– А давайте нам гадальные карты, – сказала Амика. Пуэлла быстро затрясла головой, соглашаясь. – Давно хотим научиться гадать. А к ним инструкция прилагается?

– Самая краткая… – смутилась продавщица.

– У меня спираль по гаданиям, – улыбнулась Пуэлла. – По теоретическим, конечно – на практике я карты в руках не держала – но справлюсь.

– Отлично! – продавщица кивком велела им следовать за собою и нырнула в полумрак. Девушки последовали за ней. – Так, эти старые и дорогие, эти – кривоватые, прямо скажем… О, вот эти хороши! Всего за пятнадцать пузиллусов они ваши.

Она показала им красочно упакованную колоду. Подруги переглянулись.

– У меня с собой всего семь-восемь, – печально призналась Амика.

– У меня есть примерно столько же, а может и больше.

Пуэлла открыла рюкзак и, достав со дна кошелек, принялась пересчитывать монетки.

– Целых двадцать! Кажется, бабушка снова вернулась к святым традициям древности и начала, как в детстве, тайком подбрасывать мне деньги. Наше счастье! – она протянула продавщице монетки, и та, кивнув, понесла их на кассу. – С тебя – хороший завтрак в какой-нибудь местной кафешке.

Кафешка располагалась в подвале маленького жилого домика, принадлежавшего хозяйке. Внутри было сумрачно и тихо, стены без окон увешивали картины, дешевые гобелены, постеры и деревянные инсталляции, все до единой сделанные сыном владелицы. Сам сын – молодой и худенький юноша с вьющимися каштановыми волосами – сидел за прилавком, подперев щеку кулаком, и скучающе глядел на тускло горевшую люстру, которая скорее сгущала тьму, чем дарила помещению хоть какой-нибудь свет. Иногда он рисовал что-нибудь на салфетках, а потом выбрасывал их в мусорное ведро.

Каждый столик был окружен высокими плетеными ограждениями почти до потолка, что создавало иллюзию абсолютной уединенности. Амика и Пуэлла развалились на старых потертых креслах друг напротив друга и поедали суп с гренками, запивая его ароматным ягодным чаем.

– Эй, девочки, будете десерт? – крикнул им юноша со своего места. – Если да, то напоминаю, что меню висит прямо на стене, лады?

– Лады! – смеясь, шумнула Амика, и отчего-то покраснела.

– А он хорошенький, – поддразнила ее Пуэлла. – Длинноволосый, кареглазый, немножко смазливый и очень творческий, все как ты любишь!

– Прекрати, – нахмурилась Амика. – Мне ничего с ним не светит.

– Просто подойди и познакомься, – шепнула Пуэлла заговорщически. – От такого не умрешь.

– Он точно меня пошлет.

– Не пошлет.

Амика закатила глаза.

– Но я стесняюсь.

– Ну и дурочка, – улыбнулась Пуэлла. – Да он просто счастлив будет, если к нему сама подкатит такая хорошенькая девушка, как ты. Не гарантирую, что отношения у вас будут серьезные, но вот пообниматься и побродить вместе по городку – сойдет. Может быть, еще и пожизненной скидкой в этом кафе обзаведешься.

Амика взглянула на нее с игривым укором.

– Ну что, погадаем? – перевела тему она. – Посмотрим, насколько оправдана твоя спираль. Потому что лично мне по гаданию ставили треугольник, и то с закрытыми глазами.

– Ладушки. – Пуэлла взяла тарелки с остатками супа и отнесла их на прилавок. Оживившись, сын хозяйки схватил их и быстро направился к раковине, чтобы помыть. – Эй, слушай… – он обернулся. – Моя подружка хотела бы с тобою познакомиться.

– Которая рыженькая? – улыбнулся он.

– А ты что, видишь тут другую подружку?

– Я… – ему как будто вышибли воздух из легких, и он быстро тряхнул волосами, чтобы согнать наваждение неловкости. – Ну хорошо, скажи ей, пусть подходит, и мы поболтаем.

– Она у меня стесняшка, вообще-то.

– Тогда я сам к ней подойду. Все равно посетителей сегодня – полторы калеки… То есть, только вы и какая-то бабушка, уснувшая в углу.

– То есть, мы считаемся за одного калеку, да?

Они слабо рассмеялись.

