— Возьми такси и забери нас. Я скину геометку.

— Мне сейчас не совсем удобно…

— Удобно, Шура, - ответил Сергей, и в экране отразилась его улыбка – холодная, как отблеск на лезвии ножа. – Тебе удобно. Потому что я нашёл для нас помещение.

***

Всё было серым и чёрным – небо, перемешанный с грязным снегом мусор, настроение Германа. А Елисеев, напротив, сиял.

— Хорошо-то как, мамочки! – восклицал он, придерживая штаны, порванные на заднице об колючую проволоку. – Совсем как в детстве, когда я сбежал от папашиного гувернёра на стройку. Правда ведь здорово, Даша? А вы что скажете, парни? Герман, ты чего такой кислый?

— У него личная трагедия, - сказал Сергей сквозь зубы.

— Неразделённая любовь?

— Неразделённая ненависть.

Брат не поверил в то, что близнецы понадобились Грёзу затем, чтобы вовлечь их в незаконную деятельность. А Герман вспоминал его рубашку, сшитую швами наружу, и то, как он советовал им посмотреть на руки, чтобы почувствовать себя в безопасности во сне – и всё становилось на единственно возможные места, будто фрагменты кубика Рубика.

Наверное, Герман смог бы со временем смириться. Но то, что они сделали для Грёза, напоминало о себе каждое утро. И если раньше после того, как окончательно проснуться, Герман испытывал облегчение, то сейчас это больше напоминало удар: всё было зря, всё – ради человека, который с самого начала хотел их только использовать.

— Тут потрясающе! Тут всё так, как я представлял! И ничьё! – объявил Елисеев, когда они поднялись, и воссиял ярче прежнего.

— Ничего ничьего не бывает, Шура, - веско сказала Даша. – Разумеется, здание кому-то принадлежит. Как и земля под ним.

На ходу она делала фотографии, как и Лера когда-то. Герман не видел Леру уже две недели, но продолжал смутно на что-то надеяться, хотя и знал, что назад дороги нет.

«Его нашли в заброшенном доме. Глаза выколоты, а на лбу вырезана буква «фи», - услышал он Лерин голос так отчётливо, будто она стояла за спиной. Герман нервно обернулся, но увидел только Елисеева, который надулся, как маленький.

— Всё равно денег на ремонт нет, - подвёл итог Серёжа.

— А вот это как раз не проблема. Объединимся с кем-нибудь из аутсайдеров отечественной фэшн-индустрии. От нас помещение под шоу-рум, от них – финансирование. Плюс взаимный пиар.

Оказывается, Даша уже и с кандидатурами определилась. Большие надежды она возлагала на стареющую содержанку известного депутата. Депутат, разумеется, был женат, и содержанка в минуты душевного смятения искала, куда себя применить. Кроме того, она не теряла надежды доказать, что чего-то стоит как личность, рассчитывая, что после этого в отношениях с депутатом наступит определённость.

Так, в последние два года эта женщина, личность, пыталась шить и продавать вечерние платья. Даша показала на смартфоне несколько иллюстраций…

— Да я ж её знаю! – обрадовался Шура и сразу погрустнел: - Только она всё равно со мной не разговаривает после того, что я сделал.

— Шура, есть ли хоть что-то, чего ты не сделал?! – вспылила Даша.

Герман знал, что она оставила пост в компании Елисеева-старшего, чтобы отправиться вслед за Шурой в изгнание.

— У меня от этих платьев сахарный диабет наступит, - вмешался Сергей. – Кроме того, этот её депутат – он ведь из столицы, да? А Шура, насколько я помню, успел снискать прохладное отношение за то же самое.

— Есть ещё Юра Рыльцев, дизайнер обуви. Правда, с его именем связан неприятный скандал. Свою обувь он изготавливал из человеческой кожи. Предназначенной для трансплантации, разумеется, никаких кровавых подробностей – это было бы слишком даже для Юры. Его судили. Не отправили за решётку лишь потому, что… э-э-э… сырьё имело зарубежное происхождение, а законодательство некоторых азиатских стран содержит лазейки, делающие куплю-продажу донорских органов возможной.

— Скандал может сыграть нам на руку, - сказал Сергей. – Представим всё так, будто он выступал за права животных. И у нас типа тоже «зелёная» коллекция – ни кожи…

— Ни рожи! – встрял Шура и расплылся в улыбке.

