Он подготовил приказ о переводе Д. Г. Каштан в «действующий резерв» и прикомандировании в Высшую школу КГБ на чтение факультативного курса лекций для выпускников. Шифровка на имя посла об отзыве советника по экономике и научно-техническим вопросам Д. Г. Каштан поступила из МИД СССР на следующий день.
Август 1977 года. Париж. Москва. Дора Георгиевна получила сообщение о приглашении к послу СССР во Франции утром, перед сложным выходом в город на встречу с ценным «источником»[83] из профсоюза работников электронной промышленности.
Эта особая операция сопровождалась, как обычно, несколькими ложными пешими выходами и выездами на автомобилях офицеров резидентуры. Наконец в большей мере сбросив основную часть сотрудников весьма эффективной французской контрразведки и их службы наружного наблюдения, настал черед выхода Доры Георгиевны с группой офицеров прикрытия и контрнаблюдения. Мероприятия по «зачистке» прошли за три часа до встречи, и была подготовлена безопасная схема работы с агентом.
Работа с «источником», Люсьеном Рабью, секретарем председателя Национальной федерации работников электронной промышленности, проходила в небольшом, скромном ресторанчике и развивалась именно в том русле, как Каштан и запланировала. Почти год, как она начала работать с этим профсоюзным боссом, который готовил и передавал серьезные материалы, инспектируя работу предприятий отрасли страны, где и получал исключительно важную информацию.
– Люсьен, все чрезвычайно интересно, но меня продолжает интересовать филиал концерна Zenith Aviation на Лазурном Берегу. Неужели никакой информации?
– У них нет профсоюзной организации, и у меня нет повода побывать там. Они наглухо закрыты, очень высокая оплата труда и вместе с тем у них железная дисциплина, как в армии вермахта! Он же эльзасец, их главный разработчик! Бывший офицер вермахта! Инженерные войска.
– Вот как! И откуда эти сведения? – безразлично спросила Дора Георгиевна. Ответ Люсьена попал в самую точку ее интереса.
– Я скажу чуть позже. Дора, – профсоюзный босс изменил тон разговора, и она поняла, что сейчас Люсьен будет снова переводить их деловое общение в другое русло, как он уже делал это не раз, – мне все же хотелось бы пригласить вас в любой из вечеров на ужин, чтобы мы могли не спеша провести время. Я мечтаю об этом! Вы же наверняка догадываетесь о моих чувствах к вам! А вы только используете меня и мою привязанность к вам.
– Ну, уж не только это, о чем вы сказали, есть и хорошая оплата ваших усилий, а больше вашего отношения ко мне я ценю ваше отношение к моей стране.
– Мой отец сражался в рядах Сопротивления, потом работал в DST. Находил коллаборационистов и карал их, он был коммунистом и верил в светлые идеалы, ну, вы же знаете!
Каштан знала. Она разрабатывала Люсьена несколько месяцев, серьезно готовясь, изучая биографию профсоюзного лидера, круг знакомых и приятелей, его увлечения и финансовое положение. В публичной библиотеке она раскопала старые газетные материалы, которые особенно заинтересовали Каштан. Было о чем поразмыслить над информацией здесь и полученной дополнительно по ее запросу из Центра.
Это был удивительный человек, отнюдь не коммунист, не социалист, без явных левых взглядов, однако на деле он стоил двух десятков ее завербованных, бесполезных, болтливых членов французской компартии. Люсь ен работал глубоко и безукоризненно, она сама иногда не верила в те материалы, которые он привозил ей, и она, чертыхаясь, писала в отчетах «из достоверных данных от источника в неправительственных структурах», хотя такую информацию никогда в жизни не получишь в тех самых правительственных структурах.
– Люсьен, вы обещали сообщить мне о филиале.
– Да, информация неофициальная. Туда перешел работать мой старый знакомый из «Общества исследования баллистических ракет», которого я случайно встретил здесь, в Париже.
Дора Георгиевна осторожно перебила его вопросом:
– А вы уверены, что это была случайная встреча?
