– Что? Так никто и не приходил?

– Отчего же? Племянник ихний бывали, да сестрица Марьи Тимофевны.

– Это кто?

– Так супруга Сидора Викентьича?

– Хорошо, как зовут племянника?

– Викентий Сидорович Парамонов, а сестрица, стало быть, Марфа Тимофевна Кислицына, они в девицах ходют.

– Знаешь, где проживает племянник и сестра?

– А как же? Меня к ним не раз посылали с записками.

– Так какие адреса?

Дворник назвал.

– Больше ничего добавить не хочешь? Тогда ступай.

Дворник отошёл на пару шагов и обернулся.

– Хоть в машинах я не разбираюсь, но на ней спереди цифры с буквами были.

– Ты запомнил?

– А как же! Я ж в церковно—приходской начинал.

– Так говори, – нетерпеливо торопил Кирпичников, – что тянешь.

Дворник назвал.

Аркадий Аркадьевич с недоумением посмотрел на хозяина метлы.

– Ты ничего спутал?

– Никак нет, – с обидой в голосе проговорил дворник. – Неужто, я памяти лишился, да и буковки верно запомнил. Не, всё чин чинарём, как было написано, так я и говорю.

– Ступай, – начальник уголовного розыска задумался. Было над чем. Авто, угнанное у Керенского, всплыло через час на ограблении Сидора Викентьевича Парамонова, а значит, снова банда Сафрона.

3.

– Господа, простите, но язык не поворачивается назвать вас товарищами, – агенты, служащие в уголовном розыске, кто сидел, кому не досталось стула, тот стоял, но слушали внимательно начальника. Всё—таки жизнь начала меняться так быстро, что немного и не поспеешь, а здесь дело касалось службы и будущего. – Я пригласил вас, чтобы рассказать о нашего дальнейшего бытия. Видимо, все читали в газетах распоряжение Председателя Правительства о создании нового, по рангу равного министерскому, подразделения под названием Всероссийская Чрезвычайная Комиссия, одним из отделов которой, будем и мы. Больших изменений в наших рядах не предвидеться, – прозвучал коллективный вздох облегчения с затаённой тревогой, – мне дано распоряжение набирать новых сотрудников. Вы видите, как распоясались уголовники. Грабежи, убийства, нападения происходят, чуть ли не ежедневно и даже в дневное время, когда улицы патрулируют воинские пикеты. С таким положением, увы, мириться нельзя, тем более сейчас военное время и враг стоит у стен столицы. Я не буду вас агитировать ни за власть нынешнюю, ни против неё, я просто вас прошу, давайте займёмся тем, что больше всего мы умеем – искоренением преступников с наших улиц. Кто согласен со мною, будем бороться и дальше, а кто устал или нашёл новое занятие, то не смею задержать.

В кабинете остался хозяин и его помощник Кунцевич.

Кирпичников, молча, разлил по стаканам уже порядком остывший чай.

– Значит, вы думаете убийство Парамоновых дело рук Сафрона? – Спросил Мечислав Николаевич.

– Похоже на то, – Кирпичников сел на стул, – посудите сами, откуда дворнику знать об угнанном авто нашего председателя? – Кунцевич промолчал. – Вот именно. Да и номер назвал верно, не думаю, чтобы здесь ошибка была или злой умысел. Направлялся Сафрон на дело, подвернулась ему одинокая машина, вот и реквизировал, согласно нынешнему времени.

– Останавливать надо его, иначе последствия будут непредсказуемы.

– Что—нибудь выяснили у своих… агентов?

– Нет, только, как говорится, закинул удочки в разных местах.

– А я пока не успел, – посетовал Кирпичников.

– Что вы планируете предпринять?

– Пока не знаю, – честно признался Аркадий Аркадьевич, – хотя для начала надо будет разослать агентов по притонам и злачным местам, вдруг, что услышать. Потом можно договориться с Игнатьевым, чтобы по городу разъезжали авто и лихачи с определённого рода публикой. Нам с вами заняться подручными нашего Сафрона, наверняка они где—то сумели оставить след, может быть, не все, но кто—то из них. Пока план таков.

– Что ж разумно, хотя на живца, это, словно иголку искать в стогу сена. Знаешь, что есть, а вот когда попадётся, кто его знает.

