Несколько свитков пришлось отложить в сторону. Разгневанные родители интересовались, почему их невероятно талантливое дитятко не попало в стены Академии. Откуда мне знать почему? Да и вообще, про подобные претензии в Статуте ничего не писали, стало быть, это не мои проблемы. Хотя для очистки совести в будущем поинтересуюсь у дядюшки, надо ли отвечать на такие письма.

Еще парочка посланий вызвала у меня нервный тик. Вдовы отдавших жизнь за правителя в последней войне просили принять их наследников в Академию без вступительных экзаменов. И, естественно, безвозмездно, то есть даром, ввиду оказанных короне неоценимых услуг. Я бы, пожалуй, и не против, но вот беда: последний военный конфликт, в котором участвовал Белый континент, случился сто восемьдесят лет назад. Рыбацкую фелуку чернаков штормом загнало в один из южных портов. Разумеется, никакие герои там жизнью не жертвовали. А до того была Последняя война, и деткам тех героев должно бы уже стукнуть века по четыре, как Па. Подавив недостойное желание посоветовать оборотистым вдовушкам получше учить историю, я написала десяток однотипных ответов с просьбой уточнить, в каком именно военном конфликте сгинули их кормильцы, и на том успокоилась.

В двух свитках, увешанных разлапистыми печатями Совета, как деревенская невеста бусами, у меня грозно требовали отчета о средствах, потраченных на ремонт второго корпуса общежития. Это надо будет тоже выяснять у Па. Во-первых, я в глаза не видела не только упомянутые средства, но и сам корпус. А во вторых, тут что, казначея нет? Или я еще и бухгалтерией должна заниматься?!

Наконец, разделавшись с бумажной волокитой, я с трудом разогнула спину и, весело похрустывая суставами, прошлась по обширному кабинету. «Проще десяток василисков завалить, – подумалось мне. – В этом проклятом кресле я наживу только чугунную задницу, артрит, геморрой и парочку неврозов». А кресло все так же маячило за спиной мрачной тенью, напоминая, что я еще и половину запланированного не сделала.

Еще через час мое вконец одуревшее от обилия информации высочество готово было схватиться с сотней василисков и Черным континентом в придачу, лишь бы получить повод убраться из ненавистного кабинета. И повод не замедлил представиться в лице профессора Карны, в очередной раз ввалившейся в дверь. Но я уже была в таком состоянии, что даже ей обрадовалась, как родной.

– Профессор Аленна, ваше присутствие…

– Иду! – перебила я, с трудом скрыв радость.

Если Карна и удивилась моей покладистости, то ничем этого не показала.

– С вами хотят посоветоваться целители, – холодно продолжила она, пока я выбиралась из-за стола. – Неизвестный состав зловредного зелья не смывается с кожи первокурсника никакими средствами.

– Да. У меня были мысли о чем-то подобном, – в гулких коридорах учебного корпуса наши шаги рождали громкое эхо, чему я была несказанно рада. Оно заглушало громкое бурчание в моем пустом животе: я благополучно не успела не только пообедать, но и позавтракать, а время близилось к ужину.

Карна не удостоила меня ответом. В полном молчании мы добрались до Больничного корпуса.

Седой целитель в светло-голубой мантии наклонил голову в знак приветствия:

– Лерра ректор, профессор Карна, прошу за мной.

Лаборатория здесь оказалась несколько приличнее той, в которой занимались студиозы, но все-таки гораздо хуже, чем у меня дома, не говоря уже о дворцовой. Различия, конечно, были ожидаемыми, но не до такой же степени? Весы, попавшиеся мне на глаза, куда органичнее смотрелись бы в музее. Впрочем, и разнообразием ингредиентов здесь тоже похвастать не могли. Надо будет выяснить, насколько это нормально. Неужели таким минимумом можно справляться с травмами, неминуемо возникающими там, где на маленьком клочке земли собраны пять сотен недоученных магиков?

– Профессор Аленна, – нарушил молчание целитель. – Я ознакомлен с вашими работами в области зельеварения и надеюсь, вы сможете нам помочь в нейтрализации этого состава.

