Выругавшись, Тобиас пнул ближайший, тщательно постриженный накануне, куст.

«Сейчас же иди и выпори чертову рабыню!»

Крик отца преследовал Тобиаса, яростью пульсируя в голове. Он мчался по коридору, грубо распихивая слуг и рабов. Такой взбучки ему давно не устраивали. Тамидар чуть не ударил сына на глазах у Фола и десятка слуг, прислуживающих на кухне. Шеридан и вовсе бледной тенью сполз по стене. Наместник не дал Тобиасу и слова сказать, бесконечным криком вдавливая того в жесткий деревянный стул. Который, к слову, Тобиас в чувствах разбил о пол, стоило отцу покинуть кухню.

– Открывай, – приказал он, остановившись перед дверью кабинета, и ударил по ней кулаком.

Послышалась возня, скрипнул замок, и дверь распахнулась. Сьерра отступила назад, метнув взгляд на Тобиаса и тут же покорно опустив глаза. Тобиас остановился на пороге, переводя дух. В дневном свете, лившимся из окна в спину каро, та казался совсем хрупкой. Внутри Тобиаса что-то сжалось. Какие десять плетей. И пяти не выдержит.

– Мой господин?

Вот как ей объяснить, что он сейчас собирается сделать? Тобиас тяжело опустился в кресло и несколько раз провел ладонями по лицу.

– Сьерра…

Он запнулся, поймав встревоженный взгляд.

– Прости.

– За что? – в бронзовых глазах появился страх.

Тобиас не успел ответить, в кабинет ворвался Фол. Без разговоров он сунул каро пузырек с тягучим сиропом.

– Пей, – приказал он.

Сьерра сжала в руке пузырек со снимающим боль снадобьем и в панике уставилась на Тобиаса.

– Просто выпей это, и поскорее, – Тобиас отвернулся от каро. Почему-то смотреть на нее было невыносимо тяжело.

Она не шелохнулась.

– Поторопись, глупая девчонка! – крикнул на нее Фол, и Сьерра, не найдя поддержи у Тобиаса, в два глотка опустошила пузырек.

– Идем, – Тобиас быстро поднялся и, взяв каро за локоть, потащил из кабинета. Хорошо бы подождать хотя бы четверть часа – именно столько требуется эликсиру, чтобы подействовать. Но промедлением он мог навлечь гнев отца и на себя, и на несчастную рабыню. Тот вполне мог казнить Сьерру, чтобы проучить сына.

Каро прерывисто дышала за спиной, то и дело спотыкаясь. Тобиас надеялся, что это началось действие снадобья, но больше склонялся к мысли, что у нее просто заплетаются ноги от страха. И действительно, стоило им приблизиться к узкой двери, ведущей на тесный внутренний дворик, где обычно наказывали рабов, как та вовсе остановилась, как вкопанная. Тобиас обернулся и наткнулся на ее бледное лицо.

– Мой господин…

– Идем, – коротко бросил Тобиас, дергая ее к себе.

– Не надо, – Сьерра рванула руку, и Тобиас от неожиданности ее отпустил. Каро сделала два шага назад и натолкнулась на Фола.

– Сьерра, не упрямься, – сказал Тобиас с неожиданно жалобными нотками в голосе. От этого тона каро запаниковала еще сильнее, и вся задрожала, когда Тобиас одним шагом оказался рядом с ней и схватил за руки. С непонятно откуда взявшейся энергией она принялась вырываться.

– Да уймись же ты! – Тобиас изловчился и крепко сжал трясущуюся девушку обеими руками. – Тихо!

– Что я сделала? – выдохнула каро, замерев в руках хозяина. Сердце ее громко стучало.

– Ты ничего не сделала. Это…

Он недоговорил – дверь распахнулась, и в тесном проеме показалась Алексия. Лицо ее сияло.

– А я думаю, кто здесь стонет, – протянула она с гадкой улыбкой. – Решили трахнуться напоследок?

Тобиас проигнорировал ее слова и, отпихнув плечом, втащил каро во дворик. Замия уже была здесь, стояла у каменной стены, и, прищурившись, глядела на них. Подскочивший Трема, здоровяк, нанятый палачом, растерянно топтался, не решаясь вырывать рабыню прямо из рук хозяина. А Тобиас не спешил отпускать каро, которую снова начало трясти. Возможно, ему удастся потянуть время, чтобы снадобье успело подействовать.

– Долго еще ждать, Тоби? – в сладком голосе Замии звучало нетерпение. Тобиаса замутило, как будто это его сейчас собирались пороть тяжелой плетью.

