И работа у нее благородная, видно, что любимая. И к людям относится с добротой.

Вера взяла свою карту. Шершавая серая помятая бумага. Такая же, как ее жизнь.

Вера вышла из кабинета и приготовилась бодро передать эстафету соседке: "Юля, заходи!". А где же Юля? Коридор пустой. Ушла, что ли? Ну и Юлька: сидела-сидела, а тут десять минут подождать не смогла.

Наконец-то свежий воздух! Только солнце как показалось один раз, так и пропало. Моросит. Похоже, надолго. Но не успела Вера спуститься с крыльца поликлиники, ее под локоть взял незнакомый мужчина: "Девушка! Милая! Ты мне послана судьбой! Выручай, родная! Всего на пару минут!". Как галантный кавалер, он взял ее под локоток и повел к кустам. Это что еще за крышечка на кастрюльку? Пока Вера собиралась повозмущаться, незнакомец повесил ей на шею "Кэнон" и ленинским движением руки показал вдаль.

А там – идиллическая картина: у стены поликлиники выстроилось счастливое семейство. Похожую на подростков пару с розовым конвертом, из которого выглядывала еще более розовая мордашка, окружили родственники до седьмого колена. Семейство уже приготовилось запечатлеться на вечную память и не дышало. Построилось, как положено: юная пара по центру, женщины, видимо, бабушки, от них по сторонам, склонив к молодым головы и широко улыбаясь. На левом фланге застыл мужчина, прямой, как шест. Противоположный фланг оставался вакантным и явно предназначался Вериному спутнику.

– Представляешь, я дедом стал, – зашептал незнакомец прямо в ухо, – еще сороковника нет – и уже дед! Как буду с коляской гулять – ума не приложу. Вроде совсем недавно сына катал, и вот тебе на!

Вера не без удовлетворения отметила, что выглядит значительно моложе почти ровесника и сменила мысленный гнев на милость. Ну, хочется человеку попасть на общее фото, почему бы не помочь? Она отщелкала кучу кадров. Общий план, крупные. Заставила молодежь поцеловаться, взрослых – махать рукой и поднимать вверх большой палец: «класс!». На прощание новоиспеченный дед вручил фотографу бутылку шампанского, коробку конфет и потряс за плечи: "Внучка, понимаешь, красавица!".

Когда Вера наконец-то пошла домой, в голове крутилась навязчивая мысль: кто же красавица – она или внучка? Еще она почувствовала, что промокла: семейство-то стояло под больничным козырьком, а она под открытым небом.