Одна из них улеглась на подстилку, другая примостилась с ней рядом. Впрочем, назвать подстилкой то, что устилало пол их фургона, было трудно. Это было просто гнилое сено, испачканное испражнениями свиней и недоеденными помоями, отчего оно сильно воняло. Однако по довольному виду свиней нельзя было сказать, что это их как-то смущало. Третья свинья оказалась хряком. Он отошёл к углу, где стояла их четвёртая товарка, и недолго думая взгромоздился на неё сзади, и они принялись совокупляться. Опять послышался пронзительный визг, и Ларисе трудно было определить, то ли это хряк повизгивал от получаемого удовольствия, то ли свинья верещала оттого, что на неё взгромоздилась туша весом в центнер.

  В общем, Ларисе свиньи больше не казались милыми животными, у которых влажные розовые пятачки и голубые глазки. Теперь они ей были отвратительны: и оттого, что мерзко верещали, и оттого, что валялись на сене, пропитанном вонючими испражнениями. На подобной подстилке свиньи, должно быть, проводят весь свой недолгий век, пока их не забьют. И наверняка за те полгода, что они живут в свинарнике, вся эта моча и навоз успевают впитаться в кожу свиней и пропитать её вплоть до сала. Теперь Лариса помнила об этом всегда, когда проходила мимо прилавков с мясной вырезкой, и свинину отныне она больше не ела. Никогда.

  Однако в конце концов Лариса приняла философскую концепцию Володи, потому что так жить было действительно проще. Наши тела и тела животных - это всего лишь тела, которые после смерти души покидают безо всякого сожаления. Дальше души живут своей отдельной жизнью, а тела становятся лишь оболочкой, в которой те жили. И, если уж так получилось, так создал Бог, что мясо животных богато питательным протеином и кучей всяких полезных микроэлементов и витаминов, то почему бы не есть его, раз так задумал Бог. В конце концов хищники только и живут за счёт того, что поедают чьи-то трупы. Каждый день, каждую секунду в лесах, саваннах, джунглях звери охотятся, убивают своих жертв, а потом поедают их, чтобы жить и плодить себе подобных. А человек тоже изначально был задуман Богом как хищник, раз в его желудке вырабатываются ферменты, способные расщеплять белок мяса. И именно потому, что мы по своей природе хищники, мы с таким наслаждением смотрим по телевизору всякие документальные фильмы про львов и леопардов, в которых те охотятся на своих жертв. Мы любуемся ловкими, мускулистыми львами и изящными леопардами, когда те на бегу подпрыгивают и вгрызаются в холку антилоп. И в эти моменты нам совсем не жалко их несчастных жертв - некрасивых бородатых гну. Мы восхищаемся сильными кошками.

  В общем, больше Лариса не мучила себя подобными вопросами. Было лето, было жарко, и хотелось жить и наслаждаться этой жизнью.

  В конце августа, когда ночи уже стали прохладными, но днём было всё также жарко, Лариса и Володя договорились провести свой последний летний выходной на берегу Москвы-реки.

  Когда они прибыли на пляж, то поняли, что найти себе место окажется проблематичным, так как он сплошь был усеян отдыхающими. Побродив немного в раздумьях среди голых тел и так и не отыскав для себя хотя бы клочка пляжа, где могли бы разместиться их два лежака, Ларисе и Володе пришлось смириться с тем, что ютиться им придётся в теньке под ветвями ивы. Никакого загара, зато в стороне от шума и гама. Когда они кое-как расположились возле ивы, девушка, стянув с себя платье, тут же устремилась к воде - так ей не терпелось окунуться наконец в прохладную реку. Володя решил пока остаться у воды и принять солнечные ванны. Стоя на берегу, он любовался Ларисой, которая плескалась в реке, наслаждаясь прохладой волн, смотрел, как скользит её влажное, облачённое лишь в купальник, тело по поверхности воды. И чем дольше девушка плавала в реке, тем больше Володе хотелось, чтобы она наконец вылезла из неё. Иногда Лариса поворачивала голову в сторону Володи и, словно русалка, манила его к себе пальцем. Но молодой человек отрицательно мотал головой и подставлял свою грудь солнцу.

  Наконец, накупавшись от души, Лариса вылезла из воды и, отжимая волосы, направилась к лежаку. Володя последовал за ней, наблюдая, как по её плечам скатываются крупные капли воды, а затем текут струйками по спине.

  - Русалка ты моя, - сказал он, приобняв девушку за талию.

  Настроение у молодого человека было самое игривое: ему уже не хотелось ни пляжа, ни реки, ему хотелось остаться наедине с Ларисой и прижать её к себе, предварительно стянув с неё купальник. "И почему мы перед поездкой на реку не задержались дома на час?" - сетовал Володя. Он не видел девушку всю рабочую неделю и теперь изнывал от желания обладать ею. Когда они разместились на лежаке, Володя придвинулся вплотную к Ларисе и, положив ей руку на талию, принялся целовать девушку. Но та, к его удивлению, не разделила его горячего желания, а, чувствуя неловкость, отстранилась и принялась озираться по сторонам.

  - Ты чего? - удивился Володя.

  - Ну мы же не одни, вокруг полно людей.

  - Ну и что, - пожал плечам молодой человек. - Кому до нас есть дело? Мы лежим в сторонке, в теньке, никого не трогаем.

  - Всё равно, мне неудобно.

  Но Володя не понимал этого смущения, внезапно налетевшего на девушку: какое ей дело до остальных, пусть пялятся, если хотят, и завидуют. Но Лариса продолжала мягко сопротивляться ласкам Володи. Однако девушка была так соблазнительна сегодня, что спокойно лежать рядом с ней он просто не мог. То и дело молодой человек проводил пальцем то по её плечу, то по ягодице, отчего лицо Ларисы начинало хмуриться, и девушка вновь принималась озираться по сторонам. Однако отдыхающим и впрямь не было никакого дела до влюблённой пары. Купавшимся они не были видны из-за высокой травы, а те, кто загорал на пляже, лежали с закрытыми глазами, так как жаркое, ослепительное солнце щедрыми лучами лилось на землю. И Лариса успокоилась, ладно уж, пусть Володя делает, что хочет. Но он вдруг почему-то, вместо того, чтобы воспользоваться тем, что девушка наконец сдалась под его напором, отпрянул в сторону.

  - Кажется, нас засекли, - процедил он сквозь зубы.

  Лариса не на шутку испугалась: кто это их засёк - полиция нравов или какая-нибудь дряхлая старушенция, заставшая ещё дореволюционные времена, когда считалось неприличным даже мужу прилюдно целовать свою жену? Однако, нет, к ним приближалась довольно молодая женщина с красивым ярким платком на голове, но с совершенно перекошенным, очень встревоженным лицом. "Ну неужели сейчас она будет отчитывать нас за то, что мы позволили себе какие-то вольности?" - подумала Лариса.

  Но, приблизившись к ним, женщина лишь спросила как-то лихорадочно:

  - Вы не видели мальчика, худенького, русого, одиннадцати лет?