— Он не передавал маленький синий чепец? — Когда управляющий отрицательно замотал головой, Эксия добавила: — Тогда отдай деньги, которые он оставил Диане.

Управляющий положил на раскрытую ладонь Эксии несколько монеток.

Девушка посмотрела на деньги, подняла глаза на управляющего.

— Предлагаю тебе отдать мне оставшиеся деньги, пока я буду читать записку.

Эксия услышала, как звякнули монеты, брошенные ей в ладонь, и сжала кулачок, управляющий же торопливо зашагал к двери. Она дочитала записку, поднялась в свою спальню и, не сняв запачканного краской платья, легла на кровать. По ее расчетам, у нее был еще час, чтобы поспать, прежде чем обнаружат, что она сделала. Девушка заснула мгновенно, но на ее губах продолжала играть улыбка.

Спустя десять минут ее разбудили громкие крики.

— Где она? — услышала Эксия громкий рев на первом этаже.

Не вызывало сомнения, что голос принадлежит Джеймсу Монтгомери.

Усмехнувшись, она спрятала записку и деньги в карман и снова погрузилась в сон, абсолютно равнодушная к тому, что ее проделка привела Джеми в бешенство.

Не прошло и нескольких минут, как ее разбудил стук распахнутой двери.

— Эксия! — сердито позвал ее Тод.

— Да, да, — сонно пробормотала девушка. — Я готова.

Спрыгнув с кровати, она последовала за ним.

— Зачем ты это сделала? — осведомился Тод, когда они спускались по лестнице. — Почему ты постоянно задираешь его? Он считает, что ты опасна, что ты только и думаешь, как навредить Франческе. Почему ты не можешь?..

На нижней ступеньке лестницы стоял Джеми. На покрасневшем от гнева лице выделялись длинные царапины и разноцветный синяк.

— Ты поранился, когда брился? — спокойно поинтересовалась Эксия и, обойдя его, направилась к входной двери.

Естественно, она знала, почему он разозлился, но ведь она лишь выполнила его приказ, не так ли? Всю прошлую ночь при слабом свете фонаря она разрисовывала фургоны, в которых они будут путешествовать под видом семейства торговца. Ей помогали поваренок, два младших садовника и жена управляющего. Она рисовала лица и основные контуры, а мальчики все закрашивали. Жена управляющего старательно выписывала буквы.

И вот теперь, остановившись перед фургонами, окруженными домочадцами, кучерами остальных фургонов и рыцарями, которых прислали родственники Джеми, Эксия пришла к выводу, что ночью они потрудились на славу. Да, фургоны выглядят замечательно. Судя по лицам людей, им тоже нравится.

Эксия нарисовала, как Джеми в полной боевом облачении убивает страшного дракона, а Франческа, прикованная цепью к столбу, расширившимися от страха глазами смотрит на это чудовище. Если бы Джеми не спас несчастную красавицу, дракон через минуту сожрал бы ее. Длиннющий зеленый хвост чудовища тянулся вдоль всей стенки фургона, пересекал заднюю дверь…

И превращался в хвост страшного льва на противоположной стенке. Монстру противостоял Джеми, но на этот раз на нем почти не было одежды за исключением коротенькой кожаной юбочки и белой рубашки, превратившейся в лохмотья и не скрывавшей его мускулистого тела. Позади него была видна Франческа, полностью одетая и опять же прикованная к столбу, но только за руки.

Короче говоря, разрисованный фургон выглядел совершенно необычно, и люди с интересом разглядывали эту диковинку. К тому же Эксия мастерски написала портреты Джеми и Франчески, поэтому невозможно было не узнать их в главных героях сценок.

— Я прикончу тебя, Эксия, — завопила Франческа, увидев фургон, и замахнулась, чтобы ударить кузину.

Но Джеми успел перехватить ее руку, и Франческа, умевшая пользоваться любой удобной возможностью, уткнулась лицом ему в грудь и «разрыдалась». Естественно, она бы никогда не допустила, чтобы ее глаза покраснели от слез, но уж ей очень понравился произведенный эффект.

