которому имени нет,

мы грусти немой дуновенье

меняем на солнечный свет —

чему-то, не ведая сами,

находим единственный звук.

И, тайны коснувшись перстами,

иголку роняем из рук.

Вот человек, идущий мне навстречу:

на нем пальто без пуговицы, день

сегодня теплый – теплый и весенний.

Как хорошо: он точно обо мне

не думает – в глазах его далеких

я отражаюсь, словно облака,

деревья или птицы на деревьях.

Что означает странный этот взгляд?

Работу мысли он не означает,

поскольку тот, кто мыслит, на одном

всегда сосредоточится предмете.

А здесь другое: птицы, облака…

Но если так, прохожему на миг

дано себя в глазах его увидеть

и различить на яблоке глазном

весь этот мир – далекий и прекрасный.

Едет бричка по чистой дороге —

птицы свищут, не видно людей.

Мягкой пылью ложится под ноги

путь, которому нет лошадей.

В стороне от иных развлечений,

лесом, полем, неведомо как —

то нырнет она в ельник вечерний,

то сквозной пролетит березняк.

Погадает кощей на ромашке,

захохочет на кладбище бес.

В чистой шелковой, белой рубашке

едет барин – и слушает лес.

Сколько жизни прошло в разговорах,

сколько спето, а выпито сколь?

Невесома, легка на рессорах,

бричка мчится – кататься изволь.

По дороге, по женушке милой, —

то за счастьем, а то при деньгах

кто плетется, кто едет с повинной,

а кого поведут в кандалах.

Кто умрет или душу погубит,

до конца лепестки оборвет.

Погадай-ка мне: любит, не любит —

разве знает он, сколько живет?

Посмотри на белое облако в яркий солнечный день:

оно на ладони ветра маневрирует в синеве,

бежит через холм цветущий прохладная его тень,

когда, запрокинув голову, на нем ты лежишь в траве.

Рядом десяток кузнечиков вонзают в июльский зной

смычки, канифоля крылышки где-то в своем паху,

и лишь кучевое облако, плывущее над тобой,

кажется ослепительным, прекрасным – там, наверху.

Посередине жизни ты лежишь на спине,

достигнувши положения мыслящего тростника.

Тебе безразлично прошлое и будущее вполне,

поскольку из настоящего ты смотришь на облака.

Может, кому-то покажется мысль твоя ерундой,

к тучам не относящейся, в отличие, например,

от выражений типа: «давай еще по одной»

или же восклицаний: «какой у нее размер!»

Меняющий направление ветер в твоей душе

вдруг наполняет парус, хлопая полотном —

выбеленным, как это, тающее уже

на горизонте неба, облако над холмом.

Снова жаркое лето в поселке,

и калитка скрипит на гвозде.

Перед страшной грозою потемки —

мы с тобою сидим в темноте.

Где-то хлопают рамы, поспешно

собирают с веревок белье.

И на голое тело, конечно,

снова платье надето твое.

Будет ливень – травы и полыни

вкус горчащий в парном молоке.

Станут простыни наши сырыми,

и промокнет журнал в гамаке.

Мы с тобой, как на дне океана,

из каюты откроем окно —

близко-близко шаги великана,

и на улице нашей темно.

Пахнут липы, кузнечики скачут

по скамейкам. Забыв учениц,

гувернантки вздыхают на дачах

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.