Уна стояла на носу корабля, с наслаждением вдыхая пропитанный солью воздух. Шум моря, такой знакомый, без которого амазонка не мыслила своего детства, проведенного на побережье, ласкал слух. Море для воительницы было второй стихией: все береговые народы превосходно умели плавать, с раннего детства, наравне с верховой ездой и стрельбой из лука осваивая искусство чувствовать себя в воде так же хорошо, как и на земной тверди.

Таул и Зандер, устроившись в тени растянутого полога, играли в кости. Мрая и Саиды на палубе — в той части, которую девушка могла видеть — не было.

Она почувствовала движение воздуха, но, даже не оборачиваясь, знала, кто подошел. Искандер оперся о борт корабля, подставляя смуглое лицо морскому ветру. За эти несколько дней она настолько отвыкла видеть его в доспехах, что теперь, не зная, не признала бы в Искандере паладина. На воине была легкая зеленая туника и штаны, которые обычно одевают путешественники в дорогу. Так приоделись почти все из отряда, за исключением варвара и самой амазонки, но Искандеру такая одежда подходила наиболее.

— Через день-два будем уже в Курасте.

Воительница качнула головой, не отрывая взгляда от протянувшейся на сколько хватало взора зеленой глади, иногда вздымающейся волнами, искрящейся и такой знакомой. Кожаный доспех амазонки, пострадавший в битве с демонической тварью, лежал у борта, смазанный и вычищенный. Залатать прорехи в пробитой многослойной коже Уна не смогла, но кое-какие ценности, прихваченные в пустыне, да проданное оружие, оставляли хорошую надежду на умение мастеров Кураста латать доспехи. В крайнем случае, можно будет присмотреть у тамошних торговцев новый доспех. К счастью, лук и стрелы амазонки не пострадали, а о большем пока что Уна и не беспокоилась. Для дев-воинов, доверяющих свою жизнь луку, было привычным первым делом позаботиться о своем оружии, а о прочем — потом.

— Желаешь прибыть туда побыстрее?

— Я должен туда успеть, — выделяя слово «должен», веско сказал Искандер. Уна поняла — паладин делится своими переживаниями, которые уже долгое время не давали ему покоя. Делится с ней, потому что… потому что ему хотелось говорить об этом с ней, а не с кем-то еще. — Мы уже упустили его, сначала в ваших степях, потом в гробнице Тал Раша. Если мы упустим его и здесь, я… я не знаю, что делать тогда.

Амазонка молчала, кладя свою руку на его ладонь.

— Он уже освободил Баала, — разговаривая будто бы про себя, продолжал Искандер, и лицо его все темнело. — Если они соединятся с Мефисто, который сейчас в Травинкале… Этот мир обречен. Этот, а за ним другие миры. Мы должны были успеть еще в Лут Голейне. Но он все равно опередил нас.

— Не казни себя, — Уна повернулась к воину лицом, глядя в потемневшие глаза паладина. Чуть сжала пальцы, ощущая шероховатую кожу рук, привыкших к оружию. — Ты тоже не один. Против братьев зла мы выступим вместе. И, наконец, настигнем их.

Искандер обернулся к ней.

— Против Братьев я пойду один. Вы поможете мне добраться до них. Но к ним никто из вас не пойдет. В особенности ты.

Скулы амазонки окрасил румянец гнева. Выпрямившись и отдернув руку, Уна чуть наклонилась вперед, сверля паладина горящим взглядом.

— Посмей мне только приказать, Искандер! Я решила, и пойду с тобой. До конца или нет — решать мне. Ты меня не остановишь.

Паладин качнул головой.

— Ты. К братьям. Не пойдешь. — Раздельно и четко проговорил он. — Вы поможете мне дойти до Травинкала. Но дальше я пойду один. Ангел не станет возвращать вас дважды. А Братья, играя, покончат со всеми вами. Твое присутствие… только ослабит меня.

Уна скрипнула зубами, но не поморщилась, не выказала недовольства причиняемой болью. Амазонок учили не замечать боли.

— Ты забываешь, Искандер, кто я! Я не восточная, изнеженная девчонка! Я воин! И поклялась защищать тебя, и идти за тобой. Мое присутствие только ослабит тебя, говоришь ты? Уж не сожалеешь ли ты о моем воскрешении? Быть может, стоило оставить меня в мире мертвых. А довести тебя смог бы и варвар!