— Ни меха, - закончил брат. – На бирках ведь не будет написано, что это от того, что у нас денег нет. А у Рыльцева-то они есть?

— Даже не сомневайся. Его семейка тесно связана с чёрным рынком органов, - просветил Шура. – Откуда, ты думаешь, взялась та кожа?

— Проблема в том, что после назначенного судом принудительного лечения Юра навряд ли сможет запомнить твою легенду, Серёжа, - рассудила Даша. Но она была не из тех, кто легко сдаётся: - Вот у Антонины Павловны – платки, шали этнических мотивов – денег нет, зато хорошая кредитная история...

14.

На чердаке скрипела лебёдка, сматывая силиконовые щупальца. В утреннем свете они напоминали подветренный мармелад. По залу, подволакивая ноги, разбредались участники танцевального ансамбля, что давал в клубе программу «Зомби-апокалипсис». Один из танцоров спросил близнецов:

— Это правда, что вы в рабстве были?

— Ага, - как ни в чём не бывало, ответил Сергей. – В сексуальном. У твоей мамаши! Ещё вопросы есть?

Какие могли быть вопросы у парня, который выглядел так, словно его оживляли электричеством.

— Смотри, как улепётывает, - со смехом сказал брат ему вслед. – И не скажешь, что калечный.

Герман поморщился.

— С каких пор ты такой грубый?

— С тех самых, как каждая собака пытается развести нас на совместное селфи.

К счастью, это запрещалось. «Если любой сможет просто посмотреть на вас в Инстаграме, то кто завтра придёт к нам?», - распекала коллектив Марго и то и дело обновляла на сайте предупреждение о запрете на фото- и видеосъёмку под страхом отлучения от клуба.

Смена уже подходила к концу, когда близнецы впервые увидели этого человека. Свежий, будто его вытащили из ведёрка со льдом, он сидел в углу и смотрел через весь зал прямо на них. А поскольку рядом больше никого не было, пришлось подойти.

Герман выдал заученную речь:

— Рады приветствовать вас в крупнейшем заведении тератоиндустрии на северо-западе страны – в «Сне Ктулху». «Сон Ктулху»: несбыточные грёзы и отвратительные видения. По четвергам у нас проходят публичные БДСМ-сессии, а по субботам – бои насекомых-гигантов.

— Составить вам компанию? – добавил брат: посетителям нравилось, когда разговаривали оба близнеца.

Гость не сводил с них цепенящего взгляда. От такого взгляда хотелось спрятаться под одеялом, как в детстве.

— Если обещаете больше не пересказывать рекламный буклет, то присаживайтесь. Сыграем в карты?

— Колоду карт, пожалуйста, - объявил Сергей официантке, которая шла мимо с гружёным фужерами подносом.

— Не надо карт. У меня своя колода.

— А вот это правильно, - одобрил брат. – Надеюсь, вы играете не на деньги, потому что за этим не к нам, а…

— Я играю не на деньги, это действительно так.

Он раздал странные карты – заострённые пики, пронзённые червы, даму в коже и с окровавленной раной рта. Дама была трефовой масти. Герман затосковал.

Несмотря на первое впечатление, мужчина, кажется, хотел только поговорить – о том, как скучно живётся успешному человеку в эпоху торжества гуманизма:

— Изуродовали пандусами парадные, а люди-то не изменились. Да, раньше, если тебя убивали приходилось кричать «Пожар!», а не «Помогите!», иначе никто бы и не выглянул. Зато сейчас рта не успеешь раскрыть – сами придут и сами всё сделают. Снимут на телефон со всех ракурсов и выложат в социальные сети.

Оказывается, он застал то время, когда через человека, который потерял сознание на людном проспекте, переступали и спешили по своим делам. Герман спросил для поддержания разговора:

— И что, разве это хорошо?

— Неправильно вопрос ставишь. Дело в том, что если перегнуть с вечными ценностями, то рано или поздно общество ударится в другую крайность. Нынче даже бокс упразднили. Так, лупят друг друга понарошку. Перчатки как воздушные шарики. Чем это обернётся со временем? Все кровью умоемся. А хорошо это или плохо – решайте сами. Вы, кстати, проиграли.