Марина Сергеевна подняла на меня глаза.
–Что? Досталось, небось, вчера?
Я пожала плечами:
– Вообще мама меня редко наказывает. Но вчера она сказала, что всему должен быть предел, в том числе и моей наглости.
Я думала, после такого моего признания учитель возликует. Подумает, что справедливость восторжествовала, и наконец –то нашелся кто-то, кто сумел поставить на место эту несносную девчонку.
Но, на удивление, в глазах Марины Сергеевны отразилось неподдельное сочувствие:
–Ну и зачем тебе все это было нужно? Хорошая, умная девчонка, а вытворяешь не пойми что.!
И тут я почувствовала, что сейчас расплачусь. Во-первых, потому, что никто, кроме мамы, не называл меня хорошей, умной девочкой. Во-вторых, вопрос «зачем тебе это было нужно?» был словно соль на рану…если бы я сама знала, зачем!
Я в детстве очень редко плакала, при посторонних –вообще никогда. А уж показать свою слабость учителю ,принадлежавшему к вражескому лагерю – это было равносильно концу света. Однако Марина Сергеевна вовремя заметила , что мои глаза предательски заблестели и спасла меня от «грехопадения»
–Останься после уроков. Поговорим.
Если бы мне накануне кто-то сказал, что я в течение часа смогу изливать душу учителю, которого считала врагом – я бы не поверила. И уж точно не подумала бы, что учитель может выслушать внимательно, -с искренним интересом и сопереживанием. Не перебивая и не читая очередную нотацию на тему: «как тебе не стыдно»
– Вы думаете, я так себя веду, потому что я смелая? Это неправда. Мальчишки наши –дураки, раз так считают . И пытаются за мной все повторять зачем-то. На самом деле мне очень не по себе, когда меня ругают. А в школе меня ругают все время, почти на каждом уроке…Я знаю, что на уроках нужно сидеть тихо, не разговаривать, не мешать другим – только у меня так не получается. Поэтому учителя меня постоянно оскорбляют, говорят, что по мне плачет колония, что меня надо отправить в спецшколу, что мной не занимаются родители – а это ведь неправда! Родители меня очень любят, и я их очень люблю. Мама не хочет меня наказывать, но что ей еще остается? А потом она жалеет меня, говорит, что я умная и хорошая девочка, просит больше не делать глупостей….но если бы я и вправду была умной, я бы не совершала поступков, за которые мне очень стыдно…
Знаешь, – сказала Марина Сергеевна, выслушав меня. – Я вот уже который месяц смотрю на тебя и думаю: почему у нас не существует школ для одаренных детей? Конечно, при том, что ты решаешь в пятом классе задачи для седьмого, и по английскому произведения в оригинале читаешь, тебе здесь на уроках и делать особо нечего.
– Некоторые учителя дают мне дополнительные задания. Но большинство говорит, что нужно просто тихо сидеть и другим не мешать….А я так не могу..
–Да я знаю, что не можешь, -засмеялась Марина Сергеевна. – Зато что у тебя хорошо получается – это управлять классом лучше любого учителя! Вырастешь, закончишь институт –и обязательно иди работать в школу! У тебя талант педагога – это уже сейчас видно.
– Ага. Буду детей учить плохому, -вздохнула я. – Говорю же: мальчишки наши –дураки. Сами ни до чего додуматься не могут, зато за мной все что угодно повторяют. А потом плачут : «Мы не виноваты, это нас Машка научила!».
–Это точно. Мальчишки, в отличие от тебя, за свои поступки отвечать не умеют. Чуть что в слезы, « я больше не будууу»– а на следующий день все то же самое. Но ты зря думаешь, что только плохому одноклассников учишь. Благодаря тебе, и класс у нас очень дружный, и помогают все друг другу, и не обижают никого.
– А я здесь причем?
–Еще спрашиваешь? Это ведь ты слабых детей в обиду не даешь. И помогаешь одноклассникам всегда. Ну, а остальные с тебя пример берут. Нет, я серьезно говорю–после школы поступай в педагогический, а оттуда –снова к нам. Нам хорошие учителя нужны!
–Хорошо, -я снова вздохнула. –Постараюсь. Если меня до этого времени не отправят в спецшколу или в интернат для трудных подростков.
