– Очень хорошо, значит, будешь читать внимательно. Вперед, – подталкиваю к ней один экземпляр. Мой юрист ночью все подготовил, сбросил на почту, но к договору у нас будет еще дополнительное соглашение, где мы пропишем некоторые виды развлечений с поправками, если таковое понадобится.

Ева отставляет в сторону кружку, тарелку, достает договор из файла и принимается за чтение.

Поначалу все идет спокойно, однако спустя полчаса ее брови сходятся у переносицы, губы то и дело кривятся. Наверняка дошла до пункта «Права и обязанности».

– Что-то не так? – беру тост из ее тарелки.

Ева

Не так? Да тут все не так! Начиная с, казалось бы, типичных наименований сторон – «заказчик» и «исполнитель». М-да… Больной фрик! Я прочитала про условия проживания, питания, медицинское обслуживание. Действительно, любой американец позавидовал бы такому соцпакету. Но вот дальше пошло самое «интересное». Права и обязанности. Итак, я должна: соблюдать гигиену – мыться не реже двух раз в день, после каждого посещения туалета обязательно пользоваться биде, менять одежду и белье так же два раза в день. От меня всегда должно приятно пахнуть, но яркие парфюмерные запахи не приветствуются. Ладно, это я прекрасно понимаю и принимаю, особенно в части мытья. Далее, в период критических дней, который не является периодом «простоя», обязана следить за обильностью выделений и желательно сводить их к минимуму. Это интересно как?

– Вот это, – тычу в сей отвратительный пункт, – оно вообще как?

– Есть специальные препараты. Но тут можешь не переживать. Во время ваших месячных я предпочитаю другие отверстия, – и нагло похабно ухмыляется. – Что еще?

Еще? О-о-о-о, тут много чего «еще». Спать я должна всегда голой, по просьбе заказчика оставаться голой и вне постели. Вплоть до разгуливания по дому средь прислуги, если того желает ублюдок. Конечно же, быть всегда на связи, никогда не пропускать звонков от него, исключить какие-либо взаимоотношения с противоположным полом на время игры, одеваться, краситься с учетом пожеланий Игнашевского. Хорошо хоть в туалет могу ходить по своему усмотрению.

Но дальше начинается самый ужас. Я дохожу до «Правил игры». Здесь в красках и подробностях описываются больные игрища сукиного сына. Горячий воск, ношение ошейника и ползание перед господином на коленях, секс в общественных местах, жесткие развлечения с плетками, наручниками, кляпами, однако и это цветочки. Самые ягодки вызывают приступ паники и желание немедленно сбежать. Секс не с заказчиком по просьбе заказчика!

– Это, – указываю на пункт и поднимаю полный презрения взгляд. – Вы делитесь своими женщинами с другими?

– Бывает, – а ухмылка мигом сходит с губ. – Не часто. Я бы даже сказал, редко. И в основном в качестве наказания за непослушание.

– Серьезно? Смотрите на то, как кто-то другой имеет вашу «собственность»? Самому не противно потом? Я на такое не пойду ни за шестьсот, ни за семьсот, ни за иные другие суммы.

– А зря, – явно оскорбляется выродок.

– Не зря.

– Я сохраню этот пункт, но за солидную доплату. Однако уверен, до него не дойдет.

– Нет.

Но в этот момент меня как осеняет. Ведь это способ! Способ ударить побольнее. Я здесь не из-за денег, я здесь только и ради мести. А, как известно, на войне все средства хороши.

– Да, Краснова. Да. Единственное, в чем я еще могу пойти на уступку, так это четко прописать, каким сексом ты будешь заниматься с другим, если таковое случится. Что, повторюсь, вряд ли.

– Ладно, – кое-как киваю. – Величина доплаты?

И вот, эта мразь снова улыбается. Снова он на коне.

– За ночь триста штук.

На что отвечаю очередным неуверенным кивком.

Тут столько всего понаписано, уже через полтора часа голова откровенно пухнет и слова перед глазами сливаются. Этот договор по-хорошему надо неделю как минимум изучать и вносить кучу правок, а лучше половину сразу вычеркнуть, но Игнашевский ждать не будет. Ему вынь да положь ответ с подписью сейчас.

