Они бежали вслед, выкрикивая одну и ту же фразу: – «Мы любим тебя». Бежала без оглядки, все быстрее и быстрее, но голоса не стихали. Бежала по облицованным камнем тёмным коридорам, где редкие углы были освещены канделябрами. Бежала, пока на пути не возник тупик.

В этом мраке она не сразу заметила дверь, потянув за ручку, девочка оказалась в подвальном помещении особняка. Пол был завален прогнившими картонными коробками и деревянными ящиками. Кое-где можно было видеть детские игрушки и фотографии. На противоположной стене дверь, ведущая к свободе. Крики сестер постепенно приближались. Пробравшись сквозь груду исторического мусора, она обнаружила, что дверь наружу заперта.

– Неужели я останусь здесь навечно? Окно. Но высоко. Можно попробовать. Только бы оно было открыто.

Аннабель взобралась по коробкам вверх и потянула за ручку. Ей пришлось приложить силу. Штукатурка в щелях отслаивалась и падала на пол. Близняшки уже ворвались в помещение. Окно открылось, осталось только вскарабкаться. Схватившись за раму, девочка подтянулась и убрала одну ногу с коробок. Ни одной засечки, ни одного уступка – не за что зацепиться. Подтянувшись еще немного, смогла поставить колено на подоконник. Осталось протиснуться и конец этому кошмару. Сестры были связаны и передвигаться им было неудобно, этим Аннабель выигрывала время. Но близняшки настигли и успели всеми четырьмя руками обхватить девочку за ноги. Девочке удалось высвободить одну ногу и лягнуть. Удар попал в шею левой девушке. Она не смогла удержать равновесие и свалилась с коробок на пол, потянув за собой сестру. Аннабель, упав из окна, оказалась снаружи.

В тот момент уже ничего не могло остановить её. Она бежала и бежала, все дальше и дальше. Возможно, даже быстрее, чем в предыдущий раз. Они уже не пытались догнать ее, но не перестали посылать вслед свои безумные фразы: «Вернись! Мы прощаем тебя, только вернись. Останься с нами! Будь нашей сестрой!» Крики угасали с каждым новым метром. И только тогда, когда они смолкли, Аннабель остановилась. Упала на мокрую траву, внимала стуку своего сердца и совершенно не хотела знать, что ждет ее дальше.

Вскоре местность изменилась. Аннабель оказалась перед жёлтыми полями. Такими же, как те, что она видела в начале. В какой-то момент она увидела некое строение. Небольшой с соломенной крышей дом, напоминающий бунгало. Помня свои недавние приключения, она, ни в коем случае не желая в него попасть, двинулась левее, чтобы обойти. Спустя какое-то время он исчез в тумане, но снова появился, возникнув прямо передо ней.

Аннабель хотелось надеяться, что она случайно повернула в его сторону, заблудившись в туманной дымке, и повторила попытку обойти дом. На этот раз держа курс правее, девочка побежала. И снова дом исчез в тумане, и снова проявился! Только уже гораздо ближе, чем это было до этого. Тогда она повернулась и стала бежать назад, но всё опять же повторилось. На этот раз он стоял ещё ближе. Словно кто-то играл с ней.

«Что ж, тогда придётся наведаться в гости и в этот дом», – решила девочка.

Ни веранды, ни даже нескольких ступеней у порога, да и окон – ничего этого не было. Подойдя, Аннабель постучала в дверь из деревянных прутьев.

Послышалось громкое топанье и похрюкивание. Дверь открыло существо, казавшееся на первый взгляд человеком с достаточно приятными чертами лица и отличным телосложением. Голову покрывали короткие светлые волосы. Его, пожалуй, можно было даже назвать красивым, если бы не одно но: вместо носа у него был свиной пятачок! К тому же, дышал он слишком часто и громко, выдавая на выдохе неприятный хрюкающий звук.

– Добро пожаловать, хомо сапиенс. Рад встретить столь симпатичную женскую особь.

– Я тоже… рада.

– Проходите. Позвольте показать мою коллекцию, вы непременно её оцените. А также позвольте угостить вас желудиным спиртом.

