Четыре человека несли меня на плечах, напомнив мне о четырёх двойках, что старик всучил мне в салуне. Дароменские картёжники называют такую сдачу восьминогой лошадью: зверем, на спине которого игроки переносятся в подземный мир в момент своей смерти.

Четверо петляли и петляли по незнакомым коридорам, спускаясь всё глубже и глубже в недра дворца. Открывали одну запертую дверь за другой, пока наконец не сошли вниз по лестнице, о существовании которой я не подозревал. Это тревожило, учитывая, как тщательно мы с Рейчисом обследовали дворец.

– Где?..

Не было смысла даже пытаться. Мой язык превратился в набухшую губку, которую я не мог выплюнуть.

Моей щеки едва ощутимо коснулась рука.

– Не разговаривай. – Голос Ториан прозвучал чуть громче отдалённого эха. – Ничего не делай, ладно? Просто… Доверься мне.

Из моей глотки вырвался мокрый кашель – наверное, я попытался рассмеяться. Наверное, будь я лживым манипулятором и отравителем, я бы тоже сказал своей жертве: «Не волнуйся, тебе только кажется, что я хороню тебя заживо. На самом деле я тайно спасаю тебя, поэтому просто доверься мне, ладно?»

Никогда не помешает внушить бедняге толику оптимизма, которую тот унесёт с собой в могилу.

Несмотря на туман, окутавший мои чувства, я не мог не восхищаться игрой Ториан. Пришли она какое-нибудь с виду безобидное приглашение или сделай вид, будто соблазняет меня, я был бы настороже. Вместо этого она арестовала меня, как всегда. Как всегда, проводила до камер дворца. Изрекала обычные оскорбления, всё те же завуалированные угрозы. Повторно. Это был ритуал.

Вот почему я позволил Рейчису убежать. Спустя несколько часов он проберётся в камеру, надеясь взломать замок и вытащить меня, как всегда. Если бы я заподозрил, что готовится нечто другое, я дал бы ему знак следовать за нами. В тот миг, когда яд начал действовать, он содрал бы с Ториан лицо вместе с «холосенькими глазками» и всем прочим.

Но маршал облапошила меня, как профи, а я спёкся.

Знаете старые романтические сказки об умном герое или героине, годами вырабатывавшими иммунитет именно к тому яду, которым враги собирались их парализовать?

Это не работает.

Не верите? Просто попробуйте. Валяйте. Отравитесь, скажем, несколькими листьями истощающей травы или щепоткой зимнецвета. А теперь… Ну, теперь вы мертвы. Небольшие дозы яда, принимаемые в течение долгого времени, имеют тенденцию накапливаться во внутренних органах, пока их не будет достаточно, чтобы вас убить.

Но, допустим, вы ухитрились выжить. Отличный план! Как только вы поправитесь – при условии, что это вообще возможно, и вы не обрекли себя на вечные муки – в бреду, в ловушке полубессознательного оцепенения до конца дней, пуская слюни и отчаянно ища способ объяснить близким, что вы бы предпочли умереть (большое спасибо!) – давайте, попытайтесь принять яд повторно.

Не может быть! Результат тот же самый.

Да, есть кое-какие виды алкоголя и табачного дыма, воздействие которых со временем становится менее выраженным, но их используют забавы ради. А знаете, что самое плохое? Атака вашей печени или лёгких. Это продолжается до тех пор, пока вы, кашляя, раньше времени не окажетесь в могиле.

Вот почему «… а потом они отравили молодого, подающего надежды героя» никогда не становится первым актом дерзкого побега.

Если только…

Если только вы не путешествуете с Фериус Перфекс. Я собственными глазами видел, как она избавлялась от симптомов паралича быстрее любого другого знахаря.

– Это нечестно, – сказал я однажды, на ватных ногах, мучаясь от приступов рвоты.

– Да неужели? – спросила она. Её руки слегка дрожали, когда она выуживала курительную соломинку из-под чёрного кожаного жилета. Она зажгла её одной из спичек, спрятанных рядом с отмычками в манжете дорожной рубахи.

Вьющийся голубой дымок вновь разбудил мою тошноту.

– О, предки, пожалуйста, не надо…

Фериус не выказала ни капли сочувствия.

