– Ну вот видишь, -резюмировала Ирина Ивановна. – Можешь ведь, когда хочешь! А то рассказывал мне тут: я раньше английский не учил, я не понимаю!

–Так это меня Машка научила, – похвастался Денис.

– Надо же, -учительница презрительно скривила губы и обратилась ко мне. –Я была уверена, что единственное, чему ты можешь научить одноклассников – это уроки срывать и учителям грубить.

– Вообще-то это Вы должны были его учить, – хмуро ответила я, – а не просто ставить «двойки».

–Так, все. С меня хватит. Придешь завтра в школу с мамой.

И был еще один случай –и вовсе феерический.

Так, в восьмом классе к нам пришла учиться новая девочка. Правда, не в наш класс, а в параллельный «8-А».

К слову, «А» класс на тот момент считался «элитным»: состоял он , по большей части, из детей «владельцев заводов, газет, пароходов» (дело происходило в начале 90-х). Вроде бы этот класс был с экономическим уклоном, не помню…В общем, ученики 8-А щеголяли по школе своими модными нарядами и до общения с простыми смертными из 8-В не опускались. Собственно говоря, мы тоже не стремились общаться с ними. Более того, в нашем коллективе всегда жизнь кипела ключом, и мы вообще практически не замечали, что происходит в других классах. Из учеников параллели мы мало кого даже по именам звали.

Но на девочку эту я обратила внимание сразу. Она мне показалась очень тихой, очень грустной и очень одинокой. И на перемене стояла сама в сторонке.

«Странно как-то. Пришла новенькая в класс –и никто с ней не дружит. У нас в классе такого не бывает, -подумала я. – Нужно познакомиться с этой девочкой».

Но, поскольку в моей школьной жизни и так хватало событий, познакомиться нам удалось не сразу. И произошло это, когда я в один прекрасный день увидела эту самую девочку на школьном дворе, горько и безутешно рыдающую.

–Эй, подруга! Какая беда с тобой приключилась? –встревоженно спросила я, положив руку на ее плечо.

– Не твое дело!– девочка грубо сбросила мою руку со своего плеча.

Честно говоря, я растерялась. Сама я в детстве не плакала почти никогда. Мои друзья одноклассники могли плакать, если им грозило наказание за «двойку» или какое-нибудь хулиганство. Как правило, я их за это высмеивала. Считала, что за свои поступки полагается отвечать, и наказания принимать тоже нужно уметь достойно.

. Но тут, очевидно, дело было в чем –то более серьезном. Поэтому смеяться над девочкой мне совсем не хотелось. Я присела рядом с ней и обняла за плечи.

–Что тебе нужно от меня? –проговорила девочка сквозь злые слезы. – Поиздеваться? Как все они?

-Успокойся, -миролюбиво проговорила я. –Тебя как зовут?

–Таня…

–Маша, -я протянула девочке руку. Та перестала плакать и недоверчиво посмотрела на меня.

–Расскажешь, что случилось?

–Тебе какое дело? –огрызнулась Таня, впрочем, уже с меньшим запалом. –И чего ты ко мне привязалась вообще, а?

–Пытаюсь спасти школу от неминуемого потопа в твоих слезах, -я попыталась перевести разговор в шутку. Но, увидев, что Таня изменилась в лице, решила сменить тон разговора: – Я могу тебе чем-то помочь?

И тут плотину прорвало:

–Они ненавидят меня! –в отчаянии закричала Таня.– Все! Все! Все! Они издеваются надо мной! Я не могу больше ходить в школу! Я не хочу жить! Не хочу!

И девочка залилась таким потоком слез, которые, казалось, остановить было невозможно.

–Ерунда какая-то. –произнесла я наконец, когда Таня, обессилев от слез замолчала. – Все не могут тебя ненавидеть. С чего тебе это вообще в голову пришло? Тебя какой-то придурок в классе обозвал, а ты решила, что тебя ненавидит весь мир?

–Какой-то придурок? Обозвал? Они каждый день обзывают меня все. Толкают, ставят подножки! Швыряют мои вещи! Демонстративно зажимают нос, если я прохожу рядом!

– Что это за сборище дебилов? –удивилась я.

