Но мне стало не смешно, я вдруг ясно осознал, что мы перешли ту черту, где кончаются шутки и начинаются никому не нужные пьяные базары. Его тупая упёртость начинала меня злить.

– Что происходит? – подумал я, и ненароком мелькнувшая мысль была острой, как скальпель, а затылок свела сильная боль. – Да это же классическая сцена агрессивного наезда спецслужб на банк с целью подчинения и перехвата финансовых потоков, вот и верь после этого в дружбу!

Я не выдержал:

– Заяц, прекращай этот бред, ты сам прекрасно понимаешь всю авантюрность и опасность твоих прожектов! Я в этом участвовать не буду!

Леонид не сразу воспринял мои слова, улыбка медленно слезала с его добродушного, расслабленного коньяком лица:

– А ты не гонишь коней, не торопишься? – злость мешала ему, поэтому он плохо себя контролировал.

– А не боишься, что завтра на твой банк наедут и ты сам все отдашь, только даром?

Мы оба с яростью уставились друг на друга.

– Леонид Иванович, алкоголь мешает Вам здраво мыслить, поэтому следите за фигурой речи, в таком тоне продолжать разговор я не буду! И потом, что это за шантаж? – я сдерживал себя изо всех сил.

– Ладно, ещё посмотрим, ещё сам ко мне прибежишь! – изрыгнул мой друг новую угрозу, махнул рукой, с большим трудом поднял свое грузное тело с кресла и, тяжело ступая, вышел из комнаты. Провожать его у меня желания не было.

– Пусть протрезвеет, – подумал я, – потом разберемся.

По опыту я знал, что в таких ситуациях его иногда заносит и он может натворить много чего интересного, о чём потом чаще всего жалеет. Подождём до завтра.

Как мне не хотелось! Но утро всё равно наступило. Проснуться было невозможно, телефон молчал, и это было самое странное.

– Я ж отключил его сам, – догадался я и открыл глаза. Включённый сотовый бренчал без перерыва, я вдруг понадобился всем сразу: коллегам по работе, маме, детям, супруге и, конечно, шесть раз звонил Заяц! Вот точно бульдозер. Рингтон снова вывел меня из терпения, я уже начинал злиться. Это был Зайченко:

– Ты помнишь, о чём мы вчера говорили?

Ни свет, ни заря, ни здравствуй, ни прощай, начал он.

– Затрудняюсь сказать, что именно тебя волнует? Ты вчера такую пургу нёс, что сам царь Соломон не поймёт, чего ты хочешь! – рявкнул я.

– Ты что, Гера, не доспал? Я спрашиваю про серьёзные вещи! – голос его, как ни странно, был очень весёлый и абсолютно трезвый, это настораживало.

– Да пошёл ты! – разозлился я, но он меня перебил:

– Не лезь в бутылку! Я догадываюсь, что ты ещё спишь, так включи телевизор – проснёшься!

Чертыхаясь, матерясь и понимая, что утро безнадёжно испорчено, я включил телевизор. Услышанное произвело эффект ледяного душа.

Диктор одного из ведущих каналов без эмоций сообщал, что ЦБ в ближайшее время возьмёт под контроль и, возможно, отзовет лицензию у десяти банков, в их числе был и мой. Так вот почему он приехал именно вчера! Зайченко уже всё знал, я вспомнил его прозрачные намёки и реальную угрозу, горькая обида захлестнула меня! Ничего себе друг! Я стал понимать, что другого шанса втянуть меня в эту авантюру у Леонида, пожалуй, не было. Но как рассчитал всё, подлец! Точно, бульдозер.

И ещё я понял, что Леониду Ивановичу позарез нужны деньги, какие-то астрономические, потому что приличные, внятные суммы он мог бы взять у меня взаймы, как уже делал не раз. Да, и человек он был не бедный, а не сорил деньгами потому, что осторожничал, всё-таки не в простой организации работает. А вот зачем они ему нужны, пока не знал, в его легенду – якобы отъезд – я не поверил.

Мы и без ЦБ знали, что дела у нас не очень, всё-таки акции банка сильно просели, и это был мой самый уязвимый и практически неподдающийся коррекции пробел. С ЦБ я навёл мосты, свои люди там имелись, поэтому был уверен, что смогу с ними договорится, и нас уберут из этого списка.