По округлым стенам бунгало были развешаны оторванные, отрубленные, отрезанные, законсервированные, замороженные части человека и животного. Большинство из них прибито гвоздями к дощечкам. На одной такой весела человеческая нога, рядом с которой кто-то написал « <i> Пну тебя </i>». У одной из стен стоял небольшой шкафчик, с очевидно похожими образцами. Кстати, хозяин вероятно постеснялся продемонстрировать Аннабель его содержимое, а, может, и не постеснялся. Колбы и аквариумы с заспиртованными младенцами и что-то ещё не поддающееся описанию. Несколько бутылок со спиртом и жидким силиконом – всё это добавляло убранству жуткую атмосферу. Какие-то инструменты, напоминающие орудия инквизиции: огромные шприцы, щипцы, риторы. На тумбочке, около хирургического стола, лежали несколько фотографий свиней, стоящих на двух ногах.

– Вы обратили внимание? Это мои предки. На той, что в центре – мой прадед. У нас очень большая семья. Садитесь здесь. Я угощу вас желудиным спиртом и поведаю о своей родне.

Свин поставил табурет около хирургического стола, к которому принёс, торжественно водрузив на него, бутыль. После чего разлил спирт по стаканам. Напиток разгорячил гланды, грудную клетку и желудок. Всё горело.

– Испокон веков моё поколение занимается фермерством. И только я отошёл от сложившихся устоев, посмев посвятить свою жизнь науке.

– А чем именно Вы занимаетесь?

– Как раз хотел рассказать, – на его лице или, точнее, рыльце, появилась улыбка. – Я занимаюсь исследованиями в области генной инженерии. А именно, изменяю ошибки, допущенные Богом.

– И что это за ошибки?

– Уродство! Уродство большинства организмов. Мы, свиньи, уродливы. А вы, люди, истинные Божьи создания, совершенны. Потому я изменил свое тело?! Я был уродлив! Я был свиньей! А теперь?! А теперь посмотри, как я прекрасен. И единственное, что осталось изменить – этот ужасный пятачок. Мне нужен нос, по-настоящему достойный этого лица. У тебя великолепный нос! И он бы мне подошел.

– Вы… – оторопела девочка.

– Я хотел бы попросить его у тебя.

– Вы шутите?

– Нет. Я говорю серьезно. Мы ведь можем просто поменяться.

– Мне, пожалуй, пора, – девочка встала с табурета.

– Нет. Стой!

– Я пойду.

– Нет. Если ты не отдашь нос сама, я возьму его силой.

И он сделал резкий выпад в сторону Аннабель, обнажив острые жёлтые зубы.

Ещё мгновение, и он вопьется ими в ее плоть. Увернувшись, она попыталась сделать шаг в сторону выхода. Но тело не послушалось. Алкоголь уже затуманил разум. Он напрыгнул на неё сзади, повалил на пол, и острые зубы впились в левое плечо. С большим трудом удалось его скинуть. Она попыталась встать, но не удалось и пришлось ползти. Свинья навалилась сверху. Ближайшим от девочки оказался шкаф. Она открыла дверцу. Существо впилось зубами в ногу. Только бы дотянуться. Он полз по бедру к верху. Сейчас эта тварь перегрызет яремную вену. Ещё немного, еще чуть-чуть. Дверца уже приоткрыта. Рука нащупала шприц с жидким силиконом. И в этот момент свин навалился на её загривок. Аннабель удалось перекатиться на спину и за долю секунды воткнуть шприц в розовый пятачок. Нажала на поршень, и силикон перелился. От того пяточек начал раздуваться. Она вливала и вливала, пока рыльце не лопнуло. Ошметки полетели в разные стороны. Свинья завизжала, упала на пол и некоторое время лежала, билась в конвульсиях. Через некоторое время всё стихло. Аккуратно поднявшись, Аннабель добралась до табурета и села. Раны от укусов кровоточили. Здесь, однако, было все необходимое для того, чтобы обработать и перевязать раны, но придётся подождать пока пройдет опьянение. Через какое-то время она обрызгала раны спиртом, дошла до шкафа, взяла с полки бинт и перевязала. После чего вышла из хижины. Кто-то однажды сказал: «Что нас не убивает, то делает сильнее. Так и что же дальше?»