Секс, секс, секс… каким же здоровьем надо обладать, чтобы вытерпеть все, что здесь есть! Глубокий минет, фистинг, анальный секс, даже золотой дождь есть. Такое ощущение, будто он скопировал какой-то единый список из сети и вставил, не меняя. Немного обнадеживает одно, рядом с каждым пунктом прописывается фраза «если заказчик изъявляет большое желание», выходит, если желание не особо и большое, то золотой дождь будет осуществлен в месте для того предназначенном.

– Вот это отвратительно, – указываю на злосчастный дождь. – Отвратительно и ужасно.

– Пожалуй, этот пункт действительно не для тебя, – снисходительно кивает. – И с ним я расстанусь вполне спокойно. Вот, – достает из файла еще один лист с пустыми графами, где внизу уже красуется его подпись, – выпиши сюда, это своеобразный список того, от чего мы отказываемся.

Хоть так… я бы много от чего еще отказалась. Но Игнашевский, кроме отказа от «муссона», согласен только на некоторые послабления, как в случае с сексом не с заказчиком. И хорошо, что внял моей просьбе не применять грубую силу во время «латексных игр», как он именует все развлечения с плетками и кляпами.

Вообще можно было бы сидеть, дрожать, спорить с ним по каждой строчке, но я не буду. У нас же игра, а я тоже когда-то любила играть в куклы. Посмотрим, кто кого переиграет. Да, возможно, я не справлюсь, возможно, моя самонадеянность испарится после первого же реализованного пункта, но верить хочется в лучшее. Мы можем и не дойти до всего этого. Если я получу видео и фото, то игра сразу закончится, а общественность узнает, кто такой Игнашевский. Интернет – он злопамятный.

– Готова подписать? – спрашивает спустя еще час.

– Готова, – беру ручку и, затаив дыхание, расписываюсь.

Ян

Расписалась! Вот теперь всё, маленькая рысь угодила в клетку. Уж я-то её приручу. Выбор пунктов, которые ввели Краcнову в замешательство, мне тоже понравился. Она не испугалась списка, в ней скорее взыграло отвращение вместе с обидой. Обидно стало из-за возможного нежелания с моей стороны трогать ее во время месячных, но дьявол меня задери, я готов ее взять любую и в любом состоянии. Что до секса с другим, тут все сложно. И этот пункт мне нужен, когда хочется понять, не заигрался ли я со своей куклой. Легко ли готов отдать другому самцу. Три раза я прибегал к такой практике, и все три раза в душе ничего не ёкнуло, да и девки не видели в моей «прихоти» ничего зазорного, шли исполнять приказ с широкой улыбкой на лице, что впоследствии помогло мне распрощаться с ними без какого-либо сожаления.

А Краснова в шоке. Сама не верит в то, что согласилась. Мать твою, какая же она обалденная, какая дикая, какая невинная. И первый раз буду трахать её я, хочу, чтобы она дрожала подо мной, чтобы смотрела так же дико, с ненавистью.

– Не забудь позавтракать, – беру договоры и ставлю свою подпись напротив ее. – У тебя впереди клиника.

– Помню.

– Твоим личным водителем будет Геворг. Ты с ним уже знакома.

– Борода с усами? – а губы нехотя кривятся в ухмылке.

– Да. Имеешь что-то против бороды и усов? – и невольно тянусь к своей щетине.

– Терпеть не могу растительность на мужском лице.

– Придется смириться.

Вот срань мелкая… уже дерзит. Но, пусть, пусть. Это даже забавно. Посмотрим, как она запоет, когда мы окажемся в одной комнате, а потом в одной постели.

– Ладно, удачи тебе сегодня, – поднимаюсь из-за стола, – надеюсь, посещение клиники пройдет без сюрпризов, а завтра…

– Знаю. Рано утром должна быть здесь.

– Хорошая девочка, – однако спокойно пройти мимо не получается, потому останавливаюсь и осторожно глажу ее по голове, на что гордячка дергается.

– Я вам не животное, – и резко отклоняет голову.

– О нет, дорогая, – беру свою куколку за волосы, тяну вниз, чтобы запрокинула голову, – с этого дня ты, можно сказать, моя ручная зверушка, – как такую мерзавку не поцеловать? Тем более, снова увижу ее только завтра.