Больше всего меня волновало другое: мне показалось, что полковник Зайченко владеет конфиденциальной информацией, и утечка могла быть только от кого-то изнутри нашей фирмы. Я очень много отдаю сил и времени охране банка, при этом сам всегда стараюсь быть крайне осторожен. Это уже стало моей нормой, моей жизнью, если хотите. А что вы удивляетесь? Банкиров прослушивают, снимают в банях, в обществе не пойми кого, убивают в кабинетах, взрывают в машинах, воруют их детей, да мало ли ещё что? Поэтому первое, что я сделал, став президентом, это усилил охрану, приняв на работу сверх профессионалов. Мы поменяли все системы контроля и видеонаблюдения и провели инструктаж со всеми работниками банка.

Ну что ж, утро задалось сегодня недоброе, так тоже бывает, значит, надо действовать очень решительно. Я начал быстро собираться, стал под душ, шум воды всегда меня успокаивал, но сейчас это не сработало! В голове всё время вертелись противные, предательские мысли, они вызывали беспокойство и раздражали. Выбирая одежду, понял, что сорочки, которая бы меня устроила, в загородном доме не нашлось, это опять вызвало прилив раздражения! Татьяна Сергеевна стала суетиться, помогать мне и всё-таки нашла в гардеробе на первом этаже устроивший меня вариант. Я вынужден был немного подождать, пока она освежит её горячим утюгом, но нервы уже были на взводе, и мне пришлось делать над собой усилие, чтобы не срываться на прислугу. От предложенного кофе я отказался, от завтрака тоже, чем очень расстроил добрую женщину.

Наконец я вышел на крыльцо и быстрым шагом направился к машине, и тут же сильный заряд ветра со снегом с разбега ударил мне в лицо. Это было неожиданно, не сказать, чтоб неприятно, но очень напоминало внезапную атаку.

– Что, не ласково, Герман Алексеевич? Небеса шлют тебе привет! Предупреждают, не расслабляйся, держи удар!

Водитель ждал меня, открыл дверцу, мы уселись, мотор взревел, замелькали дома и деревья, и машина понеслась, с каждой секундой приближаясь к конечной точке маршрута.

Но сегодня даже природа решила преподнести мне сюрприз: небо то хмурилось и чернело, то вальяжно разрешало солнцу позолотить окрестности, солнечные лучи сменялись снежным хаосом, ветер смешивал вместе снег, небо и землю. Примерно то же творилось в моей душе, картины из детства сменялись резкими, злыми словами:

– А ты коней не гонишь? А лицензию не боишься потерять?

Но я всё ещё не мог поверить в предательство друга. Прокручивая в голове нашу встречу с Леонидом, я был твёрдо уверен, в банке действует «крот»! Кто-то сливает ему данные. Мне очень не терпелось оказаться в своём офисе, в моей маленькой, но защищённой крепости. Примерно через час я легко взбежал по ступенькам здания банка, кивнул охране на входе, вошёл в лифт. Секретарша Люся хлопотала в приёмной, увидев меня, улыбнулась.

– Доброе утро, Герман Алексеевич!

– Да уж! Не сказать, чтоб доброе! Скорее скомканное, – засмеялся я, но рабочая обстановка и спокойствие умиротворяюще на меня подействовали.

– Люся, пожалуйста, Давиденко ко мне и кофе!

Она заулыбалась:

– Легко, не успеете оглянуться, то бишь раздеться, – сказала она, намекая на мою верхнюю одежду, – пальто и шарф.

Через несколько минут в кабинете появился сухой, поджарый мужчина с острым лицом, треугольным подбородком и острым носом. Серебристый ёжик коротко стриженных волос добавлял аккуратности в образ, но выражение лица и глаз было очень хитрым, и он всегда напоминал мне старого лиса. Звали его Давиденко Сергей Иванович. Он пришёл ко мне на работу по рекомендации моего отца, старого чекиста, и был единственный, кому я доверял полностью. Человек он был волевой, подтянутый, и главное, что большая редкость в наше время, умел подчинять свои интересы служебным. Беседа с ним убедила меня, что мои подозрения имеют веские основания. Я попросил его ещё раз проверить мою машину и кабинет на «прослушку». Почему-то мне казалось, нет, я был уверен, что в машине установлен маячок, по которому Заяц меня и вычислил. Давиденко кивнул:

– Не переживайте, Герман Алексеевич, всё сделаем!