Я думал, что она дала мне знак тогда, на школьной дискотеке. Хорошо хоть не написал ей. Надо бы перестать думать о Дине. Выкинуть ее из головы. Подумаешь, девчонка. Подумаешь, ей нравятся плохие парни. Ты из другого теста. У тебя своя дорога.

Об этом вчера мне сказал дядя Даня. Он каким-то неведомым образом распознал во мне страдающего любовника (звучит мерзко) и сказал, что все в жизни проходит. Но почему-то добавил, что драться нужно до последнего, иначе ты – пустое место. Мне показалось, что он противоречит себе, но я ничего не сказал по этому поводу, ведь он был пьян. Мне кажется, он и сам нехило запутался в жизни. Я тоже распознал в нем страдающего любовника (в отношении взрослого мужика это звучит вдвойне мерзко).

Он не был таким, когда шло расследование. Тогда он больше походил на упрямого сыщика, поглощенного мыслями о деле. Вылитый персонаж книги, или кинофильма, или компьютерной игры. Макс Пэйн в северных реалиях. Тут свой нуар и свои правила игры, детка. Но любовь одинаково убивает и в грязных кварталах Нью-Йорка, и в кромешной тьме Заполярья.

Монетка… Тогда, в конце мая, я носил ее в кармане джинсов и время от времени разглядывал, будто можно было найти ответы. Откуда она появилась там, у берега?

Может, лежала себе уже не один год в земле и никак не была связана с недавними событиями? Да ведь она вычищена. Нет, кто-то определенно обронил ее рядом с местом преступления. Жирный такой кусочек головоломки.

Шла последняя неделя школьных занятий. До экзаменов оставалось слишком мало времени, и старшие все как один начали выносить мозг по поводу подготовки, по поводу будущего и без повода вовсе. Я же на таком расстоянии будущее видел очень плохо. Мне казалось, что писательская карьера так не строится. Талант и удача – все, что нужно.

Мы с парнями из класса – Саней, Димой Семаком и Жорой Рябининым – стояли у окна и обсуждали прохождение недавно появившегося в городе первого дополнения к Half-Life 2. У меня компьютер тогда был старенький, тянул игры вяло, потому о новинках я узнавал от Сани и в обсуждении участвовал с тем же энтузиазмом, с которым одноногий может разговаривать о беге. Потому, наверное, и заметил у одного из пацанов – оборвыша-метиса из шестого «Б» – монетку в руках.

– Степа, – обратился я к пацану, включив всю строгость старшеклассника. – У тебя откуда эта монета?

– Это моя, – робко ответил Степа.

Да понял я, что это твоя! Парень спрятал монету в карман, будто я хотел ее отобрать. Странная реакция, если учесть, что я никогда никого не обижал. В нашем городке все это знают. Ну, было пару раз, так, в целях защиты собственного достоинства. Но отбирать чужое у младшего – не мое, хоть убей.

– Я ее у Макса Бугаева выменял. На приставку. Он сказал, что эту монетку можно обменять на пятьдесят тысяч. Старая монетка. Видишь, на ней еще Екатерина Вторая!

Степа сказал будто бы с вызовом. Что ж, богач, спасибо тебе на этом. Звенит звонок, пора на урок. Ну а после беги в сберкассу и меняй свою драгоценную монету. Удачи.

Весь урок я думал о том, как бы раздобыть адрес Бугая. Этот Макс был тем еще торгашом. Путем успешных сделок заимел в свои пятнадцать лет японский скутер. Жил отдельно от родителей, как и почему – неизвестно. Да и выглядел он старше своих лет, носил неаккуратную щетину. Общался с разным сбродом, вроде ненавистного мне Ромы Медведя. Уроки прогуливал, но был умен и сообразителен, потому и умудрился с группой отличников отправиться в Англию прошлым летом.

Англия. Монетка. Все сходилось. К концу урока я твердо решил наведаться к Бугаю в гости.

Узнать его адрес оказалось несложно. Парень жил рядом с портом, в полуразрушенной пятиэтажке. После уроков я сразу же направился к нему.

Бугай, кстати, не был бугаем в привычном смысле этого слова. Невысокий, с жидкими волосами и манерой быстро говорить, он больше походил на пронырливого евражку. Открыв дверь, пристально посмотрел на меня.

– Чего нужно? – спросил он.