–Глупостей не болтай ! –разозлилась Марина Сергеевна. – В этой школе учителя вообще работать не умеют, и ума хватает только на то, чтобы спецшколой запугивать .Поувольняла бы всех к черту! Так что можешь забыть все, что они тебе говорили. Я же пообещала, что из тебя человека сделаю! Но честно говоря – я сама тебя иногда понять не могу. Такое впечатление, что руки у тебя сами по себе, ноги сами по себе, а голова вообще непонятно где. . И остановиться ты никогда не можешь вовремя.
–Да, это точно…Делаю глупости –а сама потом жалею.
Так может –тебе помощь нужна? –великодушно предложила Марина Сергеевна. Давай, в следующий раз, когда ты разойдешься, я тебя по затылку буду бить, что ли? Не возражаешь?
И так искренне и по-доброму это прозвучало, что я не выдержала и рассмеялась:
–Не возражаю. Можете бить, если нужно.
После того, как я признала Марину Сергеевну полноправной хозяйкой нашего класса, стало легче. Все-таки сильный и добрый классный руководитель был нам необходим.
Не все, конечно, было гладко. Моя неспособность сидеть на месте и постоянная тяга к приключениям часто толкала на необдуманные поступки и экстремальные развлечения. А одноклассники, естественно, шли следом за мной.
Так, например, здание школы было построено так, что два корпуса были трехэтажными, а один –двухэтажным. И на крышу двухэтажного корпуса запросто можно было вылезти из окна третьего этажа. Таким образом, мы начали прогуливать уроки, забравшись на эту самую крышу. На глазах у разгневанного завуча, которая, естественно, видела нас из окна третьего этажа –но не лезть ей же было за нами? И это добавляло веселья.
Когда за этим развлечением нас увидела Марина Сергеевна, то терпеливо дождалась, когда мы влезем обратно. После чего, схватив меня за шкирку, орала на всю школу: « Упадешь с крыши – а мне отвечать! Я из-за тебя не хочу в тюрьме сидеть – у меня ребенок маленький!»
Я тоже не хотела, чтобы Марина Сергеевна из-за меня садилась в тюрьму –поэтому лазить на крышу мы перестали. Правда, через пару дней, когда наша классный руководитель увидела меня, висящей на пожарной лестнице , она орала, что сейчас убьет меня своими руками, и за это согласна даже в тюрьме отсидеть. Про собственного маленького ребенка она, очевидно, в тот момент забыла.
–Я из тебя дурь выбью! И человека из тебя сделаю!!!-кричала Марина Сергеевна, встряхивая меня за шкирку.
В следующий раз, когда мы устроили очередное бесчинство на уроке, и Марине Сергеевне долго пришлось выслушивать, что думают коллеги о 5-В классе, она вышла из учительской, раскрасневшаяся от гнева, и решительно направилась ко мне:
–Все, Окунева! Терпение мое закончилось,– объявила она, привычным движением схватив меня за шкирку. – На этот раз даже маме твоей звонить не буду –сейчас сама возьму ремень и тебя побью!
– Ладно, -согласилась я. – Можете бить. Заслужила.
Обескураженная такой покорностью, Марина Сергеевна отпустила меня – и некоторое время задумчиво разглядывала.
–Да нет, -произнесла она, наконец. – Я тебя, пожалуй, бить не смогу. Худенькая слишком. Пусть тебя твои родители откормят для начала –а потом воспитывать начнем.
Был еще эпизод , когда мы решили повторить былой подвиг, прогуливая урок в коридоре, сидя на подоконнике и флегматично отвечая разгневанному завучу:
–Ну что вы кричите? Еще пять минут –и мы пойдем.
Зачем мы это делали –до сих пор понять не могу. Скорее всего, нас забавляло то, что завуч, не смотря на громкие заявления и пафосные угрозы, на самом деле ничего поделать с нами не может.
Подошла Марина Сергеевна – и всех как ветром сдуло. Кроме меня, естественно. Потому что я никогда не умела остановиться вовремя.
–И долго ты собираешься тут стоять? Или мне тебе напомнить, что будет, если я маме про твои подвиги расскажу?
–А что будет? Да ничего мне не будет! –небрежно пожала я плечами. И в этот момент, Марина Сергеевна, решив сдержать свое обещание, ощутимо треснула меня по затылку:
