– Ну и вонь…

На лице Грача не дёрнулось ни единого мускула, подойдя к источавшей тошнотворный аромат двери, он занял позицию слева от неё, жестом указав мне на ручку. Линь присел сзади, беря на мушку подъездную дверь, я же приготовился распахнуть квартиру.

Вблизи запах принял узнаваемые нотки: амбре испорченного мяса, вонь испражнений и аромат корицы, который не столько разбавлял эту гремучую смесь, сколько делал её ещё отвратительней. Сглотнув подступающую тошноту, я прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.

– Я слева. Давай, – кивнул прижавшийся к стене снайпер, и я послушно распахнул дверь.

Спец тенью проскользнул внутрь, вскинув винтовку, я устремился следом, двигаясь вдоль правой стены. Внутри оказалось темно, а вонь достигла своего апогея.

Обогнув платяной шкаф, заглянул в ванную комнату. Пусто.

– Лечь на пол, быстро! – послышалось из зала.

Мимо прошмыгнул Линь, исчезая в темноте вслед за снайпером. Проверив кухню, я направился за ними, прикрыв на всякий случай входную дверь.

В помещении зала оказалось куда светлее, чем я ожидал. Благодаря широкому окну с распахнутыми шторами, внутрь проникали остатки скупого дневного света, давая возможность как следует рассмотреть детали интерьера: массивную стенку, стоящую в углу сушилку для одежды и гладильную доску. Брюки и всё ещё включенный в розетку утюг красноречиво показывали, что Катаклизм застал хозяев за глажкой одежды, а не до конца собранные сумки, лежащие на диване, создавали впечатление, что они так и не успели никуда уехать.

Сперва я не понял, к кому обращался Грач, но вскоре разглядел некую фигуру, копошащуюся в тёмном углу зала. Именно от неё исходил слабый детский плачь, то и дело прерываемый чавканьем.

– Опусти ребёнка, быстро! Лечь на пол! – Грач обходил странное существо слева, а Линь – справа.

Оружейные стволы, не отрываясь, смотрели на тварь, готовые в любой момент нашпиговать её свинцом, но её это вовсе не беспокоило. Вспыхнул красным нагрудный фонарь, в узком луче света стали видны детали.

– Что это такое… – выдохнул Линь, замерев на месте.

Больше всего существо напоминало горбатую старуху, укутанную с ног до головы в тряпки, скрывающими массивную грудь и обвисший толстый живот. Длинный подол мешковатого платья доходил до самого пола и подпоясывался обычной бельевой верёвкой, за которую были заткнуты какие-то обрывки ткани и мягкие игрушки. Лицо, скрытое глубоким капюшоном, неотрывно смотрело вниз, на маленького ребёнка, обёрнутого в грязное тряпьё и прижимаемого к груди правой рукой. Левая перебирала свисающее с шеи ожерелье из сосок. Одну за другой, тварь пыталась запихнуть их в рот не унимающемуся младенцу, словно подбирая из большой связки нужный ключ, но малыш раз за разом отплёвывал пустышки, продолжая плакать.

Луч скользнул в сторону, освещая массивную спину женщины. То, что сперва выглядело горбом, оказалось гроздьями запеленованных детских тел. Некоторые из них, судя по трупному запаху, давно умерли и теперь смотрели на нас из смотровых щелей пелёнок безжизненными личиками, другие еще шевелились, но издавать плачь были не в состоянии. Из «коконов» сочились, капая на пол, экскременты, смешанные с копошащимися насекомыми.

Сколько их там? Никак не меньше восьми. Практически все – покойники.

– Господи…

Существо не обращало на нас никакого внимания ровно до тех пор, пока красный луч света не достиг выемки капюшона. Оно приподняло голову, издало чвакающий звук и сделало шаг назад, прижимая к себе рыдающее дитя, явно находящееся не в восторге от таких проявлений ласки.

