Такое случается и в нашей семье, но, к счастью, то солнечное утро обошлось без подобных эксцессов.

Едва мой телефон издал первое «Кря, кря, кря», я уже был на ногах.

Усевшись на кровати, я обнаружил, что, вопреки вчерашнему ужасному самочувствию, сейчас я ощущаю себя просто великолепно. Не хорошо, а именно великолепно. Мне хотелось и петь, и смеяться, будто меня переполняла какая-то безудержная, рвущаяся наружу радость. Однако, памятуя о возможном неприятии любимыми совами моего раннеутреннего сверхэнергичного состояния, я решил сначала заняться водными процедурами и лишь затем… ну, а затем как пойдет.

Опять-таки, к счастью, когда я вернулся из ванной, оба Жени уже проснулись.

Сын Женька, сонный, что недоспавший совенок (огромный такой совенок), продолжал валяться в кровати, и казалось, вот-вот опять уснет. Ну, а Евгения, его мать, стояла на огромном балконе и, опершись о перила, без привычного восторга «любовалась» красотою восхода.

А любоваться действительно было чем. Будто только проснувшееся, еще бледно-желтое солнце, окутанное легкой дымкой исчезающего сна, нехотя (может быть, солнце тоже сова?) поднималось над удивительно тихой поверхностью глубоко бирюзового моря.

И тут приключилось первое «чудо» – я услышал слова, каковые попросту никогда не могли прозвучать.

– И зачем только мы купили эту треклятущую экскурсию, – пробормотала Женечка, оборачиваясь ко мне. – Я так хочу спать и так не хочу никуда ехать.

Сраженный столь непривычным высказыванием (это надо же, чтобы моя дорогая не хотела мчаться сломя голову хоть куда-то, чтобы хоть что-то увидеть), я не нашел ничего лучшего, чем ответить:

– Ну, давайте никуда не поедем. Поваляемся последний денек на пляже.

– Давайте! Давайте! – раздалось из комнаты.

И это наше с сыном единодушие стало той заменой чашки эспрессо, что так не хватало Женечке с утра. Она как-то разом взбодрилась, взгляд ожил, и теперь слова, которые мы услышали, были самыми что ни на есть настоящими ее словами.

– Конечно, так и будем валяться, бока греть, а там столько еще неувиденного пропадает. А ты, раз такой бодрый и счастливый, – это было сказано уже мне лично, – поедешь с нами, никакого тебе дуракаваляния не будет. – И взгляд, вопрошающий, замер на мне.

– Как скажете, мэм, – бодро ответил я и рассмеялся.

Дальнейшие наши действия происходили в авральном режиме, и все по причине того, что полупроснувшиеся совы очень долго приводят себя в порядок. Когда же наконец они в тот порядок себя привели, оказалось, что экскурсионный автобус вот-вот прибудет, а мы еще не сходили на специально заказанный ранний завтрак.

Раз – и мы уже на завтраке.

Два – и мы снова в номере: собираем в дорогу кепки, солнцезащитные кремы, очки и другие необходимые вещи.

Три – и вот мы стоим у большой мраморной лестницы отеля и наблюдаем, как подъезжает огромный сине-оранжевый наш сегодняшний транспорт.

Прошло еще пару минут, и я, сраженный невозможностью увиденного, весело воскликнул: «Не может быть!» – и отправился вслед за не менее удивленными Женями к остановившемуся автобусу.

В такое сложно поверить, но прибывший автобус оказался пуст, то есть пуст совсем (водитель не в счет), и иначе как чудом объяснить подобное невозможно. Наконец-то мы смогли занять, те места, что нам захотелось, а не плестись понуро по переполненному салону, выискивая еще оставшиеся свободными кресла. И это было здорово.

Это было классно, несмотря на то, что «чудо» разъяснилось через пару секунд. Оказалось, что сегодня автобус приехал не из Барселоны, а откуда-то с другой стороны, и наш отель попросту был первым в его маршрутном листе.

И, тем не менее, подобную случайность мы восприняли как предзнаменование чего-то замечательного. Наше и без того хорошее настроение поднялось на новую высоту, и мы, довольные и счастливые, отправились в путь.

