Любознательность, как это всегда бывает у жителей Нью-Йорка, взяла верх над хорошими манерами. Мужчина обратился к Саманте:

— Вы участвуете в состязании?

— Точно, — подтвердила она. — Представляю интересы приюта для престарелых. Все, что смогу набрать за двенадцать минут, мое.

После этих слов глаза мужчины засверкали.

— А по правилам вам могут помогать?

— Конечно, — ответила Саманта, ведь Майк ничего об этом не говорил.

— Я бы мог помочь в выборе фантастики, а жена — бестселлеров.

За пару минут слух о женщине, которая участвует в состязании, обошел весь магазин. Все хотели помочь. Два здоровенных цветных парня (один из них с выбритой буквой «Z» на затылке) поинтересовались, не нужно ли подобрать журнальчики.

— Каждого по экземпляру!

Парни обрадовались, будто выиграли первый приз в лотерею. Подпрыгнув, они вскинули руки в приветствии и побежали к стеллажам.

Мужчина с двумя детьми предложил помощь в выборе игр, женщина — аудиокассет, нервного вида юноша — видеокассет.

Когда истекло 12 минут, Саманта остановилась у кассы. Руки ее с трудом удерживали охапку романов. На столе образовались горы книг, журналов, игр и кассет. Она сама замерла в испуге, но решила играть до конца.

— Это все ваше? — спросил кассир, глаза его просто вылезли из орбит. Когда Саманта, не глядя на Майка, кивнула, кассир сказал, что должен позвать начальника. Майк, пораженный, наблюдал за этим зрелищем.

Когда к кассе подошел хозяин магазина, все, кто участвовал в «покупке» — почти весь магазин, — столпились рядом в полном молчании, ожидая, что будет дальше.

— Надеюсь, у вас есть чем расплачиваться, — строго заметил владелец.

Она кивнула головой, и кассир взял в руки первую книгу. Неожиданно Саманта выкрикнула:

— Стойте! — Окружающие затаили дыхание. Неужели она сдалась?! — Какую я получу скидку за оптовую покупку? — обратилась она к владельцу.

Толпа нью-йоркцев взорвалась одобрительными аплодисментами. Они узнали в Саманте «своего парня». После недолгого спора, в котором участвовали несколько человек, было принято решение установить скидку в двенадцать с половиной процентов.

После того как кассир выдал чек, а Майк оплатил его своей кредитной карточкой, народ повалил помогать — выносить покупки к такси. Им посчастливилось поймать такси, за рулем которого был коренной житель Нью-Йорка. Тот сразу сказал, что столько вещей не повезет. Еще одна страсть нью-йоркцев — спорить и ругаться. Начался базар. Туристы уже фотографировали сцену спора истинных, богобоязненных жителей Нью-Йорка, которая развернулась прямо посередине проезжей части. Они, конечно, слыхали, что подобные вещи случаются в этом городе, но слухам не верили.

— Я все же это сделала! — произнесла Саманта, когда они наконец оказались в такси. Сказать, что они «сели», было бы натяжкой. Трудно было так нагрузить даже грузовик. В руках у Саманты было два пакета, четыре — под ногами, два — за спиной. Аудиокассета с блюзами торчала из сумочки — она хотела сама ее послушать, перед тем как передать в приют, — и на каждой кочке впивалась в почки. — Ровно двенадцать минут!

Майк в это время просматривал многометровый чек.

— Двенадцать минут, чтобы перенести к кассе полмагазина… одиннадцать минут на споры из-за скидки — причем с азартом восточных торговцев верблюдами… семнадцать минут на работу трех касс и использование трех рулонов бумаги для чеков… тринадцать минут на загрузку такси вместе с выслушиванием советов от половины Нью-Йорка, как это лучше сделать… Да, Сэм, ты управилась тютелька в тютельку.

Выглядывая из-под двух пакетов, она спросила:

— Ты не одобряешь меня?

— Отчего же, — честно признался Майк, с трудом высвободив руку, чтобы погладить Саманту по щеке. Его покровительственный взгляд вновь сменился на страстный.

Все еще улыбаясь, она откинулась на пакеты. Кажется, Майк не ожидает, что она будет носить ему завтрак в постель.

Машина доставки мебели не удосужилась прибыть вовремя, поэтому Майк и Саманта опоздали всего минут на двадцать. Они обнаружили Макси сидящей в кровати и командующей тремя вспотевшими верзилами, что вносили мебель в комнату. Врач в это время пытался выслушать ее сердце, держа стетоскоп у груди.

