временем засыпаны следы
наши,
существующий порядок
разрешает встретиться однажды.
Солнце не греет в долг,
от холода пальцы дрожат.
Время меня ведет
по острию ножа.
Февраль 1965
3
Кто из богов Земли
встречу благословил?
Видишь, как я спешил —
сердце мое в пыли,
видишь, принес дары:
этот простой мотив,
старые башмаки,
стоптанные до дыр.
Что из моих чудес
ты у меня возьмешь?
Может быть, ночь и дождь
или зеленый лес?
Каждому на веку
выделена судьба,
я не держу тебя,
знаю, что уведут.
Знаю, придется мне
вслед за тобой идти,
этот простой мотив
спрятать до лучших дней.
С разных сторон Земли
письма тебе пишу,
видишь, как я спешу —
сердце мое в пыли.
Лето 1966
Двадцатый век
На моей философии
отпечатки монет,
башмаков волонтерских
на военный манер.
Изрубили подковами,
налатали заплат,
и ломалась под корень
сырая земля.
И не птичья артель
по утрам верещала —
полотном Верещагина
громоздился апрель,
и дышала над ним
трудно
с хрипом гриппозным,
как река Анадырь —
всенародная польза.
Но – цветами венчают скупые кресты,
и про новое счастье
кричат цветы,
и на летней, на гладкой,
на проклятой земле —
красота ненаглядная
вырастает взамен.
…Так полна опечаток
биография века.
Позолочена сверху
для партнеров по счастью.
Январь 1965
Памяти Ван-Гога
…И вся,
как взмах руки перед ударом,
как проливная мартовская ночь.
Сорву ярлык
«НАЗНАЧЕНО К ПРОДАЖЕ»,
пройду насквозь и встану под окном.
Лицо – дождю, и грешником веселым
приплясывать, шататься и шептать…
Но где предел восторженного слова
и в чем твое начало, нищета?
Я не смогу отречься от причины,
сгоревшее бессмысленно тушить.
Еще один
безвестный день прочитан
и отдан букинисту за гроши.
Осень 1964
Та женщина
Та женщина входила в нашу жизнь,
дарила ей звучание органа
и так легко разыгрывала гаммы,
как будто с детства обучалась лжи.
Откуда эта техника бралась
и сила – покушаться на основы,
в какие неразгаданные ноты
она скрывала призрачную власть?
Я не пройду по улице твоей,
не положу к ногам скупые слезы,
нас метит жизнь, как белые березы,
и сок течет по лезвиям ножей.
Отдай эпохе
…головы можно деформировать,
придавая им желательную форму,
например форму пилотки…
Отдай эпохе на закланье сына,
смышленого и шустрого мальчишку,
который для борьбы пришел на Землю
под барабанный бой весенних бурь.
Отдай эпохе на закланье бога,
пока он лишь по комнате гуляет,
пока он лишь простое слово «мама»
умело сочиняет по складам.
Отдай эпохе на закланье гений,
который, может быть, создаст поэму,
а может быть, расколет мир на части,
как перезрелый греческий орех.
Он столько лет на ниточке держался,
подобно позолоченным орехам,
которые всегда висят на елке
среди игрушек, ваты и свечей.
На этот раз игрушки уцелеют,
еще не время встать на табуретку
и липкими от сладостей руками
красивые орехи оборвать.
Еще не время.
Мальчики возводят
макет цивилизации на пляже,
и служит созидательным порывам
великолепный северный песок.
Но посмотри:
макет забрызган кровью,
и падают и падают солдаты
с разбитыми пустыми черепами
игрушечными лицами в траву.
Над ними плачет северное небо,
а жизнь полна открытий и загадок
и сделана как будто специально
для детских «почему» и «отчего».
И мальчики идут неровным строем
В смешных фуражках, форменной одежде
коряво выводить большие буквы
на старой чисто вымытой доске.
Им объяснят, что дважды два – четыре,
что Родина достаточно прекрасна,
что неприлично нарушать порядок,
а слово «смерть» они поймут потом.
Еще не время, белый пух ложится
на старые садовые скульптуры,
и круто пахнет солью и гранитом
спокойная приморская зима.
Но тяжкий груз несут по кругу стрелки.
Спешит эпоха вырастить мальчишек,
уже никто не скажет: вот мальчишки, —
когда они по улицам идут.
Они вступают в город чинным строем
в смешных пилотках, форменной одежде,
и мальчики бегут за ними следом,
и женщины затравленно глядят.
Над ними небо дождь мешает с кровью,
и падают и падают солдаты
с разбитыми, как надо, черепами
мальчишескими лицами в траву.
Отдай эпохе на закланье сына,
отличника, педанта и тихоню.
Он будет показательным солдатом
на зависть всем соседкам по двору.
Он будет убедительным примером
слепого исполнения приказов.
Эпоха любит, чтобы ей служили,
Не зная «почему» и «отчего».
Отдай эпохе на закланье гений,
подумаешь – одной поэмой меньше,
одним героем больше —
так надежней! —
эпохе нужно множество солдат.
Она ему на грудь привесит орден,
объявит благодарность перед строем,
а напоследок выделит бесплатно
два метра превосходнейшей земли.
Январь 1966
Прощайте, письма
Сжигает вас огонь неторопливый,
какая грусть из-за угла напала.
Я вам дарю свой год неповторимый,
двенадцать беспорядочных на память.
От песни остается привкус песни,
подобие осенней паутины.
Да здравствует ваш голос петушиный,
мои эпистолярные успехи…
Прощайте, неудачливые птицы,
вам не найти ни улицы, ни дома.
Так пусть хотя бы ярко и недолго,
пусть вам легко и вовремя горится.
Май 1967
Прости вам, жизнь
Я спрашиваю вас, какая ложь,
какое счастье вас приворожило?
Дороги ваши пыль запорошила,
ни силы, ни желанья не нашлось.
Кого винить, кому грозить расплатой