–Это мои одноклассники…

Честно говоря, я была поражена. В нашем классе дети были отнюдь не ангельского поведения – но никто никого никогда не обижал. Впрочем, вспомнила: был эпизод еще в начальной школе. В третьем классе. К нам пришла новенькая девочка, похожая на эту самую Таню. Тихая, спокойная. Я хотела с ней познакомиться поближе, но не знала, как. И не придумала ничего лучшего, как выбросить за окно ее пенал. Думала –сейчас девочка выбросит следом мой пенал, или даст мне по шее, или пожалуется учительнице. А Светка – так звали девочку – начала плакать. Так же горько и безутешно, как сейчас Танька. Я тогда растерялась: сама в детстве я не плакала почти никогда, и что делать, когда плачут другие, не очень понимала. Поэтому, обозвав для приличия Светку «ревой-коровой», полезла доставать ее пенал.

Однако мои одноклассники, для которых я всегда была безусловным лидером, тут же подхватили волну: начали Светку обзывать, дразнить и прятать ее вещи.

Честно говоря, мне это не понравилось. Но и я продолжала обижать новенькую –уже по привычке.

К счастью, учительница вовремя заметила и быстро погасила начинающееся безобразие. Со всеми учениками очень строго поговорила , а мне велела прийти на следующий день с мамой. Дома, естественно, тоже состоялся очень серьезный разговор, и помнится, мама сказала тогда : «Я тебя очень люблю –но других детей обижать не позволю». После чего я взяла Светку под свою защиту, и мы с ней стали близкими подругами. И других детей я с тех пор тоже в обиду не давала . Если кто-то из моих одноклассников пытался грубо подшутить над другим , то непременно получал от меня подзатыльник, со словами: « У нас дружный класс , и обижать друг друга здесь запрещено». Ну, а поскольку одноклассники меня всегда слушались, то подобных ситуаций (как тогда, со Светкой) больше не возникало.

Все это промелькнуло у меня в голове, когда я успокаивала безутешно плачущую Таньку.. Мы тогда издевались над Светкой не со злости – просто по глупости. И хорошо, что рядом оказались взрослые, которые сразу же остановили это безобразие. А учителя в Танькином классе? Неужели они не видят, что происходят? Что они там– для мебели, что ли?

– Ладно, -хмуро сказала я. –С одноклассниками твоими я сама разберусь. Обещаю, что с этого дня они будут обходить тебя десятой дорогой. Но мне интересно, что обо всем этом думает классный руководитель вашего зверинца?

–Она говорит, что я сама виновата, -всхлипнула Танька.

–Что???

–Ну да…она и моим родителям так сказала: странная какая-то девочка у вас, ни с кем дружить не хочет, всех сторонится. У нас мол, дружный класс – только Таня ваша не хочет вливаться в коллектив.

– Вот значит, как? – я резко поднялась со скамейки.

–Маша! Что ты собираешься делать? –испуганно спросила Таня.

–А вот это уже не твое дело. Иди домой, и ничего не бойся. Обещаю, что больше тебя в этой школе не обидит ни одни человек.

Честно говоря, я и сама не знала в тот момент, что собиралась делать. Просто чувствовала, как меня захлестывает ярость.

Это надо же….девочка горько рыдает на глазах у всей школы –а учителя проходят мимо, словно не замечая. Неужели это правильно? . Лично я в свои тринадцать лет уже понимала, что никто просто так не плачет, да еще так отчаянно. А взрослые -они не понимают, что ли? Почему никто не подошел к Тане, не спросил, что произошло, не предложил помощь?

Почему над девочкой можно издеваться –на глазах у учителей? Возможно, они этого и не видели…но в таком случае –зачем им вообще глаза?

И самое главное: почему в итоге виноватой оказалась сама Таня?

Значит, девочку можно сколько угодно безнаказанно обижать. Зато попробуй учителю грубое слово сказать, так они сразу рыдают, пьют валерьянку и кричат: «колония по тебе плачет», «на учет в детскую комнату надо», «без родителей завтра в школу не приходи»….И возмущаются еще: ученики нас не уважают, за людей не считают…

Естественно, мы таких учителей за людей не считаем .. Ведь разве они себя ведут –по –человечески ? .

Все это пронеслось в моей голове, пока я поднималась к кабинету Таниного классного руководителя.