Когда позвонила Ксюша, Михаил чуть с ума не сошел от беспокойства за Марусю. Он уже понимал, какой уязвимой она себя ощущает, а тут неожиданные гости в отсутствии хозяина, и неловкая ситуация. К тому же Ксюша определенно нервничала и психовала. Как же сложно, оказывается, с беременными…

И все же дочь приехала не одна, а с мужем Виталием, и Михаил справедливо решил, что о ней есть кому позаботиться. Марусе он нужнее, он и по ее голосу понял, что она то ли плакала, то ли плачет.

Поэтому Михаил дождался, когда подойдет Ксюша, обнял ее, поцеловал и отправил обратно в дом.

— Я скоро вернусь.

— Папа… — попыталась протестовать она, но Михаил был непреклонен.

Марусе он нужнее, он чувствовал это.

Она не ждала его — сидела за столом на кухне и испуганно вскинула голову, когда он открыл дверь. Удивление не сменилось радостью, скорее, каким-то облегчением, а потом, почему-то, тревогой. Она не поднялась навстречу, Михаил подошел сам, обнял ее, сидящую.

— Прости, что так получилось.

— Ты же не знал. Все в порядке, правда, Миша.

Угу, в порядке, как же. Глаза на мокром месте, голос дрожит, и ладони ледяные, как будто Маруся замерзла.

— Ксюша что-то тебе сказала?

— Нет, что ты. Ничего. Миша, ты иди к дочери, она же к тебе приехала.

— Пойдем. Я вас нормально познакомлю, в прошлый раз как-то…

— Нет, иди один. — Маруся мягко освободила руку. — Я сейчас занята.

— Чем?

— Ну… обед готовлю.

В раковине стояла грязная посуда, на плите — пусто, на разделочном столе — тоже. Что-то тут нечисто…

— Вода есть?

— Н-нет…

— Маруся, ты вроде не врала раньше. И я не о воде.

Она опустила голову и скребла ногтем какое-то пятнышко на столешнице.

— Маруся?

— Миша, иди к дочери, хорошо?

— Нет, не хорошо. Маруся, что случилось?

— Ох, ну… мне просто… я неважно себя чувствую. Меня тошнит.

Вот же упрямица! Михаил чуял — что-то не так. Однако Маруся уперлась и не желала ничего объяснять. А напортачила, скорее всего, Ксюша.

— Марусенька, поехали к врачу.

— Нет! — вскинулась она. — Я просто полежу, все пройдет. — И спохватилась, видимо, решив поменять тему разговора: — Миша, может, тебя покормить?

— Не надо, — отказался он. — Там Ксюша, скорее всего, уже приготовила что-то.

— А, да… — Маруся снова сникла. — Да, точно. Так ты иди, она же ждет.

Ядрена вошь! И отчего такое чувство, что стоит ему выйти за порог, как Маруся сбежит? Вот возьмет — и сбежит, даже без чемодана. И давить на нее не хочется. Обнять бы дуреху, прижать к себе, зацеловать, а она и этого не дает, вцепилась в стол, не встает.

— Ой, Миша… Я совсем забыла… — встрепенулась вдруг Маруся. — Ты продукты из холодильника забери.

— Зачем? — помрачнел он.

— Чтобы не испортились. Электричество тоже закончилось.

— Маруся! Так чего ж ты молчишь?

— Не молчу. Просто забыла.

Ядрена вошь. Нет, это точно диверсант какой-то. Засаду, что ли, устраивать?

Тихо матерясь себе под нос, Михаил отправился проверять счетчик и трубы — так и есть, пробки вырубили, а вентиля закрутили. Маруська, понятное дело, сама ни за что не догадалась бы, да и он хорош, надо было еще вчера проверить. И дом она, наверняка, открытым оставила, когда вечером к нему пошла.

— Все, — сказал он, вернувшись к Марусе. — И вода есть, и свет. Ты же ничего сама там не трогала?

— Нет.

— Значит, балуется кто-то. Поймаю — руки-ноги повыдергиваю.

— Это мама, — выдала Маруся и горько вздохнула.

— Э-э-э… — завис Михаил. — Чего?

— Не сама, конечно. Наняла кого-то, скорее всего.

Он попытался осознать смысл сказанного, но выходило плохо. Родная мать пакостит дочери? Это вообще ни в какие рамки…

— Да она хочет, чтобы я в Москву вернулась, — снова вздохнула Маруся. — К Толику. И не факт, что она, только предположение.

Ядрена вошь.

