Когда где-то рядом залаял Лорд, Маша подскочила с кровати. Неужели снова козы? В открытое окно она увидела Михаила, который несся к ее дому с лопатой наперевес, и испугалась. Тем более, позади него бежал еще один мужчина, с граблями. А Лорд бесновался у нее на терраске.

— Попался! — прогрохотал Михаил. — Стоять!

— Убери сабака! Убери сабака! — запричитал кто-то.

Алим?!

Маша выскочила на терраску.

Лорд молча сидел у крыльца. В углу терраски Михаил срывал черную шапку-маску с прорезями для глаз с Алима. Лопатой он его, к счастью, не огрел, но врезал кулаком по лицу, отчего Алим закричал и схватился за нос, а Маша завизжала, закрывая рот руками.

— Маруся, домой! — рыкнул Михаил.

— Миша, не надо! — закричала она и подбежала к нему, обняла сзади. — Не трогай его!

Алим не убегал и не пытался напасть, молча утирал кровь, хлещущую из носа.

— Охранять! — приказал Михаил Лорду, указав на Алима. — Виталий, иди к Ксении, она, наверняка, испугалась.

И только потом он обернулся к Маше, схватил ее, приподняв, и потащил в дом — аккуратно и бережно.

— Миша, прекрати! — Она попыталась его лягнуть. — Так нельзя! Я так не хочу!

— Маруся, это мужские де…

— Нет! Не надо!

Она злилась и топала, стучала кулаками по Михаилу, цеплялась за одежду, кричала и плакала. В общем, устроила истерику и добилась своего. Михаил позволил Алиму умыться, совместными усилиями они остановили кровотечение, а потом Алим им все рассказал.

Как Маша и предполагала, за «диверсиями» стояла ее мать, собственной персоной. Алим клялся детьми и призывал в свидетели аллаха, что нанимала его она одна, никаких мужчин с ней не было. Даже приехала в деревню не с мужем, а на такси. Маше стало немного легче от мысли о том, что Толик в этом не участвовал.

— Зря ты его отпустила, — процедил Михаил, когда Алим ушел.

Маше было не по себе от его сурового вида — и желваки гуляют по скулам, и губы превратились в тонкую полосочку, и глаза потемнели.

— Алим — исполнитель, — вздохнула Маша. — Если кто и виноват, так это моя мать.

— А если бы с тобой что-нибудь случилось?

— Самое страшное, что могло случиться — это мое возвращение в Москву. Миша, пожалуйста… — Она обняла его, прижалась к груди. — Спасибо за помощь. И спасибо, что сделал так, как я хотела.

— Маруся, Маруся… — Он провел ладонью по ее спине. — Ты что дрожишь? Замерзла?

— Перенервничала… — призналась она. — Теперь я бы точно прилегла. Ничего больше не случиться. Иди домой.

— Что ж ты меня все гонишь? — с досадой спросил Михаил.

— У тебя гости. — Она подняла голову, их взгляды встретились. — Иначе я никуда тебя не отпустила бы. Правда.

— Пойдем со мной.

— Миша-а-а…

— Я знаю, что произошло. Маруся, Ксюша просто ошиблась. Она незлая девочка.

— О боже… Я ничего такого не говорила и не думала. Миша, пожалуйста, я не в состоянии…

В дверь постучали.

— Нет, я не могу-у-у, — простонала Маша.

— Я разберусь.

Михаил распахнул дверь. Из-за его широкой спины Маша не видела, кто пришел.

— Ксюша, не сейчас, — произнес Михаил.

— Все в порядке? — спросила та.

— Да. Я скоро…

Маша встала и попыталась отодвинуть Михаила с прохода. Он словно хотел заслонить ее собой, защитить. Пришлось пихнуть его в бок, только после этого он посторонился.

— Ксения, простите меня, пожалуйста, — сказала Маша, обращаясь к его дочери. — Ваш отец сейчас вернется домой и больше никуда не…

— Маруся!

— Маша, это вы меня простите… — Взгляд Ксении скользнул вниз, и она осеклась. — Вы беременны?

— Как видите. — Маша машинально накрыла ладонями живот. — И не от вашего отца, не переживайте.

— Не-е-ет? — разочарованно протянула Ксения. — Жалко…

— Жалко? — переспросил Михаил растерянно.

— Ну, может, еще родите мне сестренку или братика, — махнула рукой Ксения. — Только он уже будет младше твоего внука, пап.

— Ксюша! — возмущенно прогудел Михаил.

