– Значит, все-таки добил эту штуку? Помнишь, ты мне сказал, что там, – он махнул рукой в сторону окна, – теперь «зашевелятся!»? – Он посмотрел на Устинова, у которого лицо, шея были влажными, а сверху катились небольшие капельки пота. – Что это льет с тебя, вроде не жарко?

– Аспирин принял, – махнув рукой, устало сказал маршал.

Брежнев сосредоточенно и быстро прочитал его отчет, подолгу не задерживаясь, а только проставляя одному ему понятные знаки.

– Так это что, «Болид» протыкает оборону и идет на цель? По цифровым картам с точностью до метров. Так, Митя?

– Совершенно верно, Леонид Ильич, по радиолокационным цифровым картам рельефа местности бортовая счетно-решающая система прокладывает курс и наведение на цель, обеспечивает точку попадания.

– От нас до Вашингтона, если мне не изменяет память, 7700 км, а вот тут определена дальность 5000 км, это что, они в океан будут падать, не долетев?

– 5000 км достаточное расстояние, чтобы производить запуск вне зоны радиолокационного зондирования американцами. Ну а пусковые испытания были проведены только с возможностью пролета всего боевого расстояния. У нас не хватило места для этого…

Увидев, как поползли брови вверх от недоуменного вопроса, он спохватился и уточнил:

– Леонид Ильич, ты же знаешь, еще по тем временам, что испытания проводятся исключительно на полигонах, поэтому мы использовали два, с одного был произведен пуск, а второй был в запасе на случай подрыва, если вдруг ЧП. СКР долетела до запасного полигона, там мы ее развернули, и она вернулась на полигон запуска, где и была успешно подорвана, пролетев те самые 5000 км. Теперь весь вопрос в модернизации двигателей или замене на новые, которые недавно были разработаны в КБ, усовершенствование системы наведения и прочее. Двигатели уже готовы и прошли все испытания. Их разрабатывал человек, чья фамилия никогда не звучала и еще долго не прозвучит.

Устинов поправил очки и пояснил, видя, что генсек снова нахмурился и вопросительно посмотрел на него, откинувшись на спинку кресла.

– В мире знают Челомея, Глушко, Янгеля, а вот фамилия этого нашего конструктора строго засекречена. Был главным конструктором, – добавил осторожно маршал, – сейчас руководит и продолжает все разработки его сподвижник. Это они создали ряд двигателей, в том числе и гиперзвуковой воздушно-реактивный двигатель, который запланирован на установку в этих самых крылатых ракетах.

Устинов хотел было добавить, что этот конструктор погиб в странной автомобильной аварии, но промолчал, подумав, к чему лишние разговоры, да еще о том, что неясно до сих пор.

– Значит, дело сделано, и у нас есть то самое супероружие, которое может быть козырем в переговорах по ОСВ-2. Это очень хорошие новости, надо бы наградить за это выдающееся дело. Всех!

– Рано еще, Леонид Ильич, еще только испытания. Мнения некоторых ученых о достаточно быстром создании этих снарядов было завышено, пришлось проводить много незапланированных научно-исследовательских опытных работ. Там много трудностей! – Устинов остановился, но, видя, что Брежнев его внимательно слушает, продолжил:

– Мы не стали слепо повторять то, что уже сделано американцами и французами в области дозвуковых крылатых ракет. Это был бы тупик для нашей сверхзвуковой ракеты, ну, и в результате мы с этой крылаткой забежали намного вперед, как и с тем нашим комплексом обороны. – Дмитрий Устинов остановился, увидев, что генсек понял, на какой комплексе «ПРО» намекает, подождал секунду и, видя, что вопросов не поступает, продолжил: – Остались прорехи, которые надо заделывать, а заделывать пока нечем. Мы просто даже не знаем чем и как. Но работа продолжается, главное, там, на Западе, уже хорошо знают, что мы почти у цели. – Он выразительно посмотрел на генсека, словно уже знал о его тайном приказе, Брежнева даже на секунду захлестнуло от этого. – А еще через какое-то время у них будет полная картина «маслом». Еще одно небольшое усилие. Все работы передали на другое КБ. Они дожмут.