– Время упущено, – Кирпичников выпил глоток холодного чаю.

– Почему? Меры надо принимать жёсткие, чтобы неповадно было господам уголовникам зариться на чужое добро и жизни людские отнимать. Не удивлюсь, если завтра, а может уже сегодня самосуды чиниться будут. Доведён народ.

– Здесь вы правы.

– Да, у Парамонова есть племянник Викентий Сидорович Парамонов, вот его тоже стоит проверить.

– Вы полагаете, что он – наводчик?

– Нет, но надо проверить, и нет ли у девицы Кислицыной Марфы Тимофеевны друга сердца из определённых кругов?

– Кто такая?

– Сестра убитой жены Парамонова.

– Проверим.

Часть уголовных агентов, переодетых в неприметных горожан, были отосланы по злачным местам, притонам, трактирам, чтобы послушать о чём, в тех заведениях ведутся разговоры, кроме того, чтобы встретиться с добровольными помощниками, которые невзирая на революционные события остались у каждого на связи.

Аркадий Аркадьевич, чтобы не сидеть в ожидании известий, отправился на встречу, хотя он не совсем был уверен, что Зерах Давидович Вальцман, известный в определённых кругах хранитель не только чужих тайн, но и подпольных капиталов, станет разговаривать с начальником уголовного розыска. Воробей, так звали подпольного банкира бандиты, в последние месяцы взлетел на недосягаемую высоту, видно, появился покровитель из Временного Правительства. Хотя совсем недавно, каких—то пару лет тому, Вальцман сам не пропускал ни единой встречи с Кирпичниковым, всё—таки власть. Конечно, и тогда пытался блюсти собственные интересы.

Зерах Давидович соизволил принять начальника уголовного розыска просто из любопытства.

Воробей оправдывал данную ему кличку, маленького роста, юркий, казалось, движется постоянно, даже когда сидит. С длинным крючковатым носом, на котором, как приклеенная, висела большая коричневая родинка. Бесцветные глаза никогда не выдавали никаких чувств, смотрят и смотрят, наподобие стеклянных. На почти лысой голове, словно прибитая, виднелась ермолка. Байховый халат сидел, как влитой, рукава в размер, но на ногах были надеты туфли, а не домашняя обувь. Вальцман явно куда—то собирался, но не мог упустить случая, узнать у начальника уголовного розыска с чем тот пожаловал.

– Добрый день, Аркадий Аркадьевич! – С приклеенной улыбкой произнёс Зерах Давидович, в речи слышалось лёгкое грассирование. Кирпичников знал, что Воробей потратил много денег и времени, пытаясь избавиться от речевого недостатка, но ничего не получалось. Словно кто—то наложил на Вальцмана заговор. – Какими судьбами? Столько лет, столько зим носа не казали, а тут такая высокая честь.

– Добрый, Захар Давидович! – Кивнул Кирпичников головой, не нравилось Вальцману, когда его посторонние звали Зерахом.

– Какие дороги вас привели в моё скромное жилище?

– Скорбные дела, любезный Захар Давидович.

– У вас и скорбные? – Воробей указал рукой на кресло.

– Благодарю. Как здоровье? Не тревожит и спина?

– Не жалуюсь, хотя иной раз так прихватит, что, – Вальцман помахал рукой в воздухе и скривил губы. – Аркадий Аркадьевич, я понимаю, что вы пришли ко мне не за новостями о моём здоровье, давайте, как деловые люди, ценящие время, не будем его тратить, а сразу перейдем к делу.

– Пожалуй, вы правы. Я всегда уважал в вас деловую хватку и неординарный ум.

– Вы мне льстите.

– Немного, – теперь наступила очередь улыбнуться Кирпичникову.

– Так я вас слушаю.

– Вы один из немногих в столице, кто знает истинное положение с преступностью в городе…

– Вы опять мне льстите, – перебил начальника уголовного розыска подпольный банкир.

– Отнюдь, я говорю это искренне и не кривлю душой, – лицо Аркадия Аркадьевича стало серьёзным. – Столица наводнена опасными элементами, которые не очень—то чтут заслуженных людей. Для вновь появившихся нет ничего святого, только золото и камни.