Принципиальным вопросом разногласий между правительствами оставался вопрос долга. Я сообщил Трояновскому, то что собирался в соответствии с указаниями президента и госсекретаря. Лично я считал, что большой ошибкой Советского правительства может стать недопонимание по долговому вопросу, что омрачит доверие, испытываемое президентом США и нашим правительством к честности и надёжности обещаний Советского правительства.
Я хотел бы обсудить это с Биллом Буллитом.
Дневник, Вашингтон, 4-е января 1937-го.
Официальный обед, данный в нашу честь послом и мадам Саито в японском посольстве. Саито – старый друг и компаньон по игре в гольф в "Пылающем древе".
(Примечание Мемуариста. "Пылающее древо" – закрытый элитный гольф-клуб в Мэриленде. Участниками клуба в разные времена были большинство американских президентов и политиков. Название получил от яркой осенней листвы высокого дуба на холме. Вступительный взнос 75 тысяч долларов, то есть более пяти миллионов рублей. Женщины в клуб не допускаются. Продолжаем.)
Постараться развлечь нас – было весьма приятным жестом с его стороны. Тем не менее, я был несколько сбит с толку, так как я был назначен в Москву, а Япония и Москва были едва ли не в ссоре. Итак, я решил быть совершенно недипломатичным и отправился откровенно обсудить проблему с Саито.
Он сразу ухватил суть и сказал: "Это просто. Мы пригласим моего коллегу – Советского посла и мадам Трояновскую". Моя проблема разрешилась очень приятным вечером.
За кофе международные отношения были поддержаны предложением организовать международную группу "Гольф-клуба Пылающее древо" по аналогии с Международным Ротари-клубом.
(Примечание Мемуариста. Ротари Интернешнл – включает более тридцати трёх тысяч ротари-клубов по всему миру. Как правило, объединяет наиболее богатых и влиятельных персон. Во многом построено по принципам глобальной масонской ложи. История для западного истеблишмента типичная. Например, президент Франклин Рузвельт являлся открытым масоном и входил в Великую ложу масонов Нью-Йорка. Продолжаем.)
Было решено, что без сомнения Вашингтонское отделение "Пылающего древа" будет номером первым в такой организации. Мнения по вопросу кому отдать второй номер, Токио или Москве, яростно разделились. Мы предложили передать этот вопрос на рассмотрение Лиги Наций!
(Примечание Мемуариста. Про Лигу Наций, прообраз ООН, посол Дэйвис, очевидно шутит. Допилась, в общем, весёлая компания. "Если Вы не отзовётесь, мы напишем в Спортлото!" Продолжаем.)
Дневник, в море, 5-го января 1937-го.
Мой старый друг Оуэн Янг, председатель Совета директоров Дженерал Электрик, был достаточно добр, чтобы прийти и потратить пару часов обсуждая со мной Россию. Дженерал Электрик делает бизнес объёмом в миллионы долларов с Амторгом, официальным агентством Советского правительства в нашей стране.
Он рассказал мне, что Советское правительство имеет исключительно высокий рейтинг доверия в банковских и деловых кругах Нью-Йорка и всей страны. Что у них репутация педантично аккуратных плательщиков по своим финансовых обязательствам, безотлагательно и даже ранее требуемой даты.
Он утверждал, что в ходе деловых отношений Дженерал Электрик с Советским правительством, оцениваемых в миллионы долларов и длящихся уже десять или пятнадцать лет, Советы всегда были скрупулёзно точны в своих платежах и держались своих обязательств во всех отношениях. В противоположность людям, не связанным с бизнесом и политически ориентированным, с которыми я обсуждал Советы ранее, он подтвердил выдающуюся репутацию Советского правительства по выполнению своих обещаний.
Марджори, Екай (Эмлин Найт Дэйвис, моя дочь, выпускница колледжа Вассара) и я приплыли в Европу в полночь, в Бремен. На борту был Уолтер Дюранте.
Дневник, Берлин, 14-го января 1937-го.
Прибыл в Берлин и немедленно нанёс официальный визит послу Додду.