– Я никогда не могла привить вам, дикарям джен-теп, хорошего вкуса. – Сделав вторую затяжку, она выпустила впечатляющую пару переплетённых колец. – Кроме того, после стольких месяцев в пути, после того, как на нас нападали столько раз, что не сосчитать, ты всё ещё беспокоишься о том парне, который, возможно, хотел получить награду за твою голову.

Следующие несколько секунд я потратил на то, чтобы сориентироваться в пространстве и сопроводить свой ответ мало-мальски угрожающим взглядом.

– Я другое имел в виду, и ты это знаешь.

– Что тебя беспокоит, малыш?

– Ты! – сердито выпалил я. К сожалению, я тут же изверг остатки нашего слишком дорогого – и, как оказалось, отравленного рагу. – Ты не крупнее меня. Ты ела ту же самую пищу. Так почему ты восстанавливаешься намного быстрее меня?

– А, – сказала она, выпустив ещё одну струйку дыма. – Ты об этом.

– Да, об этом!

Фериус уставилась на курительную соломинку, зажатую между большим и указательным пальцами. Мгновение я гадал, не в том ли кроется ответ – может, каким-то образом курение едких палочек даёт ещё что-нибудь, кроме вони. Но когда она наконец заговорила, слова прозвучали так тихо, что я подумал: может, Фериус не хочет, чтобы я их слышал.

– Арта фортезия.

– Талант аргоси к устойчивости?

Я узнал эти слова по единственной причине: несколько месяцев назад Рози, известная также как Путь Шипов и Роз, рассказала мне о семи талантах аргоси. Стоит отметить, что до того момента я даже не подозревал об их существовании, потому что моя предполагаемая наставница не удосужилась о них упомянуть.

– Полагаю, другие любят называть это стойкостью, – сказала Фериус. – А я считаю, что это просто доверие.

– Доверие?

Она выпрямилась и подошла ко мне, идеально держа равновесие, тогда как я дрожал и трясся, словно маленькое деревце, застигнутое слишком сильным ветром. Фериус сжала руку в кулак и показала его мне.

– Пожалуйста, не бей меня, – заскулил я.

– Извини, малыш. Только так можно усвоить этот урок.

«Предки, иногда я ненавижу её уроки».

Она ударила не сильно. Вообще-то сперва её рука двигалась так медленно, что я попытался увернуться, но в последний миг кулак набрал скорость и ударил меня в челюсть.

– Ой!

Я выругался.

– Какая маэтри бьёт своего тейзана сразу после того, как его отравили?

«Маэтри» – так аргоси называют учителя, а тейзан значит «ученик». Фериус ненавидит причудливые термины, вот почему я произношу их, когда она выводит меня из себя.

Она подняла бровь.

– Хочешь научиться арта фортезия или нет?

Я потёр подбородок.

– Ничего себе урок.

Она погладила меня по щеке.

– Бедный ребёнок.

Постойте…

«Бедный ребёнок»? Фериус никогда так не говорила. Ториан… это Ториан назвала меня «бедным ребёнком» после того, как ткнула ногтем».

Я ухитрился приоткрыть глаза, совсем чуть-чуть, и смутно увидел нечто, смахивающее на массивную железную дверь в конце узкого коридора. Ториан приложила палец к металлической поверхности и начала рисовать круг. Спустя пару секунд я услышал то, что лучше всего описать как лёгкое позвякивание: что-то вроде слабого эха далёких колокольчиков или звука, который издаёт хрустальный кубок, когда проводишь влажным пальцем по краю. Мгновение спустя низкий щелчок прогнал звон колокольчиков, и раздался скрежет отодвигаемых засовов.

– Оставьте его и уходите, – приказала Ториан четырём маршалам, которые меня несли.

Я понял, что меня прислонили к коридорной стене, а Ториан придерживает за плечи.

– Лейтенант, а нам не надо?.. – начал один из маршалов.

– Вам надо немедленно отсюда убраться.

В её голосе был лёд, а также ещё кое-что ей несвойственное. Трепет?

– Поверьте, вам не захочется, чтобы мужчины и женщины в этой комнате гадали, сможете ли вы узнать их.

Глухой стук каблуков по полу коридора дал знать об организованном и торопливом отступлении.