Потом мы отучились, стали жить каждая своей самостоятельной жизнью, но часто встречались.

И вот сегодня мы мчались к нашей Мелани по сигналу «sos», потому что ей было плохо, ей надо было рассказать кому-то близкому о своей беде.

Милочка ждала нас и сразу открыла дверь. В её квартирке, всегда очень уютной, в этот раз царил хаос: везде были видны следы поспешных сборов, разбросаны вещи и коробки из-под обуви, опустевшие пластиковые пакеты были небрежно свалены в кучу. В общем, такой не особенно милый и художественный беспорядок. Милка прошла с нами в комнату:

– Полюбуйтесь, что творится! – она огорчённо вздохнула, обводя своё жилище взором.

Милка снова всхлипнула.

– Милочка, ну что ты плачешь? Объясни, пожалуйста, что случилось! – попросила я, хотя мы уже и так догадывались. Её друг съехал сегодня утром и оставил ей то, что ему больше не пригодится.

Мила растерянно посмотрела на нас. Её яркие серо-зелёные глаза выражали недоумение. Потом она похлопала ресницами и вздохнула:

– Девочки, а вы верите в любовь? Или это всё выдумки писателей, художников и поэтов?

– Интересный вопрос, а главное – нестандартный, – с иронией заметила Инна, продолжая разглядывать место битвы. Я пока молчала.

В общем, как бы так помягче выразиться: нашу подругу снова накрыла волна разочарований, потому что её очередной мужчина повёл себя не совсем по-мужски.

Она встретилась с Анатолием больше года назад. Сначала всё было прекрасно – неземная любовь, космический (термин Мел) секс, поездки к морю, совместные завтраки и ужины… И вдруг! Вдруг он женится на другой!

Рассказывая всё это, Мелани рыдала навзрыд, и мне было искренне жаль ее. Я хорошо знала, что она будет прекрасной женой и матерью, и мне было очень обидно за подругу. Я эмоциональна от природы, поэтому горечь и раздражение захлестывали меня, и мне хотелось просто убить этого Анатолия. Инка, намного более спокойная, выдержанная, к тому же очень рассудительная, с выводами не спешила. Помолчав, она спросила:

– Погоди, Мила. Если всё так, как ты говоришь, то это очень странно…

Мы всё-таки решили немного прибрать комнату: сложили вещи аккуратными стопками, ненужные коробки и пакеты вынесли в мусор.

Потом мы попытались понять Милочку, набраться терпения и выслушать её исповедь. Я расположились на диване, Инне больше понравилось кресло, а Мел ходила по комнате, пиная то, что можно было пнуть.

– Что странно? Что он меня полюбил? – взвилась Меланья.

Я невольно посмотрела на неё оценивающим взглядом. Ничего не скажешь, хороша! Высокая, стройная, можно сказать, сексапильная, с округлой попкой – результатом частых тренировок в спортзале. Серые широко поставленные глаза Милки располагали к общению. Несмотря на все неудачи, в них жила надежда на новые отношения.

Кроме того, Мила умела подчеркнуть свои достоинства одеждой. С юности она была модницей, любила яркие обтягивающие вещи спортивного стиля, и они ей очень шли. Мелани ещё в студенческие годы все свободные деньги спускала на шмотки, и с тех пор ничего не изменилось, только шмотки стали намного дороже.

И, конечно, гордость Милочки – длинные, прекрасные волосы, за которыми она неустанно ухаживала!

Единственное, что портило образ Милы, так это её речь: она использовала современный молодёжный лексикон, от которого нас с Инной иногда просто «долбит»! Ко мне никаких претензий – выражение Мел.

– Ну, полюбил – это сильно сказано, – невозмутимо продолжала комментировать Инна, округлив глаза. – Он же ушёл к другой?

Реакция Милашки была предсказуемой: она даже сбросила на пол стопку вещей, которую мы только что старательно сложили.

– Да как ты не понимаешь: он мне сто раз говорил, что любит – и днем, и ночью! – обиделась она.

– Это, конечно, круто меняет дело. Это веский аргумент, – скривилась Инна. – А жили вы где?

Меркантильность Инессы начинала меня раздражать, но я пока хранила нейтралитет.

– Как где? У меня! – Мел уставилась на подругу.

– Где у тебя – на квартире, которую ты снимаешь? – добила её Инка.