Дневник, Берлин, 15-го января 1937-го.
Советский посол в Берлине Суриц особенно любезен во внимании, которое проявляет к нам сам и его сотрудники. Он сообщил, что Москва дала недвусмысленные указания сделать всё возможное, чтобы наше пребывание было удобным и приятным.
Он добавил, что внешнеполитическое ведомство (Литвинов) получило чёткие указания из Кремля (от Сталина) вести новое дипломатическое представительство со всевозможной любезностью и не допустить, чтобы никакие трения, существовавшие ранее, повлияли на отношение к новому послу. Я был рад слышать это.
Дневник, Берлин, 16-го января 1937-го.
Мы остановились здесь, чтобы отдохнуть несколько дней. Посол и миссис Додд устроили очень приятный обед. Доктор Шахт и его супруга, бывший посол Германии в Вашингтоне фон Гаффрон-Притвитз, польский посол Липски, русский посол и мадам Суриц вместе с моим давним другом и одногруппником по Университету Висконсина Луисом Лочнером превратили обед в очень приятное событие.
Провёл подробное обсуждение с главой "Русского отдела" в германском министерстве иностранных дел. К моему удивлению, он утверждал, что мои взгляды на устойчивость внутренней российской политики и надёжность Сталинского режима не выдерживают критики.
Он считал, что мои сведения полностью не верны – Сталин вовсе не окопался во власти как следует. Он утверждал, что я, вероятно, обнаружу там большую революционную активность против власти, которая может вскоре перейти в открытую.
(Примечание Мемуариста. Сегодня принято утверждать, что предателей-троцкистов обвинили зазря. Что никакого государственного переворота они не замышляли и с Германией о свержении Сталина не договаривались. Но отчего-то германский МИД уверен, что Советского вождя вот-вот свергнут. Очень любопытный штрих к процессам Радека и Бухарина, на которые вскоре лично попадёт посол Дэйвис. Продолжаем.)
Нанёс визит послу Додду, чтобы попрощаться и обсудить, что я узнал в его сфере ответственности.
В соответствии с приглашением, полученным на обеде, нанёс визит также доктору Шахту в Рейхсбанке. Он попросил оградить его от посетителей и у нас оказалась добрая пара часов для разговора. Он был весьма огорчен по поводу предполагаемого недостатка честности Британии и Франции и их ответственности за экономические проблемы Германии.
Шахт выразил высшую степень восхищения президентом. Он сказал, что президент США в наивысшей степени один из величайших людей мира, что ему присуща необычная способность сводить любую ситуацию к элементарным факторам и применять простой здравый смысл для ее решения. Подобное, – сказал он, – свойство гения и подлинного величия.
Дневник, Берлин, 17-го января 1937-го.
Был приглашён на чай к русскому послу, осмотрел его замечательные русские картины. Это был "сидячий" чай – полноценное угощение. Особенно красивы оказались "снежные" картины. Все принадлежали кисти старых русских мастеров.
Здание посольства досталось еще от старого времени, необычайно красиво – огромные комнаты, высокие потолки, всё в имперской манере.
Сам посол представляет тип старого революционного интеллектуала – высоко образованный и интересный. Бурной холодной ночью они сопроводили нас до самого поезда. Нам пришлось буквально протискиваться в вагон, так как он остановился только на короткое время, чтобы взять пассажиров. Но мы благополучно справились и слегка "выдохнули". Тронулись к Варшаве в одиннадцать сорок.
Журнал, Берлин, 17-го января 1937-го.
Любопытное заявление нацистов попалось мне в газете вчера.
"Мы ждали смены эпох, полного разрушения политических и общественных идеологий. Именно для этого и созданы демократии. Но сегодня они сознательно или бессознательно ничто более, чем центры заразы, переносчики бацилл и подручные большевизма. Они – одна группа, мы – иные. Будущее отвратит коллективизм от неустойчивых реакционных масс. Демократии подобны песку, ползучему песку. Наш государственный политический идеал подобен пикам гранитных скал!"