– Наследник, – Фол все же не удержался и незаметно от других легонько ткнул его тростью.

Тобиас разжал руки, и Трема шустро поймал Сьерру за шею. Закрыв от них своим могучим телом тонкую рабыню, он стянул с нее платье, привязал к столбу и, разжав ей челюсти, затолкнул в рот кусок старого кожаного ремня, который каро тут же выплюнула. Тобис сунул похолодевшие ладони под мышки и сжал губы. Он ненавидел пытки, запрещал бить рабов беспричинно и никогда не присутствовал на порках сам. Смотреть, как калечат рабов, было тяжело и противно. Но он не мог уйти и позволить двум садисткам забить каро до смерти.

– Дай-ка я, – Алексия, уже поджидавшая у столба, забрала у Тремы плеть.

Сьерра вжалась в столб и с ужасом ожидала удара. По приказу Тобиаса ее еще ни разу не били плетьми, но он знал, насколько это страшно. Она в отчаянии всматривалась в лицо хозяина, и Тобиас, в ушах которого шумело, прочитал по ее белым губам: «За что?»

Хлесткий удар и громкий срывающийся крик, от которого Тобиас подпрыгнул и едва удержался, чтобы не зажать уши. Да что же это такое! Он сжал зубы. Второй удар. Третий. После четвертого каро обмякла и скользнула вниз по столбу.

– Может, хватит? – сквозь зубы прорычал Тобиас, оборачиваясь к Замии. Трема, поспешивший к рабыне, чтобы привести ее в чувство, замер. Замия подняла на него взгляд своих прекрасных глаз и улыбнулась.

– Ты обещал десять плетей.

Тобиас дернулся, и от того, чтобы не ударить гадину, его остановила только тяжелая рука Фола, опустившаяся на плечо.

– Но ты прав, достаточно, – добавила она, наслаждаясь выражением его лица. Она грациозно поднялась и кивнула Алексии. Та разочарованно фыркнула, бросила плеть на землю и поспешила за подругой.

Тобиас сглотнул, глядя на бессознательную рабыню. По крайней мере, когда она очнется, боль уже уйдет. Хоть это хорошо.

– Унеси ее к лекарю, – велел он Треме.

Трема отвязал каро от столба и легко поднял на руки, Фол открыл перед ним дверь. Когда шаги стихли, Тобиас закрыл глаза и долго стоял, дожидаясь, пока тело перестанет лихорадить. Впереди был театр, где для важной гостьи играли лучшую постановку года, потом шикарный ужин, а до этого еще надо было успеть разгрести очередную кучу писем. Но после всего Тобиасу как никогда раньше хотелось послать все в глубины Бездны и уехать к черту из Криады.

Прихватив с собой каро.

– Где моя рабыня? – тихим страшным голосом спросил Тобиас, взяв за грудки имевшего несчастье дежурить ученика лекаря. Было уже за полночь. Пометавшись по лазарету и не найдя каро, Тобиас не то, что растерялся – волна ярости и страха застила его глаза. Если она умерла… Тобиас старался не продолжать эту мысль – любые ее вариации вели к дипломатическому скандалу.

– Она в ваших комнатах, – заикаясь, ответил мальчишка. – Управляющий сказал, она должна ночевать там.

Тобиас выдохнул и отпустил ученика лекаря.

– Все правильно.

Не став извиняться, он вылетел из лазарета.

Тихо прикрыв за собой скрипнувшую дверь, Тобиас остановился, привыкая к полумраку комнаты, разбавляемому только неверным светом фонаря на крыльце за окном – еще полчаса, и его потушат. На том же месте, что и прошлый раз, стояла кушетка. Сьерра лежала на животе, отвернувшись от двери. Ровное дыхание с предательским скрипом двери прервалось и стало совсем неслышным. Каро проснулась.

Тобиас обогнул кушетку и привычно опустился на толстую шкуру рядом. Взгляд задержался на торчащем из-под одеяла тонком забинтованном плече. В чем только виновата эта девчонка? Тобиас тряхнул головой, пытаясь избавиться от горечи, преследовавшей его весь день.

– Сьерра, – шепотом позвал он, вглядываясь в лицо рабыни. Ее глаза были закрыты, брови сведены, а тихое дыхание стало прерывистым. – Ты как?

Каро не ответила, и Тобиас со вздохом откинулся на мягкий бортик кушетки. Он уже поговорил с Фимером, столкнувшись с ним на выходе из лазарета, – серьезных увечий рабыня не получила, и через день-два оправится. Дорогие снадобья и мощная целительская магия быстро поставят ее на ноги.