Явно узнал меня. Я же улыбнулся так беззаботно, что аж щеки затрещали, и сказал, что хочу выменять у него приставку. Сразу же возник вопрос о стоимости. Я ответил, что не стану разговаривать через дверь.

– Ну так впустишь?

Впустил. Дома у него было неуютно, как на том складе, где я подрабатывал прошлым летом. Повсюду стояли какие-то коробки; на полу, как мины, липкие пятна.

– Проходи в кабинет, – указал рукой Бугай.

Кабинетом оказалась обычная комната с письменным столом, деревянным стулом с мягкой цветастой спинкой и креслом. На столе стоял компьютер, рядом лежали какие-то бумаги, исписанные кривым почерком.

Бугай ушел на кухню и недолго гремел там, после чего вернулся с двумя стаканами колы, намешанной с чем-то покрепче. Роскошно. Еще я заметил, что он прихрамывает на левую ногу. Не оттого ли, что неудачно упал?

Я между делом спросил про ногу. Бугай сказал, что это не мое собачье дело. Вел он себя, как заправский гангстер. Чуть щурил глаза, будто пытался внимательно разглядеть меня и мои мысли. Сидел на своем деревянном стуле, как на троне.

– Ну так что ты предлагаешь? – спросил Бугай.

Я вынул из кармана монетку, найденную на побережье. Положил ее на стол.

– Обменяемся?

У меня внутри все бурлило в тот момент. Я чувствовал себя заправским сыщиком, да только ноги тряслись. Бугай же долго смотрел на монетку, после чего перевел взгляд на меня.

– Ты, видно, шутить решил, – нервно усмехнулся он.

– Ну ты же не шутил со Степой, когда приставку у него выменивал, – парировал я.

Бугай закатил глаза. Сказал, что если малолетка решил вернуть свою приставку, то ему не на что рассчитывать. Сделка была честной. Честнее не придумаешь. Я же в ответ рассказал, где нашел монетку, но не упомянул, при каких обстоятельствах.

– Нашел, ну и что?

Бугай разозлился. Покраснел. Странно. Торгаш торгашом, а тонкая бледная кожа выдает его с потрохами.

Я решил пойти в атаку.

– Ты что-то видел, так ведь? Там, на побережье. Где нашли мешок.

Бугай в конец рассвирепел. Вскочил со своего стула. Я уж думал, что набросится на меня с кулаками. Сам-то я драться никогда не умел и в драку первый не лез, но в тот момент готов был постоять за себя. Сжал кулаки.

– Иди отсюда по-хорошему, Юрка! – неожиданно мягко сказал Бугай.

Он будто бы в момент обессилил. Напряжение сошло с лица, и я сумел разглядеть страх в его глазах. Но он боялся не меня, а кого-то другого.

«Было установлено, что жертва – Анатолий Черепанов – полгода назад, а именно 14 декабря 2005 года, приобрел билет на самолет до Москвы и меньше чем через неделю – 19 декабря – улетел. Это подтвердили в аэропорту. Никаких следов возвращения Черепанова в город не имеется. Если бы он прилетел обратно на самолете, об этом было бы известно не только в аэропорту, но и в пограничной службе…»

Даниил продолжал читать отчет, хотя глаза его нещадно слипались. Вторая кружка кофе за час не могла поправить положение дел. Еще не перестроившиеся биологические часы звенели на шестичасовой отметке. Да и вообще, мысли были не о работе. Коэффициент полезного действия равен нулю. Пора было собираться домой.

Рабочий день выдался более чем насыщенным. После побережья Даниил и Евтушенко встретились с Андреем Трофимовым. Докладывая, молодой сержант внимательно смотрел на майора маленькими, точно пуговки, глазками, спрятанными за линзами очков в круглой металлической оправе. Даниил еще на утренней планерке обратил внимание на его гипнотический взгляд, который если не пугал, так уж точно заставлял напрячься всякого незнакомого с Трофимовым человека. Да и знакомого, пожалуй, тоже.

Трофимов с невероятной быстротой разузнал, что Черепанов был ранее судим по статье 111 УК РФ за причинение тяжкого вреда здоровью. Он работал водителем на золоторудном месторождении Апрельском, что находится в полутора сотнях километров от города. Узнал также, что полгода назад Черепанов уволился и уехал на материк.