– Уважаемый Тофон! Я видел много рабов и могу отличить того, который станет хорошим и расторопным слугой, кого не страшно ввести в свой дом и кому можно доверить свое имущество. Из этого раба выйдет толк, особенно если его немного подучить. Я сразу заприметил это. Именно поэтому я поручил мальчику учить этого варвара языку эллинов. Он как податливая глина. Можно оставить эту глину в яме среди прочей грязи или вылепить из нее великолепную амфору…

– Хорошо, – Тофон задумчиво провел рукой по аккуратно стриженной седой бородке, потом поправил сползший гиматий. – Шесть мин!

Никомед и Фрасиклид переглянулись. Фрасиклид бросил взгляд на Сосия. Фракиец безразлично пожал плечами и отвернулся.

– Договорились, господин. Шесть мин за северного варвара, – быстро сказал Никомед.

– Поздравляю, уважаемый Тофон! Этот раб – очень удачная покупка, – улыбнулся Фрасиклид.

– Надеюсь, – кивнул Тофон. – Встретимся завтра на агоре, когда она полна народа, и заверим сделку, а сейчас мне пора.

Леша с легким удивлением ждал, что собеседники уточнят время встречи, но, видимо, сказанного было вполне достаточно.

– Конечно, – с почтением ответил молодой человек и повернулся к Алексею. – Тебе повезло, Алексиус. Это твой новый господин, будь послушен и исполнителен, и с тобой будут обращаться хорошо.

Леша благодарно кивнул и посмотрел на Тофона.

– Спасибо вам… – начал было он, но наконец-то вспомнил, чему учил его Энеас: в греческом привычное русскому слуху уважительное «вы» использовалось только при обращении к нескольким людям.

– Спасибо тебе, господин, – исправился он торопливо.

Тофон равнодушно кивнул:

– Следуй за мной, – сказал эллин. Затем поманил сидящего в отдалении на корточках слугу. – Тимокл! Иди сюда. Это мой новый раб – Алексус. Присматривай за ним.

Тимокл изучающе оглядел Алексея:

– Ну и огромный же этот варвар, господин! На него еды не напасешься, клянусь Афиной! Да и глупый наверняка, что твой глиняный горшок, как все варвары…

Тофон тяжело вздохнул:

– Эх, давно ты не знакомился с палкой, Тимокл! Слишком уж дерзок стал… – и он повернулся и пошел вверх по улице.

Пыльная дорога медленно поднималась в гору. Редкая тень от одиноких платанов и кипарисов совершенно не спасала от зноя, но солнце уже клонилось к закату. Унылые стены вдоль дороги тоже были недостаточно высоки, чтобы их тень давала путникам спасительную прохладу. Особой мукой было отсутствие обуви. С тех пор как Леша потерял свое снаряжение и обувь, ему еще не доводилось делать таких больших пеших переходов, а он не привык ходить босиком. Ступни сбились об острые дорожные камни, и Леша хромал на обе ноги, с трудом выдерживая заданный темп.

Уже больше часа путники брели от Пирея в сторону Афин. Тофон бодро вышагивал впереди, не обращая внимания на пыль и солнечный зной. Леша с уважением и легкой завистью смотрел ему в спину. Тимокл, напротив, кряхтел и причитал, хотя на вид был гораздо моложе своего господина. Дорога была очень оживленная. Постоянно попадались навстречу афиняне, с которыми Тофон почтительно раскланивался и обменивался приветствиями. Пару раз он даже садился с хорошими знакомыми в тенечке и неторопливо беседовал. Пользуясь этими остановками, Тимокл падал на пыльную придорожную траву и, шумно сопя, лежал без движения, всем своим видом подчеркивая неимоверную усталость и изнеможение. Алексей же садился поближе к новому хозяину и, растирая горящие ступни, вслушивался разговор. По долетавшим обрывкам речи он понял, что Тофон со знакомыми обсуждал в основном городские дела и сплетни, но суть беседы уловить не мог.

На очередном привале Леша не выдержал и обратился к Тимоклу:

– Уважаемый Тимокл, будь любезен, поведай мне о своем господине и о его семье. Где я буду теперь жить?

– Ээ! Да ты говоришь на греческом? – изумился Тимокл.