Профсоюзный босс понимающе улыбнулся, уверенно полез в карман и достал использованный билет в оперу.
– Вот там мы и столкнулись. Билет я купил за двадцать минут до спектакля. В курительной комнате я его заметил, а не он меня нашел. Мы провели вместе остаток вечера. Я терпел его нудность, помня, что вам, Дора, будет интересно. Он приезжал в Париж для получения последних результатов, как он заявил, в расчетно-аналитический центр концерна. И эти выкладки у меня есть, правда, они не вполне читаемы.
– Вы не шутите? Как удалось получить? – Дора Георгиевна не верила своим ушам.
Люсьен улыбнулся своей обворожительной улыбкой, которая начисто снимала все подозрения и неуверенность.
– Очень даже просто. Мы договорились встретиться с ним перед отъездом. Он мне утром позвонил в Объединенный профсоюз, сказал, что закончил работу и сегодня вечером уезжает. Мы засели в ресторанчике около вокзала, и мой знакомый сильно надрался, болтал об окончании серьезной работы. Потом расстегнул свой туго набитый портфель и вытащил бумаги. Одну папку он пренебрежительно отодвинул, сказав, что там неясная печать, а вторую показал мне. Сказал, что теперь крышка всем, их крылатые ракеты пролетят везде и попадут всегда точно в цель. Ну, а когда стал снова укладывать, то в портфель уже не помещалось. Вот тут-то я и предложил уничтожить второй экземпляр с неясной печатью.
– И он что, согласился? Это же сверхсекретный материал!
– Он просто махнул рукой и сказал, что их руководитель, его старый друг из «Общества исследования баллистических ракет», который и добился его перевода туда, как он сказал, гениальный немец, сотворит еще не то!
– И что?! – так и не вполне понимая, а еще более не веря, переспросила полковник Каштан.
– Рассчитались, он подхватил портфель, мне сунул в руки второй экземпляр с настойчивым требованием уничтожить. Он уже был сильно пьян. Я его проводил на вокзал, так он мне еще из окна делал знаки, как уничтожить этот экземпляр. Это было смешно!
– И что, этот экземпляр у вас?
– Да, мадам, у меня. А теперь будет у вас! – с этими словами он приоткрыл дипломат, и Каштан увидела пачку бумаг.
– Бывает же такое! – Дора Георгиевна так и не могла поверить до конца, – это что-то невероятное! Когда это было?
– Уже прошла неделя, как бумаги у меня. Я еще было думал, что он мне позвонит по телефону и спросит про эту копию. – Люсьен остановился, оценивая момент. – Ну он и позвонил, только ни слова не сказал об экземпляре, словно ничего и не было!
– Люсьен, это невозможное дело! Вы сделали для меня такой подарок, и мы его оценим по заслугам!
– Да бросьте, это действительно подарок. Но имейте в виду, личность этого немца на Лазурном Берегу строго засекречена. Даже я, сколько видел разных фирм и обществ, но такой конспирации не встречал никогда и нигде.
Каштан не ошиблась в своих подозрениях, получив в руки материалы такой ценности. Она не знала и только через полгода, по косвенным данным, как ни странно, в глубине СССР, в Краевом центре, смогла увидеть истинную картину случившегося с ней и ее агентом, поняв то немногое, что смогла ей сказать Николь Хассманн, дочь того самого, сверхзасекреченного разработчика ракет во Франции.
А пока Дора Георгиевна вернулась после встречи с «источником» в резидентуру и приступила к сдаче полученных материалов от «источника». Два раза стукнув в дверь технического отдела, появившийся дежурный буркнул:
– Дора, тут срочный вызов по телефону.
Дора Георгиевна взяла трубку и услышала голос помощницы посла:
– Товарищ Каштан, Степан Васильевич продолжает ожидать вас, прошу прибыть незамедлительно.
– Да, хорошо, Виктория Эммануиловна, я уже почти закончила дела и уже выдвигаюсь. – Каштан хмыкнула про себя, произнеся это армейское словечко в нежные ушки Виктории. До сих пор Каштан терялась в догадках, откуда раскопали эту даму в приемную.
