– Андрюха? Сколько лет, сколько зим! – наконец признав старинного приятеля, отозвался я.

Подошёл ближе и пожал крепкую руку Степанченко, моего одноклассника. В школе он был крепким парнем, активно занимался спортом, и все думали, что со временем мальчик вырастет в здешнюю хоккейную знаменитость, а оно вон как вышло, подался в милицию. На погонах жирная полоска старшего сержанта, телосложение всё ещё крепкое, но под форменным бушлатом уже угадывались очертания пивного живота.

Погладив аккуратные усы, парень оглядел меня с ног до головы и иронично хмыкнул:

– Что, дембельнулся только?

– Так точно, тарищ старший сержант, – карикатурно отрапортовал я. – Домой иду.

В стоящем здесь же УАЗе послышался смешок, я заглянул в окно и увидел ещё одного ППСника. Совсем ещё молодой парень, наверное, только-только закончивший милицейское училище. Согнувшись пополам, он сидел за рулём автомобиля и колдовал над рацией.

– Знакомься, рядовой Сергей Иванов, – кивнул в его сторону Степанченко. – Что там, получается что-нибудь?

– Никак нет, товарищ старший сержант, даже помех не слышно.

– А радио?

– Тоже ничего.

– Значит, плохо стараешься, продолжай дальше.

Сергей Иванов. Под сердцем ощутимо кольнуло, а во рту появился неприятный привкус. Сосредоточив взгляд на старом приятеле, я попытался прогнать наваждение.

Добродушное широкое лицо Андрея, располагающая к себе улыбка и съехавшая на макушку ушанка плохо вязались с образом командира, но я ничего не стал говорить на этот счёт, а вот Степанченко не упустил случая поддеть меня:

– А ты чего с пустыми погонами?

– Чистые погоны…

– Да иди ты в задницу со своей чистой совестью, – не дав мне договорить, шутливо огрызнулся милиционер. – Что, даже ефрейтора не доверили?

– Слышал поговорку про ефрейтора²⁴? – улыбнулся я.

– Эй, Серёг, слыхал? Не успел ещё до дома дойти, а уже своими военными присказками сыпет налево и направо!

– Так точно, товарищ старший сержант.

– А вы чего здесь стоите? – стараясь перевести тему, спросил я.

Не заслужил я званий. Хотели дать, да я отказался…

– Сегодня все как с ума посходили. Сперва собаки напали на ребёнка в районе катка, потом какие-то придурочные подростки подожгли санитарку, а теперь рация сдохла. Дежурство только началось, а голова уже вскипает.

– Ждёте кого?

– Да… Лёва домой забежал, пробует связаться с участком по телефону.

– Понятно, – поёжившись от холода, подытожил я. – Сигареткой не угостишь?

Патрульный достал пачку дешёвых папирос, мы закурили. Вдалеке послышался нарастающий рёв сирены, и вскоре по улице на полном ходу пронеслись два пожарных экипажа.

– Вот, а я о чём говорю. Не ночь, а чёрт знает что, – провожая их взглядом, чертыхнулся Андрей. – Ты, кстати, где служил?

– На периметре, – без особой охоты ответил я.

– Серьёзно? – тон старого приятеля сменился с насмешливого на уважительный. – Мы с парнями ездили туда в командировку. Хреновое место.

– Самое что ни на есть хреновое…

Разговор стих, каждый задумался о своём. Я так глубоко погрузился в воспоминания, что не заметил, как сигарета истлела до самого фильтра. Пальцы обожгло болью, матюгнувшись, отшвырнул окурок. Степанченко открыл было рот, чтобы изречь очередную подколку, но в этот момент дверь ближайшего к нам подъезда с грохотом распахнулась и из здания выбежал третий милиционер, судя по всему, ранее упомянутый Лёва.

– Ну что? – не дожидаясь, пока подчинённый подойдёт ближе, выкрикнул Андрей.

– Голяк, – разочарованно покачал головой тот, на ходу застёгивая пуговицы бушлата. – Телефонной связи тоже нет.

– Надо в участок ехать, – поправляя автомат на плече, задумчиво сказал старший сержант. – Чёрт знает что… Это Иван.

– Салют. Лев Дроздов, – пожимая протянутую руку, поздоровался тот. – Ну что, поехали?..