– Да, я выучил язык по пути в Афины.

– Хм… Видать, ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд…

Леша натянуто улыбнулся и попытался перевести разговор в другое русло:

– Возможно, но мне, разумеется, далеко до тебя, мудрый Тимокл.

Расплывшись в самодовольной улыбке, раб кивнул:

– О, да! Наш господин очень уважает меня и всегда со мной советуется. Поэтому все в доме слушаются Тимокла. Господин всегда берет меня с собой, как сегодня… – Тимокл явно увлекся, и его понесло. – Кстати, ведь это я посоветовал господину купить тебя, так что ты весьма обязан мне. Ибо наш господин – добрейший человек, и это счастье для тебя, что ты стал его рабом по моему совету!

Леше стало противно. Но нужно было побольше узнать, поэтому он пересилил себя и почтительно закивал:

– Спасибо, мудрый Тимокл. Я, как смогу, отблагодарю тебя за доброту. Может, ты не сочтешь за труд и расскажешь мне о нашем господине?

В течение следующего часа Алексей выслушал огромное количество сплетен, слухов и домыслов, узнал всю подноготную Тофона, его родственников, друзей, рабов и рабов его друзей. Он услышал множество «занятных» историй, подчеркивающих мудрость Тимокла и глупость всех остальных. Узнал, как другой раб Тофона, Эвтин, чуть не спалил дом, заснув у очага, как повариха Антимона обварила кипятком руку, как он, Тимокл, наябедничал на молодого племянника Тофона, что тот ходит к дочери зеленщицы из метеков. Последняя история особенно поразила Алексея. Насколько он понял этого болтуна, раб шантажировал молодого человека и вытянул с него несколько мелких монет – оболов, которые благополучно пропил, а когда тот отказался давать деньги, рассказал все его отцу – брату Тофона, за что получил еще немного. Подобные истории внушили Алексею осторожный оптимизм в отношении положения рабов и его возможных перспектив.

Скоро Алексей представлял общую картину жизни и взаимоотношений в семье Тофона. Уважаемый и богатый эллин из старого аристократического рода. Более сотни рабов, дом рядом с агорой, есть большое поместье недалеко от Алопеса на берегу Илисса в пригороде Афин и еще одно поместье рядом с поселком Ороп. Жена умерла от горячки лет десять назад. Единственный ребенок – Пандора. Своенравную дочь любит и балует сверх необходимости. Видимо, боится остаться на старости лет в одиночестве и отдавать замуж не торопится, хотя дом постоянно посещают сваты. Образован, умен и справедлив, но, по мнению раба, совершенно не практичен. Его легко обмануть и обокрасть, чем большинство домашних рабов и промышляют в промежутках между попытками увильнуть от возложенных на них обязанностей.

– Скажи, почему у его дочери такое необычное имя – Пандора? Разве не так звали женщину, которая открыла шкатулку со всеми несчастьями человеческого рода? – прервал Алексей очередную хвастливую историю Тимокла.

Раб задумчиво почесал подбородок и сплюнул в придорожную траву:

– Шкатулку? Не понимаю, о чем ты говоришь. Пандорой звали дочь царя Эрихтея. Она принесла себя в жертву ради спасения Афин. Хотя, кажется, была еще какая-то Пандора… Эх, сколько их было… Разве всех упомнишь. И все всем одаренные… – Тимокл оскалил свои гнилые пожелтевшие зубы и хрипло загоготал. – Но наша-то не из таких! Никакого почитания и благородства! Особенно после обряда.

– Обряда?

– Несколько лет назад забрали ее жрицы в услужение. Год ее дома не было. Так хорошо было… – Тимокл мечтательно зачмокал губами. – Тихо, спокойно… Я уж надеялся, что так и останется при храме. Но нет! Вернулась. И теперь шибко умная: все сама знает, то ей не так, это не эдак, житья от нее нет! Вздорная и чересчур любопытная девчонка! Не пристало благородной афинской девушке на выданье вести себя подобным образом! Сидела бы себе в гинекее, на женской половине дома, да занималась хозяйством, так нет же, знает, что хозяин в ней души не чает, и везде сует свой нос. Не дает никому спокойно заниматься своим делом!