— Мы, и правда, поедем, — произнес Виталий. Маша только теперь заметила, что он стоит внизу, у крыльца. — У вас тут и без нас…

— Нет! — отрезал Михаил.

— Нет-нет! — запротестовала Маша. — Миша, иди уже, а?

— А вы? — хором спросили Ксения и Виталий.

В итоге, после препирательств и взаимных извинений, Михаил согнал все семейство, включая Машу, в собственный дом. Ксюша занялась обедом, Маша ей помогала, а Виталия Михаил увел во двор, «эксплуатировать».

— Маш, ты не обижайся, — попросила Ксюша еще раз. Они уже перешли на «ты». — С этой беременностью настроение скачет, сама не рада.

— И у меня так же, — фыркнула Маша.

— А у вас с папой… серьезно?

Она ожидала такой вопрос, вот только ответа на него у нее не было.

— Не знаю. Я понимаю, что… — Маша всхлипнула и замахала рукой перед лицом, осушая слезы. — Ну вот, опять!

— Ой, не расстраивайся.

— Нет, ничего.

Ксюша быстро повернула разговор на безопасную тему, расспрашивая Машу, как протекает беременность. Об этом женщины могут говорить вечно — искать похожесть и отличия, обсуждать приметы и суеверия.

— А Дуськи не боишься? — поинтересовалась Ксюша, кивнув на кошку, которая давно уже обосновалась на подоконнике. — Токсоплазмоз, все дела…

— Не-а, — отрицательно покачала головой Маша. — Кошка здорова, лоток я за ней не чищу. Да Дуська и сама беременная, по-моему.

— Да ладно! — Ксюша засмеялась. — Какая концентрация беременных в одном доме! Бедный папа!

— Зачем Алима отпустили? — ворчал Виталий. — По его вине козы цветы обглодали, пусть и сажал бы!

— Да пошел он… — проворчал Михаил. — Маруся попросила, я отпустил. Ей нервничать нельзя.

При трезвом размышлении Алима даже жаль. Каждый зарабатывает, как умеет, а Марусина мамаша отвалила сумму, которой его семье на полгода хватит. Четыре сыночка и лапочка дочка, ядрена вошь! Нет, Алим не давил на жалость, просто Михаил и сам знал, зачем тот приехал на заработки и отчего жил в деревне.

А что Алим Лорда сумел запереть, так Михаил сам виноват. Когда тот яблоки гнилые на его участок таскал, он приказал псу пропускать его, как своего. Растяпа. Чего теперь-то!

Ладно, самое главное, Маруся жива и здорова. Алим не успел ее испугать. Это же он в маске к ней в дом лез, чтобы «типа ограбить». Маруся добрая, иначе Алим не отделался бы разбитым носом. Вот только Михаил ему строго-настрого запретил подходить к ее участку. Ничего, цветы он и сам посадит.

Девочки помирились — тоже хорошо. У Михаила теплело на душе, когда его любимые женщины улыбались. Они и на обновленную клумбу пришли любоваться вместе.

— Миш, у тебя теплицы крепкие? — поинтересовалась Маруся как-то подозрительно задумчиво.

— Да. А что?

— И клубника отошла, да?

— Да. Ты это к чему?

— Это хорошо. Град скоро будет, хоть клубнику не побьет.

— Какой град?! Когда? На небе ни облачка.

— Ну, я не зна-а-аю… — Маруся посмотрела на небо. — Недельку, думаю, цветочки проживут. А потом их град побьет, не иначе. Или ливнем смоет.

— Я над ними тент натяну, — мрачно пробурчал Михаил. — Заранее.

= 38 =

Несмотря на Марусин скепсис, клумба цвела и благоухала все лето. И, к огромной радости Михаила, цветы умиротворяли Марусю. Она даже гимнастикой для беременных занималась, расстелив коврик перед клумбой. Красивый вид и чистый воздух укрепляют нервы.

У Маруси больше не было поводов переживать. Деревенская жизнь текла тихо, сыто и размеренно — никаких волнений, никаких проблем.

С мужем она развелась быстро, потому что Анатолий, к огромному удивлению Михаила, не стал искусственно затягивать процесс. Согласия на развод он не дал, но все решилось в пользу Маруси. Имущество они не делили, а на алиментах муж, теперь уже бывший, настоял.

— Надеется, что я вернусь к нему еще до родов, — пожала плечами Маруся, когда они обсуждали этот момент. — И платить не придется. Блажен, кто верует.