– Когда мы погадаем, я тебя позову. Если общение пойдет, даже наедине оставлю.

Юноша присвистнул.

– Ну… лады.

И Пуэлла, сияя от радости, вернулась на свое место к ничего не подозревающей Амике, от смущения уткнувшейся носом в собственную кружку.

– Итак, сначала – ты.

Карты заплясали в руках, перемешиваясь, и наконец она вытянула руки вперед, показывая их подруге рубашками кверху.

– Что нужно сделать? – спросила Амика растерянно.

– Сначала – активировать гиперсигиллу.

– М-м… это как?

– Вслух задай картам вопрос, ответ на который хотела бы услышать. Сосредоточься на передаче информации картам, почувствуй что-то вроде ментальной связи с каждой из них.

– Ну… х-хорошо. – Девушка уставилась на карты. – Я хочу знать, получатся ли у меня романтические отношения с этим парнем.

– Нет, так гиперсигилла не работает.

– О Демиурги, как сложно! – Амика закатила глаза. – Как же я должна формулировать свой вопрос?

– Так, чтобы карты тебя поняли.

– Но я не знаю имени этого парня!

– Во-первых, снабди формулировку мыслеобразом: изобрази юношу в своей фантазии, когда будешь говорить запрос еще раз, и представь, как карты… ну, впитывают его, пропускают через себя. Во-вторых, добавь к устному описанию больше подробностей. Карты должны как бы слиться с ним, стать им на время. Только так можно получить вразумительные ответы с их помощью.

– Вау… зря я прогуливала гадания, – восторженно пролепетала Амика. – Ну хорошо. Карты, скажите мне, смогу ли я… – она задумалась, закусила губу. К ее щекам вновь прилил румянец. – Смогу ли я вступить в отношения с юношей, что сейчас стоит за прилавком позади меня? Он длинноволосый, белокожий, кареглазый, с синяками под глазами. Мне показалось, что от него пахнет какими-то едкими духами и бумагой. Надеюсь, это не от стойки… Ну, в общем-то, все.

– «Смогу ли я вступить в отношения»? Думаешь, именно такой вопрос стоило бы задать картам?

– А что не так?

– Вступить-то ты, может, и вступишь. На одну ночь или на пару недель. А потом может произойти все что угодно, начиная невинной ссорой и заканчивая поножовщиной. Ты ведь ничегошеньки не знаешь о его нраве.

Амика растерянно заморгала.

– Ну, тогда… Какими будут мои отношения с этим юношей, если они вообще возможны?

Пуэлла удовлетворенно кивнула.

– Хорошо. Теперь закрой глаза и коснись указательным пальцем правой руки двух карт. – Амика послушно выполнила то, что было велено. – А теперь – указательным пальцем левой, но только одной карты.

– Вот, пусть будет эта.

– Ладушки. Ну давай, открывай глаза.

Когда Амика открыла глаза, перед нею на столе уже лежали карты. Они находились рубашками кверху, такие обыкновенные, но вместе с тем таинственные и тревожные, словно вестники судьбы. Дрожащей рукою она повернула их все и воззрилась на незнакомые ей изображения.

– Ну, первые две – те, которых ты коснулась правой – являются так называемым веритасом, истиной. Третья – та, которой ты коснулась левой – это фалсум, то, чего точно не произойдет.

– И что же значат эти карты?

– Веритас довольно туманный. С одной стороны, есть карта Чародея-Смертника, который загораживает собой нескольких детей. Это значит, что кто-то из вас крайне самоотверженно отдастся любви и будет готов поставить на кон что угодно, лишь бы сохранить отношения. Карта может относиться и к вам обоим. – Пуэлла задумчиво покусала нижнюю губу. – С другой стороны, карта Женщины-с-Мечом означает праведную месть за дурное дело. Возможно, парнишка будет тем еще изменщиком, и однажды ты, не выдержав, просто устроишь ему кошмарную жизнь.

Амика нахмурилась.

– Это я могу, м-да.

– Фалсум, тем не менее, крайне хорош: здесь у нас – карта Гроба, которая всегда означает разруху, смерть, болезни, конец всего. То есть, в ваших отношениях не будет ничего… гхм… криминального. Никто из вас не покончит с жизнью из-за неопределенности, никто никого не подкараулит и не прибьет.