Возможно, поэтому первый муж Шанти-Чачи сказал ей «окей-тата-пока», а трое взрослых детей никогда ее не навещают. Но я не стану указывать на это.
– Я никогда не женюсь, – говорю я Руну-Диди, когда мы оказываемся дома.
– Не волнуйся, любая девушка почует твою вонь за милю и сразу убежит.
Я нюхаю подмышки. Не так уж и плохо я пахну.
Ма и Папа возвращаются поздно, но вместе. Они стоят в переулке и разговаривают с нашими соседями. Лица у них слишком обеспокоенные и раздраженные, чтобы спрашивать, где они столкнулись друг с другом. Руну-Диди заканчивает готовить рис и дал и зовет Ма с Папой, но они говорят ей: «Не сейчас, Руну».
– Аррей, тут человек умирает от голода, – говорю я и нажимаю на живот.
Руну-Диди выходит на улицу. Я шагаю за ней и пою «Почему я такой?». Из домов ползет дым, тяжелый от запаха дала и байнган-бхарты[28].
Папа указывает на меня и говорит:
– Если не присматривать за этим мелким шайтаном, он пропадет следующим.
– Что? – спрашиваю я.
– Сын гладильщика-валлы исчез, – говорит Ма. – Мы видели его всего два дня назад, хаан, Джай, помнишь?
Затем Ма поворачивается к остальным и говорит:
– Мы спрашивали этого мальчика: «Знаешь, где Бахадур?» Он сказал, что нет. Как он мог так спокойно врать, я никак не пойму.
– Омвир пропал? – спрашиваю я.
– Они с Бахадуром, должно быть, уже давно это планировали, – говорит Ма.
– Такие эгоистичные дети, – говорит какая-то чачи. – Даже не задумываются, как будут переживать их родители. Теперь в дело вмешается полиция. Они приедут сюда со своими машинами. Мы все потеряем дом.
– Давайте не будем спешить с выводами, – говорит Шанти-Чачи.
– Да, правда, – соглашается Ма, как будто это не она упаковала наш дом в сверток и поставила его у двери.
– Наши люди ищут детей, – говорит Шанти-Чачи. – Они приведут мальчиков домой сегодня вечером, я уверена.
– Возможно, они отправились в Мумбаи, – говорю я тихим голосом. – Или, может, в Манали.
Я рассказываю свой секрет, но не целиком.
– Что ты сказал? – спрашивает Папа, положив руки на бедра.
– Можно мне сходить к Пари? – спрашиваю я у Ма. Это неправильный вопрос в данный момент, и я это понимаю, как только задаю его.
– Чем бы вы с ней ни занимались, это подождет до завтра, – говорит Ма.
– Вы должны купить мне мобильный телефон, – говорю я и поворачиваюсь, чтобы вернуться в дом.
– Не так быстро, – говорит Папа, положив руку мне на плечо. – Бахадур говорил тебе, что собирается в Манали?
– Я никогда не разговаривал с ним, – говорю я. Это правда. Надо попросить Пари научить меня врать.
Папины пальцы впиваются мне в кости.
– А Омвир даже не в моем классе, – добавляю я.
– Как мы найдем этих детей, если они убежали так далеко? – спрашивает одна чачи, глаза у нее сощурены в узенькие щелки, пальцы трут лоб, как будто он у нее пульсирует от боли.
– Мой сын хочет увидеть Дубай. Это же не значит, что он туда сегодня-завтра сбежит, – говорит другая чачи.
– Мальчики, должно быть, прячутся в парке возле какого-нибудь хайфай-дома, – вставляет еще один чача. – Там даже трава мягче наших чарпай.
– Домашнее задание, – говорю я Папе, чтобы он прекратил допрос. Он отпускает меня.
Дома я стою перед кухонной полкой, куда Ма поставила тюбик из-под масла «Парашют». Теперь, когда Ма его переложила, я легко могу его достать. У него на крышечке бинди в форме черной слезинки, которую, наверное, наклеила Ма, чтобы потом поносить, и забыла. Перед тем как идти спать или умываться, Ма и Руну-Диди снимают бинди со лба и клеят их на все, до чего могут дотянуться: на спинку кровати, бочку с водой, пульт от телевизора, даже на мои учебники.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