Эксия стояла и улыбалась. Она прекрасно знала: кузина возмущена вовсе не тем, что ее портреты выставлены на всеобщее обозрение, напротив, она этим очень довольна. Ее возмущение вызвали надписи: «Взгляните на Франческу, самую красивую женщину на свете!», «Купите отрез, и вы увидите ее!», «Не купите — не увидите!».

Эти надписи украшали одну стенку фургона. На другой же можно было прочитать следующее: «Взгляните на нее! Внутри! Живую!», «Взгляните на Джеми, единственного красивого мужчину на земле, достойного ее красоты!», «Смотрите, как они едят. Смотрите, как они дышат!».

Те, кто умел читать, пересказывали остальным содержание надписей, и вскоре вся толпа повернулась к Джеми и Франческе и с интересом уставилась на них.

— Ты сделала из меня монстра! — Франческа резко повернулась к Эксии и злобно посмотрела на нее. — Остается посадить меня в клетку и приподнимать покрывало в награду тому, кто купит целый дюйм ткани, так?

— Франческа, — торжественно произнесла Эксия, — твоя красота достойна того, чтобы демонстрировать ее в награду за покупку целого фута лучшего полотна.

И снова Джеми пришлось удерживать Франческу, попытавшуюся наброситься на кузину.

— Уничтожь рисунки! — приказал он. — Все! Немедленно закрась их!

Воцарилась гробовая тишина. Как, замазать краской такую божественную красоту?!

— Ни за что! — с вызовом заявила Эксия, уперев руки в бока и устремив на Джеми горящий взгляд поверх головы Франчески. — С помощью этих рисунков можно продать больше ткани.

— Цель нашего путешествия, — процедил сквозь стиснутые зубы Джеми, — заключается не в том, чтобы продавать ткани, как какой-то… какой-то… — Ему никак не удавалось подыскать наиболее обидное название. — Как какой-то торговец, а в том, чтобы доставить ее к месту назначения целой и невредимой.

— Торговец? — возмущенно повторила Эксия, представив все так, будто Джеми считает торговлю грязным делом. — Позвольте вам, лорд Джеймс, напомнить, что мой отец… — Вовремя сообразив, что едва не выдала себя, она поправилась: — Что Перкин Мейденхолл как раз является этим самым — торговцем.

Томас решил, что настал момент ему вмешаться.

— Прошу вас уделить мне немного времени, милорд, — сказал он.

Джеми, обрадованный тем, что у него появился повод уйти, подтолкнул Франческу к Тоду.

— Защищай ее, — бросил он и последовал за Томасом подальше от галдящей толпы, которая с каждой минутой становилась все больше и больше.

— Надеюсь, я смогу дать полезный совет.

— Сейчас я готов выслушать совет самого дьявола. Эта… девчонка, смутьянка, совсем лишила меня способности рассуждать здраво.

Томас прокашлялся. То, что Монтгомери лишился способности рассуждать здраво, было очевидно всем. Он давно знал Джеми и всегда поражался, как тому удается сохранить спокойствие в самых трудных ситуациях. Однако эта девушка, кажется, ухитрилась сделать то, что было не под силу войне и опасности.

— Фургон очень красив.

— Красив? — возмущенно воскликнул Джеми. — Ты видел, что она намалевала? Меня! — Он поморщился, потому что царапины и синяк на лице вновь дали о себе знать, потом заставил себя успокоиться. — Томас, ты бы чувствовал себя по-другому, если бы там нарисовали тебя.

— С моей физиономией мы бы не продали и щепотки пепла.

— Я не позволю, чтобы меня или Франческу использовали для… — его губы презрительно изогнулись, — для того, чтобы продать что-то. Если красота женщины используется для того, чтобы обеспечить успех торговле, значит, наступил конец света.

— Пусть Господь решает, когда быть концу света, — заметил Томас. — Нам предстоит долгое путешествие, и эти несколько недель мы будем вынуждены провести вместе, поэтому, умоляю тебя, не ожесточай девочку против себя еще сильнее. Оставь все как есть, только попроси ее закрасить надписи. Она работала всю ночь, выполняя именно твое приказание. Ты же не предупреждал ее, что нельзя изображать тебя и Франческу…