— Да, довести ты способна кого угодно, — явно чем-то раздосадованный, рявкнул паладин, да так, что пробегавший мимо матрос приостановился в заинтересованности дослушать ссору — Пойми, что если ты пойдешь со мной, я стану уязвим! До сих пор я берег себя, подставляя вас, своих друзей, берег, потому что мое время еще не пришло! Но когда я столкнусь с Братьями, никого из вас не должно быть рядом! Сила веры, понимаешь! — забывшись, Искандер почти кричал, и это было странно видеть у всегда спокойного и уравновешенного воина Света. Напускным ли было его спокойствие? — Моя сила веры сокрушит Братьев могуществом Света, я буду лишь его орудием! Но оно сокрушит любого, кто будет рядом, и не сможет мне помочь ничем, если сила моей веры поколеблется! А если рядом будешь ты, у меня не будет веры в правильность того, что я делаю! Останутся только сомнения!

Он запнулся, точно натолкнувшись на стену. Казалось, Искандер сам был в ужасе от того, что наговорил. На миг ему почудилось, что крепкая рука девушки, силу которой ему довелось однажды почувствовать в бою, ударит его.

— Пойдешь один, — скрипнула зубами амазонка. — Мне не место рядом с тобой, ты прав. Я всего лишь провожатый. Тебе не за что просить прощения. У женщины бы — попросил. А я — амазонка.

— И все же я очень надеюсь, что ты простишь меня, — тише прежнего проговорил Искандер, вновь опуская руку на ее плечо. — И что бы ни говорила, ты… женщина и ты… лучшая из жен, которых мне доводилось увидеть. Поэтому я не хочу брать тебя с собой. Если что-то с тобой случится… Это может повлиять на… поверь, я это делаю не из спеси.

Он умолк, глядя в вздымающуюся морскую гладь. Воцарившееся между ними молчание нарушал только плеск соленых волн о борта корабля и крики его команды.

Девушка тяжело вздохнула.

— А если случится что с тобой, Искандер? Я… никогда прежде не… не относилась к мужчине… Меня это смущает, и не дает сосредоточится. Наверное, — девушка подняла взгляд, тут же смутилась и отвела его, — ты ощущаешь подобное?

Искандер снял руку с ее плеча сразу же, и на миг Уне показалось, что со стороны паладина повеяло холодом.

— Я не могу чувствовать ничего «подобного», — отстранено и равнодушно проговорил он. — Я не мужчина, амазонка. Я — паладин Света.

— Достойны друг друга, — улыбнулась девушка, отводя с лица пряди светлых волос. — Бесчувственные воины, преданные лишь своему делу. Остается только благословить, как положено у береговых племен…

— Прекрасный день! — раздалось за их спинами.

От неожиданности оба они дернулись, резко отпрянув друг от друга. Таул еще раз насмешливо посмотрел сперва на одного, потом на другую, и вернулся обратно к некроманту. Видно было, что он очень доволен своей выходкой.

— Ну и чего ты этим добился? — черный маг скучающе лохматил лежавший рядом хвост каната.

— Я в отличие от всех здесь присутствующих помню и забочусь о цели нашей миссии. Паладин не сможет сокрушить такого могучего демона только мечом, ему явно потребуется, — оборотень ухмыльнулся, — сила веры. А если наши голубки своркуются, сила веры этого лут големийца будет не совсем крепка.

Если бы амазонка могла слышать последние скабрезные слова рыжего Таула, ему бы не миновать хорошего удара древком копья. Но слышать его довелось только Зандеру, спрятавшему в тени длинных волос одну из самых мрачных своих усмешек…

Ветра благоприятствовали им, и через два дня корабль из Лут Голейна вошел в доки великого Кураста.

— Что это? Это не тот Кураст, о котором я слышал… Эгэй, святоша! Он таким и был?

Искандер не помнил ни зловонной топи, заменившей морскую воду, ни мерзких джунглей, тянувшихся до горизонта. Приближающиеся доки оказывали уже совсем мрачное впечатление — покосившийся камень, убогие хижины, все обросло какой-то зеленью.