– Тогда вот что, Митя, – удовлетворенно сказал генсек, – мы заслушаем твой отчет в рабочем порядке, дадим разрешение на публикацию расширенной информации об этом заседании. Пусть это прозвучит, это будет хорошим пинком нашим забуксовавшим переговорам с американцами. Время идет, а мы все топчемся на месте. Что скажешь?

Устинов пожал плечами, взял со стола газету и начал обмахивать лицо, потом бросил ее и нервно сказал:

– У нас нет убедительных аргументов! Пока! – Он поднял палец и потряс им. – Американцам наплевать на наши «Пионеры» или «SS-20», как они их обозвали, пусть стоят, они считают, до них-то не долетают, и все дела. Канцлер Коль, который первым очухался, уже начал трубить, правда, пока истерики нет, но дрогнули ряды, а если мы добьем это наше изделие, – он кивнул на папку, лежащую на столе у Брежнева, – вот тогда-то все и пойдет, покатится. По моим предположениям, а я базируюсь на информации от нашей группы, летом-осенью начнутся события. Сейчас все начинает развиваться стремительно, и важно удержать контроль, не съехать в сторону.

Брежнев внимательно выслушал тираду маршала, поджал губы и тихо сказал, как бы обращаясь к своим мыслям:

– У меня сегодня встреча с Юрой, мы обсудим этот вопрос, тем более что от него поступают сигналы о сложной ситуации в его аппарате, да еще это противоборство-соперничество с МВД. Я говорил с ними и подчеркивал, они забыли, что служат народу, и по должности одни ловят воров, а вторые шпионов, и не суть меряться! – сказал он Устинову на прощание и, когда тот вышел, подвинул к себе папку с его отчетом и углубился в чтение.

Фраза генсека «информируй меня отдельно», произнесенная им в завершении приказа на выполнение деликатного и особо конспиративного задания, заставляла Юрия Владимировича Андропова постоянно ступать на этот совершенно неконтролируемый мостик между властью первого лица государства и властью его тайного аппарата специальных служб. Мостик был зыбким, но другого инструмента не было. И хотя он доверил своему ближайшему помощнику негласную подготовку и проведение всей операции, опираясь на всю мощь аппарата, тем не менее еженедельно, докладывая Брежневу о ходе дел, он старательно избегал эмоциональных проявлений, но в одиночестве давал волю чувствам, ненавидя ситуацию, в которой оказался.

Андропов, впервые информируя генсека о подготовке к выполнению его приказа и уже внутренне готовый подвести к главному вопросу, сказал, пристально вглядываясь и пытаясь разгадать мысли и чувства Брежнева:

– Мы проводим, используя офицеров из резидентуры на Западе. На нашей операции исполнителем является полковник Каштан. – Андропов понимал, что пора уже вводить в разговор с генсеком небольшую конкретику.

– Каштан? Эту фамилию я помню! Весьма компетентный товарищ! Читал его добытую информацию и выводы в приложении к твоей справке из ПГУ. – Брежнев откинулся на спинку кресла и достал пачку сигарет «Новость», изготовленных на особой линии ростовской табачной фабрики. Они набивались смесью «свар», редкого сорта малазийского табака в качестве небольшой добавки к основной массе вирджинского, где использовались листья только со средней части растения, имеющие более высокую сахаристость. Именно благодаря присутствию сахара табак «Вирджиния» при выдержанном хранении приобретал еще более изысканный вкус – чуть сладковатый и пряный.

– Помню, тут себе пометил, – генсек открыл ящик стола, достал блокнот и открыл его, – он сделал хороший прогноз о международной Группе по стандартизированной европейской крылатой ракете «ASEM – Anti— Ship EuroMissile». Весной этого года, как дает информацию твой сотрудник, на базе промышленной группы Франции «ZA» будет подписано соглашение с Великобританией, Нидерландами, Норвегией, Соединенными Штатами и ФРГ о совместном производстве этого изделия.

– Это она, Леонид Ильич! Дора Георгиевна Каштан, полковник ПГУ КГБ, работает в резидентуре Франции, будет отозвана на проведение операции. Весьма знающий товарищ, я бы сказал, талантливый оперативник и отличный офицер.