На границе нас встретил секретарь Хендерсон и, вероятно, эти условия были созданы его стараниями. Следующим утром в одиннадцать тридцать мы прибыли на Белорусский вокзал в Москве.
В посёлках, что мы проезжали поутру, повсюду бросаются в глаза новые стройки. Люди на железнодорожных станциях кажутся тепло одетыми и не слишком отличаются в стремлении одеться потеплее, от жителей глубинки, которых можно увидеть в сельских районах запада Соединённых Штатов.
На вокзале в Москве нас встретил мистер Барков из протокольного отдела народного комиссариата иностранных дел и сопроводил нас в резиденцию посла (Спасо Хаус), который был подготовлен заранее к нашему приёму, благодаря предусмотрительности миссис Дэйвис. Дом оставался пустым с отъезда посла Буллитта и пришёл в некоторый упадок.
Глава протокольного отдела наркомата иностранных дел мистер Барков уведомил меня по прибытии (утром девятнадцатого января), что в связи с отсутствием мистера Литвинова, пребывающего в Женеве, меня будет рад принять заместитель наркома мистер Крестинский в три часа пополудни того же дня.
В сопровождении мистера Хендерсона, первого секретаря посольства, я прибыл к назначенному часу к мистеру Крестинскому и обнаружил с ним мистера Неймана, главу третьего западного политического департамента наркомата иностранных дел, который занимается американскими делами.
(Примечание Мемуариста. Посол Дэйвис в первых заметках из Советского Союза сильно путается в названии должностей и ведомств. Наркомат иностранных дел он то называет министерством, то вообще кличет на британский манер Форин Офисом. Это вносит в текст некоторую путаницу. В данном случае речь идёт о департаменте советского наркомата. Ничего, со временем посол разберётся в этих тонкостях. Продолжаем.)
Я передал слова приветствия внешнеполитическому ведомству и мистеру Крестинскому от государственного секретаря. Также были переданы копии верительных грамот и запрашивающая приём у мистера Калинина нота, чтобы представить письмо с отзывом моего предшественника и мои верительные грамоты.
Он сказал, что в виду того, что проводится заседание Совета РСФСР и Центрального исполнительного комитета РСФСР, время мистера Калинина полностью расписано. Но он надеется, что мистеру Калинину удастся принять меня двадцать третьего или двадцать пятого января. Я ответил, что нужды в спешке нет и я не хотел бы доставлять мистеру Калинину неудобства, особенно в виду неотложных и важных общественных дел.
Вместе с мистером Хендерсоном и мистером Нейманом я немедленно нанёс визит мистеру Стомонякову, второму заместителю народного комиссара иностранных дел. Мистер Стомоняков специализируется на делах регионов Дальнего и среднего востока, а также восточной Европы. Он также принял нас очень вежливо.
Двадцать первого января должно было состояться заключительное заседание Конституционного конвента РСФСР и по моей просьбе мистер Барков из протокольного отдела организовал нам приглашение. Доклад о моих впечатлениях вместе со справочной информацией будет направлен следующим дипломатическим пакетом.
(Примечание Мемуариста. Посол Дэйвис неверно называет это собрание по аналогии с американскими конституционными конвентами. На самом деле, речь идёт о семнадцатом чрезвычайном Всероссийском съезде Советов, который в этот день утвердил новую Конституцию РСФСР. Продолжаем.).
Я не могу завершить этот отчёт, не выразив признательность за превосходную и действенную помощь, предоставленную мне сотрудниками посольства, замечательной командой, преданной и знающей своё дело.
Имею честь оставаться, сэр, искренне Ваш, Джозеф Дэйвис.
Дневник, Москва, 20-е января 1937-го.
Спал допоздна. Послал поздравительную телеграмму президенту по поводу инаугурации. Потратил весь день, приводя в порядок мою канцелярию, разбирая бумаги и готовясь к работе.
