Я также признателен Спенсеру Вильямсу, чьи знания и опыт касательно Советского Союза были очень полезны. Я хотел бы выразить особую благодарность Стенли Ричардсону, моему другу и бывшему секретарю, выдающаяся работоспособность и преданность которого позволила сохранить большую часть этих дневников и записей.

В заключение, я хотел бы отметить большой вклад в эту книгу моей жены, которая постоянно дарила мне вдохновение, энтузиазм и верные суждения, точно так же, как и во всей другой моей работе.

с 16-го ноября 1936-го по 30-е марта 1937-го.

Дневник, Вашингтон, 16-е ноября 1936-го.

Сегодня президент подписал и передал мне документы о назначении меня послом Соединённых Штатов в Союз Советских Социалистических Республик.

Дневник, Вашингтон, 20-е ноября 1936-го.

Моё назначение представлено прессе.

Дневник, Вашингтон, 23-е ноября 1936-го.

Принёс присягу в офисе госсекретаря в присутствии многих старых друзей, включая: Пата Харрисона, Стива Эрли, Джесси Джонса, Дэна Ропера, Милларда Тайдингса, Джо Тамалти, Дика Вэли, Лео Кроули, Мерли Торпа, Джорджа Холмса и других. Дети и Марджори также присутствовали, что доставило мне особенное удовольствие.

Дневник, Вашингтон, 14-е декабря 1936-го.

Посетил обед, данный в нашу честь послом и мадам Трояновской в Советском посольстве. Это был замечательный приём, отлично проведённый. Мы все получили удовольствие.

Дневник, Вашингтон, 15-е декабря 1936-го.

Совещались сегодня с Самнером Уэллсом о положении дел в СССР. Он имел длительный и разнообразный дипломатический опыт. Его предложения оказались очень полезны в ходе моей работы в департаменте по ознакомлению с положением дел в Советском Союзе и моими будущими обязанностями.

Представляется, что помимо рутинных обязанностей, таких как продвижение американских интересов и защита граждан США, важнейшими, с точки зрения этой миссии в Москву, являются следующие особые направления.

Первое. Переговоры по возобновлению истекающего в следующем году Советского торгового соглашения, которое предусматривает закупки у нас Советским правительством.

Далее. Вопрос урегулирования ситуации, возникшей из недопонимания в связи с интерпретацией так называемого долгового соглашения. Это было частью договорённостей, достигнутых президентом и Литвиновым когда СССР был признан Соединёнными Штатами. Советское правительство отказывается выполнять то, что представлялось его обязательствами совершить некоторые выплаты русского долга Соединённым Штатам, а также оплатить иски американских граждан.

(Примечание Мемуариста. Речь идёт о выплате царских долгов России, от которых большевики отказались. Этому вопросу посол еще уделит большое внимание. Американцы очень сильно хотели получить хотя бы часть этих денег. При этом обойдя тех же французов или англичан, которым царская Россия была должна намного больше. Продолжаем.)

Из-за этого возникло значительное охлаждение в отношениях. Это вопрос высокой важности, и если он может быть улажен сообразно с нашим самоуважением, то дружеские отношения и сотрудничество необходимо восстановить. Особенно, в виду китайско-японской ситуации и возможности начала в Европе Мировой войны.

Другим вопросом, который мне предложили подробно исследовать, являлась оценка сил Советского Союза: политических, промышленных и с военной точки зрения. А также определение политики СССР по отношению к Германии, Гитлеру и миру в Европе. С точки зрения текущего момента, это примерно то, чем я планирую заниматься в Москве.

Похоже, впереди меня ждёт очень интересное время, особенно, в связи с моим общим пониманием ситуации между Германией, ее отношениями с Францией, Англией и миром в Европе.

Дневник, Нью-Йорк, 30-е декабря 1936-го.