В тот момент мы даже не подозревали, что дорога, начавшаяся от белой мраморной лестницы отеля, вскоре извратит нечаянную радость от приезда пустого автобуса и, превратив в сущий кошмар наш путь до Монсеррат, станет (для меня-то уж точно) дорогой в совершенно изменившуюся жизнь.

Если заглянуть в Википедию, то для такого понятия, как «Чудо», можно обнаружить несколько значений. Среди них я бы выделил следующие три: сверхъестественное явление, вызванное вмешательством божественной, потусторонней силы; крайне маловероятное событие; нечто необычное, объект, субъект или явление, вызывающий удивление, восхищение своими качествами.

К чему я вдруг вспомнил о Википедии? А к тому, что, опираясь на перечисленные определения, наша поездка на Монсеррат вполне может претендовать на звание настоящего чуда, причем по всем этим пунктам. Что касается меня, то по-другому я ее и не рассматриваю, а вам предлагаю сформировать свое независимое мнение.

Итак, начнем с Крайне Маловероятного События.

Точнее, с одного из крайне маловероятных событий, что случились за время поездки. Оно было первым, совершенно неожиданным и потому, наверное, очень ярким – пустой автобус, подъехавший в половине восьмого утра к нашему отелю.

Как я уже упоминал, это «чудо» разъяснилось в первую минуту, едва мы зашли в салон. Отвечая на наше удивление, водитель (экскурсовод почему-то отсутствовал), используя усердную жестикуляцию и скромный запас английских слов, все же сумел донести до нас тот факт, что приехал он вовсе не из Барселоны, а откуда-то с другой стороны. Причем, как мне показалось, в его эмоциональной пантомиме присутствовала изрядная доля недовольства. И я не ошибся: то, что водитель не испытывал радости от предстоящей поездки, подтвердилось буквально через два следующих отеля, когда к нам, наконец, присоединился экскурсовод.

Вместе с очередной группой туристов в салон зашла невысокая женщина лет тридцати пяти, веселая и слегка осипшая, одетая в светло-голубые шорты, облегающие явно спортивного вида бедра, и просторную, я бы даже сказал – развевающуюся, белую футболку, изобилующую дизайнерскими сексуальными разрывами. Она представилась как наш сегодняшний экскурсовод – Эльвира – и объяснила, что назначенный на сегодня автобус по причине поломки не смог отправиться в рейс, и компания в экстренном порядке отыскала ему замену. Именно поэтому наш транспорт приехал не из Барселоны, как обычно, а из Жироны.

Собственно, вот и все развенчание «чуда». Казалось бы, и чуда никакого нет, но… не случись подобной замены, и дорога, обычно занимающая (с учетом многочисленных переездов от отеля к отелю) около четырех часов, вряд ли вылилась бы в путешествие продолжительностью в восемь.

Да, с содроганием вспоминая то путешествие, я вынужден сказать, что путь до Монсеррат у нас занял около восьми часов. Кошмарных восьми часов – в переполненном автобусе с отказывающим кондиционером, изнывающими от жары и скуки детьми и осипшим экскурсоводом, увещевающим недовольных туристов. А у недовольства нашего причина действительно была.

После того как сбор экскурсантов наконец закончился, наш автобус набрал крейсерскую скорость и помчался по платной автостраде. Эльвира выглядела довольной и даже счастливой. Несколько раз, точно в волнении, она поправила собранные в конский хвост длинные черные волосы и принялась за вводный рассказ, погружая нас во времена давно минувшие. Однако поведать она успела не многое, потому что вдруг… автобус с автострады свернул.

То, что произошло нечто необычное, мы поняли в тот момент, когда экскурсовод на полуфразе прервала рассказ и, переключившись с русского языка на испанский, обратилась к водителю. Причем, обратилась очень эмоционально, я бы даже сказал, по-испански эмоционально. Но, как ни странно, со стороны водителя реакции на этот пламенный возглас не последовало никакой. То есть никакой – вообще: точно женщина обращалась к нему не на родном испанском, а на языке племени майя.

В течение следующих десятка-другого секунд ощущение непонимания и конфликта между водителем и экскурсоводом нарастало: голос Эльвиры с каждой новой фразой все более насыщался удивлением и возмущением, а водитель по-прежнему ее игнорировал.