Вечером устроил обед в посольстве для журналистов и их жён. Жёны привлекательны и милы. Очень впечатлила нас миссис Джо Барнс, она тиха и сдержанна, но при этом очень определённа в суждениях и строго придерживается их, что в наши дни "нелёгкая доля". Насколько мне известно, она намного более радикальна, чем ее муж.
Было довольно забавно, что они отправились в Россию. Вполне очевидно, что логично мыслящий Демари Бесс и его талантливая, изящная маленькая жена – прирождённые консерваторы, тогда как Барнсы – настоящие радикалы. Барнс и Бесс – люди выдающихся способностей, оба честные, но придерживаются диаметрально противоположных врождённых точек зрения.
Деуэлс и Чарльз Наттерс не слишком радикальны или консервативны и при этом очень умны и проницательны. К моему сожалению, Джо Филлипс покидает нас. Он хорошо знает Россию. Он передал мне заметки касательно его изучения коллективных хозяйств, сделанные на местах во время длительного путешествия по Украине в прошлом году.
Они представляют действительную ценность, так как основаны на фактических наблюдениях исключительно способного и опытного обозревателя и журналиста в этот переломный момент развития важного проекта Советского правительства. Обсуждения по поводу России были горячими и непростыми. Это было отличным погружением прямо в суть дела и оказалось весьма полезным. Они все мне нравятся. Думаю, мы с ними хорошо сработаемся.
Журнал, Москва, 21-е января 1937-го.
Совершил первый официальный протокольный визит к британскому послу Чильстону. Посольство живописно расположено на реке прямо напротив Кремля в красивом старинном особняке. Посол весьма дружелюбен и сердечен. Он произвёл впечатление очень разумного и уравновешенного человека. Он сделал выдающуюся карьеру на британской дипломатической службе. Сюда он прибыл из Вены и Будапешта.
Он считает, что это правительство надежно укрепилось, что европейская обстановка, учитывая тревожный мир, является угрожающей и выглядит не слишком хорошо. Он предложил обращаться к нему в любое время.
Я поблагодарил и сказал, что, по моему мнению, интересы Соединённых Штатов и Великобритании, без нужды в формальных соглашениях, всегда могут двигаться более или менее параллельными путями. Благодаря тому, что политические, юридические, этические и религиозные идеи обоих народов по существу – одни и те же. Более того, благодаря нашему общему языку и сходству общественных институтов опасность взаимного недопонимания весьма мала.
Кремль и запреты в питании.
(Примечание Мемуариста. Телеграфный стиль дневников посла иногда очень трудно понять. Контекста мало, а отрывочные записи могут означать что угодно. Например, название этой главы буквально звучит: "Кремль, диета, не надо".
Дело осложняется тем, что в английском языке слово "диета" может означать как пищу, так и Парламент, Рейхстаг, Сейм, а также японское законодательное собрание или короткое судебное заседание.
Исходя из политической направленности книги, вполне уместно смотрелась бы глава про "Кремль и Рейхстаг не вместе". Но нет, далее, к счастью, выясняется, что имеются в виду банальные ограничения врачей в непривычной пище для новых дипломатов. Продолжаем.)
Москва, 21-е января 1937-го.
Достопочтенному Марвину Макинтайру.
Дорогой, Мак!
(Примечание Мемуариста. Имеется в виду Марвин Хантер Макинтайр, личный секретарь Рузвельта. Известный американский журналист, в своё время выступавший редактором "Вашингтон Таймс" и "Вашингтон Пост". Крайне влиятельный в политических кругах человек. Продолжаем.)
Москва – великолепный старинный город. Кремль грандиозен и красив. Он окружён кирпичной стеной в тридцать или сорок футов высотой с зубчатым верхом и чем-то похожим на бойницы в защитных башенках. Фасад с одной стороны в определённо французском феодальном стиле с восточным влиянием. Купола и колокольни трех церквей каждая увенчаны звездой и полумесяцем. Косы и серпы на декоративных верхушках добавляют картине совершенно неожиданный восточный колорит.