Марджори и я посетили прощальный обед в Отеле Мэйфлауэр, организованный группой старых друзей под председательством министра юстиции Гомера Каммингса. Устроено было щедро, мой старый друг Гомер и друзья взяли на себя множество хлопот. Это было выдающееся собрание с большинством лидеров всех трёх ветвей власти, безотносительно их партийной принадлежности. Я был весьма тронут.

Вне всяких сомнений, одной из неважных, но очень приятных частей этого назначения президента оказалась великодушная заинтересованность и доброжелательность старых друзей. Также был обед, данный моими старыми приятелями из Федеральной торговой комиссии, включая всех тех, кто работал со мной когда я был Уполномоченным по корпорациям при президенте Вильсоне, прежде чем это бюро было включено в состав комиссии.

Затем была группа в Нью-Йорке, возглавляемая Джимом Моффетом, договорившаяся дать обед в нашу честь в Ритце. Это оказалось совершенно неожиданным и отличным. Что удивило и по настоящему тронуло, так это большое количество прибывших из Вашингтона: Джим Бирнс, Джим Фарли, Билл МакАду, Пат Харрисон, Альбен Баркли, Фрэнк Мёрфи, Джесси Джонс и старый добрый Стив Эрли. Друзья долгих лет, они приняли участие, благодаря этой дружбе.

Конечно, вещи, которые были сказаны по доброте, были неумеренны и показывали, скорее, благородство выступающих, но они всё равно многое значили для меня. Также оказался очень полезен обед, данный прямо перед моим отъездом Ривом Шлеем, президентом Американо-Российской торговой палаты.

Дневник, Вашингтон, 2-е января 1937-го.

Я и Марджори были приглашены на неофициальный обед с президентом и миссис Рузвельт, перед посещением приёма в Белом Доме. Присутствовала вся семья, за исключением Анны и Джона Боттиджера. Президент был в ударе.

После обеда президент и я удалились в его Овальный кабинет на втором этаже за последними наставлениями по моей миссии. Принимая во внимание разногласия, ожидающиеся между нами и Советским правительством по поводу долгового соглашения, он считал, что я должен демонстрировать исполненное собственного достоинства дружелюбие так долго, как между двумя странами будут существовать дипломатические отношения.

Такое отношение должно характеризоваться определенными оговорками, с прозрачным намёком, что президент и госсекретарь глубоко разочарованы в неудаче их правительства выполнять то, что представляется нам их явными обязательствами. Позиция, сказал он, состоит в том, что мы не настаиваем на дальнейших переговорах по этому вопросу.

Мяч на стороне Советского правительства и это намного более важный вопрос для них, чем для нас. Подождем, сказал он, и увидим что произойдёт.

Тем временем, он считал полезным для меня приложить усилия для сбора всей информации из первых рук, из личных наблюдений, где возможно, относительно сильных сторон режима с военной и хозяйственной точек зрения. А также постараться установить, какова будет политика их правительства в случае войны в Европе.

Я рассказал ему о предложении судьи Мура убедить посла Додда проработать еще один дополнительный год прежде, чем меня переведут в Берлин на его место. Президент немедленно решительно сказал – Нет. План должен выполняться так, как был намечен ранее.

Журнал, Вашингтон, 3-го января 1937-го.

Встречался с послом Трояновским. Он выразил обеспокоенность как бы мое пребывание в Москве не осложнилось в начале некоторой небольшой холодностью со стороны части Советских официальных лиц, возникшей из имеющегося между США и Советским Союзом недопонимания. В этой связи он хотел бы уверить что меня примут очень радушно и что Советское правительство осведомлено о моих капиталистических взглядах, профессиональном и деловом опыте, также как о моей работе во времена президента Вильсона в качестве председателя Федеральной торговой комиссии.

Они были знакомы с моей работой и были уверены, я буду рассматривать их ситуацию и проблемы объективно и без предубеждения. Я подтвердил, что он совершенно прав, так как сам заинтересован в этом же. Я еду с непредвзятым рассудком. Он выразил надежду, что любые спорные вопросы могут быть улажены на основе точного понимания позиции каждой из сторон.