— Маруся, пойдем со мной, — попросил Михаил. — Пожалуйста. Не хочу оставлять тебя одну.

— Нет.

— Ладно… пообещай мне, что ты никуда не уйдешь.

— Обещаю. — Она легко согласилась. — Я лягу, правда. Спасибо за помощь, Миша. Извини.

Маруся ушла в комнату так быстро, что он больше ничего не успел сказать.

Домой Михаил вернулся с тяжестью на душе. Вот почему нельзя по-человечески? «Папа, мы приедем в гости». И все! Неужели так сложно? И Маруся не обиделась бы, и он не метался бы между ней и дочерью, и вообще не уехал бы, а встретил гостей дома. Ядрена вошь!

Ксюша в прихожей перепиралась с мужем.

— Пусти, я сказала!

— Успокойся, так нельзя…

— Пусти!

— О, вот и папа! — обрадовался Виталий, заметив Михаила.

— Можешь оставаться, а я поехала домой! — процедила дочь.

— Э, нет, стой. — Михаил поймал ее у порога. — Пойдем, поговорим. Что тут вообще происходит?

С помощью Виталия, который продолжал увещевать жену, им удалось усадить ее на диван в гостиной.

— Что за детский сад, Ксюша? — устало поинтересовался Михаил. — Я тебя чем-то обидел?

— Я к тебе в гости приехала…

— Без предупреждения, как обычно. Ну, извини, я на рынке был.

— А тут… тут…

— А это тебя не касается. Ты так не считаешь?

Ксюша вспыхнула и закусила губу.

— Я просто поеду домой, — произнесла она наконец. — И не буду вам мешать.

— Ксюш, вот честное слово, даю скидку лишь на то, что ты в положении, поэтому не соображаешь, что ведешь себя, как пятиклассница.

Она попыталась встать, но Виталий не позволил.

— Отец прав, — жестко сказал он. — Так и есть. Ты мне все уши прожужжала, мол, хорошо бы папа сошелся с кем-нибудь. А теперь ревнуешь, как ребенок.

— Это не ревность! — воскликнула Ксюша с обидой. — Я думала… думала она… а она…

— Чего она? — насторожился Михаил. — Что ты сказала Марусе?

— Ничего! Я с ней не разговаривала.

— Она могла услышать, как ты разговаривала со мной, — напомнил Виталий. — Когда ты говорила, что она плохая хозяйка.

— Чего?! — чуть не поперхнулся Михаил. — Это что за идиотские выводы?

— Чего, чего… — пробормотала Ксюша, сглатывая слезы. — Готовить не умеет, в доме грязно…

Ядрена вошь! Неудивительно, что Маруся уперлась, как коза, и не хочет сюда возвращаться. Это ж надо такое ляпнуть!

— Я не позволяю Марусе мыть полы в моем доме. — Михаил старался говорить спокойно, на Ксюшу нельзя кричать, ей тоже вредно нервничать. — А готовит она у себя, ей так удобнее. Очень вкусно готовит, кстати. Думаю, тебе надо извиниться перед ней.

— Я же не знала…

Ксюша все же расплакалась. Михаил не злился на дочь, даже обрадовался, что это не глупая ревность, а глупая забота. Теперь нужно убедить Марусю, что…

Лорд залаял так внезапно и так неистово, что Михаил не заметил, как выскочил из дома. На терраске у Маруси какой-то мужик жался в угол, отмахиваясь от собаки.

Михаил схватил первое, что попалось под руку, кажется, лопату, и помчался на соседский участок.

= 37 =

По-хорошему, надо бы приготовить что-нибудь себе на обед. Или хотя бы помыть посуду и сделать уборку. Или сесть за очередной перевод. Однако Маша лежала на кровати и пялилась в потолок.

Она расстроилась не из-за Михаила. Он как раз оказался на высоте, впрочем, как обычно. Маше не хотелось ябедничать, а из-за гормонов глаза были на мокром месте, оттого она и держалась так отстраненно. Обняла бы его — и расплакалась, а он докопался бы до причины. Нет, все правильно, они потом объясняться.

Почву из-под ног выбило поведение матери. Маша не сомневалась, что это она выживает ее из деревни, заставляет вернуться в Москву. Кто-то по ее указке разобрал крышу и перекрыл воду и электричество. Хорошо, если на этом все. А если нет? На что еще способна мама?

Маша вертела в руках телефон, раздумывая, не позвонить ли отцу. Если он не в курсе матушкиных диверсий, а так, скорее всего, и есть, он будет переживать. Нужно ли его расстраивать? Разговаривать с матерью Маша не хотела.