Не буду описывать двухчасовые изыскания. Сразу скажу, что помочь им я не смогла, и в первую очередь потому, что в лаборатории отсутствовала половина общедоступных ингредиентов и инструментов, не говоря уже о редких. Пообещав подумать над проблемой в свободное время, когда оно у меня только появится, это свободное, я поплелась обратно в свой кабинет.

На этот раз меня никто не сопровождал, и, погрузившись в невеселые мысли, я спохватилась только, в третий раз пройдя мимо собственной двери по круговому коридору административного корпуса. А подумать было о чем. Я не раз и не два слышала, как ругался Па, подписывая огромные дотации на содержание «проклятой учебки», как он выражался. Конкретных сумм я, конечно, не видела, но чтобы вызвать такие эпитеты из уст моего всегда сдержанного родителя, который никогда не отличался скаредностью, нулей там должно было стоять очень много. Но обшарпанные стены и нищенская лаборатория громко заявляли о противном…

«Казначей ворует, что ли? – проворчала я. – Только этого не хватало. Правильно, у дядюшки амурные переживания, что ему до каких-то там счетов? Ну вот… Теперь придется проверять еще и финансовую отчетность!»

Сообразив, какие бумажные горы нарисовались в перспективе, я схватилась за голову: удирать надо отсюда как можно быстрее. Пока эта бумажная рутина не затянула меня, как гиблое болото. Сказано – сделано. Через несколько минут мое перепуганное высочество, смахнув в ящик стола остатки корреспонденции, шагнуло в портал.

А дома все так же удушливо пахло тухлыми яйцами и стояла гробовая тишина.

– Что за мерзость? Велела же духам проветрить, – поморщилась я и, только оказавшись в коридоре, сообразила, что источник мерзкого запаха – не лаборатория, а кухня. – Меня решили накормить помоями с ближайшей свалки?!

Пустой желудок протестующе забурчал, отозвавшись на такое надругательство режущей болью. Пообещав себе упокоить половину нерадивых духов, я поплелась на запах. Ну что ж. Нос меня не обманул: смердела, как последняя скотобойня, именно кухня. Но на этом хорошие новости заканчивались. Дело в том, что ее просто не было. Вместо нее мое ошалевшее высочество оказалось в филиале болота, с порога по колено ухнув в дурно пахнущую жижу. С отвисшей челюстью я минут пять обозревала царящий вокруг разгром, с трудом узнавая очертания знакомых предметов, вроде стола или плиты.

– Вы бы вышли оттуда, – тронула меня за плечо Оли.

– Что это? – я посмотрела на стоявшую у двери девчонку.

– Лесная свежесть, – пробормотала она, и глаза ее стали быстро наполняться слезами. – Только она не получилась…

Смирившись с тем, что осталась без ужина, я с громким чавканьем выдрала из густой массы ноги и выбралась обратно в коридор.

– Убрать! – искорка, призывающая духов, слетела с ногтя, а я смерила тяжелым взглядом найденыша. – Просила же не колдовать!

– Я и не колдовала, – она шмыгнула носом в последней попытке удержать слезы. – Только зелье хотела сварить. Из книжки…

– Говорила же тебе, не… – зарычала я, и тут же спохватилась. – Ну да… В лабораторию ты не пошла…

– Вы меня теперь выгоните? – таки разревелась Оли. – И магии учить не будете!

На кухне что-то булькнуло, да так громко, что я невольно обернулась, и…

Правильно… И, поскользнувшись на грязных ступенях, рухнула в новоявленную трясину, подняв тучу зловонных брызг. А две секунды спустя с визгом вылетела обратно, потому что какая-то дрянь чувствительно цапнула меня за задницу.

Пока мое ошалевшее от калейдоскопа событий высочество пыталось протереть глаза, чтобы выяснить, что за зубастая тварь вцепилась в царственную пятую точку, Оли заревела в голос. Похоже, девчонка решила, что теперь-то негостеприимная ведьма ее не только выгонит, но еще и побьет на прощанье.

Бросив бесплодные попытки соскрести с физиономии липкую массу, я попыталась на ощупь отодрать от себя зубы неизвестного монстра. Утешало только то, что веса зверя я не ощущала, в отличие от зубов, а значит, большим он быть не мог.