Милиционеры уже хотели погрузиться в машину, но тут со стороны детского сада, расположенного неподалёку, послышался собачий вой. Мы развернулись по направлению к шуму. Звук был настолько тоскливый и надрывный, что по спине побежали мурашки. Тональность увеличивалась, постепенно переходя в оглушающий рёв, похожий на звуки сирены противовоздушной обороны. Морщась от вновь вспыхнувшей в голове боли, я сжал уши ладонями, но завывания с легкостью проникали через щели между пальцами и вгрызались в пульсирующий мозг. Слава богу, долго какофония не продлилась, рёв резко оборвался жалобным скулежом, после чего раздался странный ухающий звук, напоминающий удар по плохо натянутому полотну барабана, его эхо, отражаясь от многоэтажек, пронеслось по улицам и затихло где-то вдалеке.

– Это ещё что за хрень? – обескуражено спросил Дроздов, рука милиционера лежала на расстёгнутой кобуре, но сам он, видимо, не замечал этого.

– Собака? – послышался из машины голос Иванова.

– Собаки так не воют, – покачал головой Степанченко и повернулся ко мне. – Ты это, иди. От греха подальше. Потом увидимся.

Я кивнул, пожал всем по очереди руки и пошёл в направлении дома. Позади послышался шум заведённого двигателя, мимо пронесся УАЗ, но направлялся он не в участок, а к источнику воя – детскому саду. Подойдя к нужному подъезду, я открыл, как оказалось, незапертую дверь.

– Что за ерунда…

Захлопнул её и открыл вновь. Так и есть, магнит не работает. Что-то ЖКХ совсем отбились от рук, если не поддерживают дома в надлежащем состоянии.

В подъезде тускло горела лампочка. Хорошо хоть не придётся шариться в потёмках, боясь оступиться и кубарем слететь с лестницы. Пройдя мимо почтовых ящиков с торчащими из них во все стороны буклетами, рекламирующими мебельные магазины и творческие вечера в местном ДК, я добрался до лифта и нажал на кнопку вызова. Зашёл в кабинку, морщась от чересчур едкого запаха освежителя воздуха, и выбрал нужный этаж.

Раздался сигнальный зуммер, двери раскрылись. Оказавшись на лестничной площадке, не стал торопиться звонить в дверь, а вместо этого подошёл к окну. Возле видневшегося поодаль детского сада неподвижно стояла патрульная машина, милиционеров поблизости видно не было, судя по всему, они либо сидели внутри, либо скрылись в здании.

Сознание назойливо щекотало недоброе предчувствие. Что это была за собака? Единственное место, где я слышал нечто подобное, было… периметром… Но разве такое возможно? До Города полторы тысячи километров, встретить проявление Катаклизма здесь, на таком расстоянии от эпицентра, невозможно. Должно быть другое объяснение.

Изо всех сил я попытался отогнать от себя эти мысли, но ничего не получилось.

В очередной раз безрезультатно пошарив по карманам в поисках сигарет, я выругался и направился к двери с номером двадцать один. Приложил палец к кнопке звонка и стал ждать. Тоскливое чувство, что я зря вернулся и никому теперь не нужен в этом доме, чуть было не заставило развернуться и опрометью броситься прочь, но невероятным усилием воли я всё же остался на месте. Некуда и не к кому мне опрометью бросаться… Послышались шаркающие шаги, донёсся истошный собачий лай, сквозь который с трудом различался заспанный женский голос:

– Да заткнись, Муха! Кто там?

– Это я, Ваня.

Щелкнула отпираемая щеколда, дверь распахнулась. На пороге в ночнушке и розовых тапочках стояла Наташа, моя сестра. Абсолютно такая же, какой я её запомнил, разве что извечное каре сменило цвет с каштанового на бардовый. Слегка полноватая, низкорослая, но не лишённая свойственного только ей самобытного женского обаяния, позволяющего уводить мужей у девушек, куда красивее и выше, чем она.

– Ваня! – взвизгнув, она бросилась мне на шею, на удивление сильно сжимая в объятиях. – Ваня, это ты! Почему не написал, что приедешь? Родители совсем испереживались!

Следом за девушкой из квартиры вылетела немецкая овчарка. Виляя хвостом и радостно лая, она норовила оттолкнуть от меня сестру.

– Привет, Муха! Привет! – садясь на корточки, протянул я.