— Мамаша, сколько можно повторять, мы только вносим мебель, мы не вешаем картины, — бубнил один из верзил.

— Ну-ну, — входя, бросила Саманта, — кажется, ты контролируешь ситуацию.

Она чмокнула Макси в щеку. Врач собрался уходить. Когда они остались одни, Саманта начала рассказывать, в какое чудо превратил Майк ее квартиру, как Майк купил столько прекрасных книг и журналов, как Майк сделал это, как Майк сделал то…

Сам Майк в это время вышел за врачом.

— Ну, как она?

— Угасает… — сообщил врач, потом улыбнулся. — Но она счастлива. Стоит лишь пожелать, чтобы у всех моих пациентов были такие «феи», как вы… Только поаккуратнее с выпивкой, ладно?

— Сегодня — шоколад.

— Хорошо, — кивнул врач, лицо его стало серьезным. — Я надеюсь, ваша жена подготовлена к смерти Эбби.

— Да, Сэм к этому подготовлена, — произнес Майк. — У нее было много репетиций. Очень много…

Через три часа после посещения Макси в спальне у Саманты зазвонил телефон. Майк наконец сообразил, что это его частная линия, и нажал на аппарате соответствующую кнопку. Они лежали на новой кровати, и Майку пришлось отодвинуть ступню Саманты от своего уха, чтобы поднести к нему трубку.

— Майк, это ты?

— Мам! Как я рад! Слышу тебя очень хорошо…

Саманта стремительно отскочила от него, точно нагая дочка священника, застуканная во время мессы за греховным занятием. Она села, вытянувшись как струнка, придерживая простыню у подбородка.

— О Боже мой, нет! — голос Майка задрожал. Он посмотрел на Саманту: она была белая как полотно, будто ожидала сообщения о смерти близких. Майк прикрыл трубку рукой и прошептал:

— Моя семья прибыла в Нью-Йорк, чтобы с тобой встретиться.

Когда слова Майка наконец дошли до нее, она рухнула на кровать и почти готова была подумать, что лучше бы это было сообщение о чьей-то смерти…

— Сколько вас там? — тем временем спрашивал Майк в трубку. И после паузы: — А… Так много!.. Папа тоже?.. Отлично, будет приятно со всеми повидаться… Уверен, что ребятам тоже понравится здесь.

Лицо его, ранее выражающее испуг, теперь выражало ужас.

— Мам, ведь Фрэнк не приехал, да? Ведь не приехал?! Да нет, конечно, я рад буду его видеть… Нет, мам, мы с Рейни не поцарапали его дорогую машину… Сэм?.. Ах да, она тут рядом…

Саманта с интересом наблюдала, как Майк заливается краской.

— Мама! Как можно!.. Хорошо, хорошо, мы тут же отправляемся, только оде… э… сразу, как сможем. До скорой встречи.

Майк уже клал трубку на аппарат, а Саманта все еще слышала раздающийся оттуда смех.

Они долго лежали, не дотрагиваясь друг до друга, уставившись в потолок. Наконец Саманта смогла выговорить: «За что?!»

Майк повернулся на бок и провел пальцем по ее обнаженному животу:

— Я же тебе говорил, они хотят с тобой познакомиться.

— Зачем они хотят познакомиться? Что ты им сказал о… нас? Ты им не сообщил, что мы… ну…

Майк поморщился.

— Одна из основных причин моего отъезда из Колорадо — это их постоянный надзор. Правда, переезд в Нью-Йорк ничего не изменил. Они по-прежнему знают обо мне все. Но, возвращаясь к твоему вопросу, нет, я ничего им не сообщал о наших взаимоотношениях. Но вот Рейни, Блэр, Джейн и Вики — это уж точно. Стоило покидать Колорадо! Съезд представителей семей Таггертов и Монтгомери состоится в этот раз в Нью-Йорке.

Саманта прижалась к нему.

— Боже, Майк, я боюсь! Что будет, если я им не понравлюсь?

— Как это? Ведь ты нравишься мне.

— Но ты же хотел меня как женщину.

— И что это должно означать? Что я неразборчивый? Видишь ли, если женщина красивая и сексуальная, если я хочу ее — это вовсе не означает, что она мне нравится!