Наконец Мел начала понимать, куда клонит Инна, и нервничать. Лицо её немного покраснело, но она решительно ответила:

– Понимаешь, у него есть квартира, но он там делал ремонт. Сказал, что скоро всё будет готово, и мы переедем, и ничего не надо будет снимать, и не надо платить лишние деньги! – в глазах Мел плескалась святая вера в правдивость этих слов.

Инесса скептически улыбнулась. Но теперь уже и я стала смотреть на ситуацию по-другому: всё-таки Инна умеет перевернуть всё с ног на голову. Ини наоборот – с головы на ноги?

Невольно я задержала взгляд на Инке. Она не одевалась так ярко и броско, как Мел. Её мама, тётя Неля, с детства привила ей хороший вкус, и она никогда не наденет пусть даже очень модную, но кричащую вещь. Однако сейчас я поняла, что недооцениваю свою подругу. Была в ней какая-то необъяснимая изящность и манерность в лучшем смысле этого слова. Манера сидеть с ровной спиной, поворот головы, крошечные ручки, длинные тонкие пальцы и даже эта причёска «каре» до плеч – все изысканно, но не вычурно. И ещё: у Инны были необыкновенные глаза – огромные, карие, как две большущие спелые вишни. Когда она смотрела на тебя бездонными, всё понимающими глазами, создавалось впечатление, что она видит тебя насквозь, и соврать уже не получалось. В шутку я звала Инку «инквизиция». К тому же она была очень умна. Инка лукаво улыбнулась одними глазами и продолжила:

– Ну, ремонт – это, конечно, очень важно, особенно в любви. Какая ж любовь без ремонта, правда, Юль? – и она вопросительно смотрит на меня. Кажется, я начинаю понимать смысл её вопросов.

– А за три моря вы за какие деньги летали? – спрашиваю уже я. – За твои или за его?

Меланья обречённо смотрит на нас, в её голове что-то проясняется, она ведь не дурочка, просто очень доверчивая.

– Турцию я оплатила. Понимаешь, обстоятельства сложились так!

– О! Обстоятельства? – вклинивается Инна, – Это меняет дело. Просто непреодолимой силы обстоятельства! – весь её вид выражает наигранное сочувствие.

Мел зло смотрит на неё и почти кричит:

– Ему зарплату задерживали, понимаешь? Три месяца не платили! А вообще он сам хотел оплатить, но если б я ждала, пока ему всё вернут, мой отпуск бы закончился и мы бы никуда не смогли поехать, – уже не так уверенно заканчивает наша Милочка.

– Ну да, здесь ключевое слово «хотел»! Хорошо хоть хотел. Боже, какой щедрый мужчина! – не может удержаться от сарказма Инна и возводит глаза к небу.

Затем мы с ней долгим взглядом смотрим друг на друга. Нам всё понятно: опять альфонс. Ну зачем он ей нужен? И как ей растолковать это, чтобы не очень обидеть? Милка находится в каком-то выдуманном мире: она опять начинает плакать, теперь уже от обиды на себя. Нам очень жаль её.

– Слушай, Мил, мне кажется, что тебе очень повезло! – заявляет Инна.

Я делаю ей страшные глаза: «Что ты несешь?» Но, она невозмутима:

– Ещё одно маленькое уточнение: а ты машину хотела брать в кредит, так ты взяла?

Милка поёрзала на кресле – она успела пристроиться на подлокотнике возле Инны, потому что на второе кресло мы сложили вещи, – похлопала ресницами, немножко надула губы:

– Нет, не успела, мы с Толиком все деньги потратили, которые я на первый взнос собрала.

– Вот и славно, что не успела. Зато теперь у меня есть хорошая новость!

Мелани оживляется, и даже подобие улыбки появляется на её губах.

– Ты, думаешь, он вернётся? – с замиранием сердца спрашивает она Инессу.

Та с сожалением смотрит на подругу:

– Я сказала, хорошая новость, а не волшебная, – как можно твёрже произносит Инна. – Хорошая новость – это то, что теперь мы точно знаем, почему он ушёл, – она делает паузу, чтобы усилить интригу, как настоящая актриса, а мы с Мел превращаемся в слух.

– У тебя просто больше нечего взять! – наконец заявляет Инна. Она уже откровенно развлекается, и не потому, что не любит Мел, как раз наоборот, очень любит, просто ей надо вывести подругу из плена нечестных отношений.