за этот незаслуженный покой,
за то, что будни держат мир распятый
под будничной железною пятой.
Прости вам, жизнь, такое новоселье
от времени и места в стороне,
прости и пустоту и невезенье,
прости, что нет врагов и ближних нет.
Прости вам, жизнь…
Так мало на планете
случайного весеннего тепла.
И только по ночам в огромном небе
огромным майским звездам нет числа.
Апрель 1967
Оглянись
Ты оглянись —
вокруг тебя
проходят стада зверей,
и каждый жаждет крови твоей.
Как полагается по Ветхому Завету —
око за око,
зуб за зуб.
Окна тряпичной броней завешу
и в дальний угол жить заползу.
Так учили с первого крика:
кесарю – кесарево,
тебе – твое.
Но главным уроком
было открытие —
убит за смех
Франсуа Вийон.
Он жил, как верят
в большого бога,
до самого дна принимая боль.
Он так смеялся, что было больно,
смеялся над всеми,
кто царь и бог.
Нелепо думать,
что время смоет,
что горе эпохи —
эта казнь.
На нас сухими глазами смотрит
его насмешливая тоска.
Теперь попробуй,
если хватит,
такую правду в себе добыть,
когда
скорее умрут, чем хвалят
тупую силу
вождей толпы.
Но не избавиться от привычки —
голову в плечи, когда пора,
когда не победу в борьбе предвидишь,
не славу,
а мертвую сталь топора.
И пусть твои зеленые смотрят
легко и прямо, как на любовь,
уже оскалены волчьи морды,
и когти хищников над тобой.
Ты оглянись,
вокруг тебя
проходят стада зверей,
и каждый жаждет крови твоей.
Но не бойся,
это только иллюзия действий,
неправильный сон,
обман,
суррогат.
Ты помнишь,
тебя учили в детстве:
человек человеку —
друг, товарищ и брат.
Июнь 1967
Начало поэмы
Микалоюсу Константинасу Чюрленису
…И тогда он подумал —
с такой большой горы
я сразу увижу всю эту
планету и всех людей…
1
Обживаю квартиру,
слова по местам расставляю.
Обживаю.
От холода – паром дышу.
Это древняя тяжба.
Я реставратор.
Я древнюю тяжбу,
как разбитую амфору,
на ладонях держу.
Я смотрю на портреты всех,
инерцию преодолеваю,
обживаю шаткий,
бумажный дом,
и сидит головастик,
дует на одуванчик
на бугре
в Каунасе, в доме твоем.
Одиноко. Ночь.
Одиноко стучат составы.
Одиноко ревут изюбры
в тайге.
Одиноко растут горы.
Закрыты ставни.
Ни один человек
не думает о тебе.
Нужно вспомнить,
какая была пропорция
кожаных туч и солнечного тепла,
и какая сказка
шла по просеке,
одиноко,
неизбежно, как время, шла…
А там, на востоке
уже блестят декорации,
надевают парики,
накладывают грим,
и розовый франт
над статистами куражится.
Начинается
первое действие
большой игры.
2
По краю сцены, пропасти,
в бой
в заученном ритме
пройдут персонажи,
и будет плакать над их судьбой
младенческий голос
твоей сонаты,
и будут лететь
ее листы
слезами,
крупным дождем,
снегом,
и будет вечно она нести
свой крест
под скупым
жемайтийским небом.
За все обиды твоих людей,
за пьяные травы
без конца и края,
за малых птиц
в большой беде
ты принимаешь
должность Икара.
Ведь кто-то должен упасть за всех.
Ты факел.
Жертва во имя света.
Пройдешь по ступеням горя наверх
и бросишь руки свои
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