– Не отда-а-ам… – буквы то и дело перемежались хлюпами и чмоканьем. – Не отда-а-ам!..

Грач, наконец-то выйдя из ступора, произнёс всего одно слово:

– Огонь.

Стволы ожили, заполняя комнату приглушёнными выстрелами, больше похожими на хлопки ладонями. Звон ударяющихся об пол гильз звучал на их фоне чересчур громким, но ни одна пуля не достигла цели. Существо молниеносно опустилось на четвереньки, за долю секунды закидывая вопящего ребёнка за спину, и по-паучьи пробежало по стене. Тяжёлые пули неотступно следовали за ней, но ловкая тварь постоянно находилась на шаг впереди стрелявших, предугадывая траектории очередей.

Одна из конечностей чудовища непропорционально вытянулась и резким ударом откинула Грача, скорость этого движения была настолько велика, что обученный боец спецназа не успел среагировать и отлетел в сторону, ударившись об стену. Линь, двумя отточенными движениями перезарядив автомат, вновь зажал спусковой крючок, но тварь опять ушла от смерти, выбивающей крошево штукатурки.

Если раньше я опасался открывать огонь из чересчур громкого пистолета, то теперь, глядя на мечущееся по комнате отродье Города, сомнения испарились. Вскинув пистолет, сделал несколько быстрых выстрелов, один из которых всё-таки задел монстра. Взвыв, оно бросилось к двери, попутно отшвырнув с пути автоматчика…

Слишком быстрое, слишком ловкое!..

Развевающиеся полы длинного платья пролетели совсем рядом. Каким-то чудом я успел уйти от нацеленного мне в голову удара и сделал еще два выстрела, целя по нижним конечностям. Попал или нет, заметить не успел, чудовище принялось ломиться в запертую дверь, а вскочивший с пола Линь сорвал что-то с разгрузки и швырнул в прихожую:

– Граната!

Не раздумывая, я отпрыгнул к окну и спрятался за подлокотником дивана. Рядом приземлился автоматчик. Квартиру сотряс оглушительный взрыв, сорвавший с петель входную дверь. Мотая головой, спец поднялся на ноги и быстро убежал в раскуроченную прихожую. Судя по тому, как он растерянно замер на входе, никакого чудовища там не было.

Сквозь писк в ушах я услышал звон разлетающегося на кухне окна. С трудом поднявшийся на ноги Грач подобрал оброненную винтовку и прикладом разбил стекло. Раздались хлопки и тихий мат.

– Ушла тварь… разбила стекло и ушла… – вернувшийся Линь выглядел довольно скверно.

На каске автоматчика виднелась глубокая вмятина. Снайпер тяжело дышал, ослабляя крепление продавленного внутрь бронежилета. Угоди хоть одна такая атака по мне, обделённому защитой – непременно сложил бы сотни.

– Надо сваливать, мы тут такого шороха навели, что на километр слышно, – перезарядив оружие, скомандовал автоматчик. – Финны явятся… Ну что, проверил, кто плачет?

Грач, всё ещё не до конца отошедший от удара, промычал нечто неразборчивое и направился к выходу.

– Нафига мы стрелять-то начали? Там же детей… – заикнулся было я, но тут же замолк, поймав грозный взгляд командира.

– Не было никаких детей. И этой старухи тоже не было. Понял?

– Понял.

– Тогда шевели копытами.

Выйти через дверь подъезда мы не успели. Снаружи прогрохотал ещё один взрыв, вслед за которым послышались крики на незнакомом языке.

– Назад! – Грач, крутнувшись на месте, оттолкнул Линя в сторону. – Окно!

Прихрамывая, он забежал на кухню и выпрыгнул наружу через разбитое окно. Следом за ним устремился автоматчик, у меня же этот манёвр занял немного больше времени. Боясь порезаться о торчащие во все стороны осколки, я аккуратно спустился вниз, где уже поджидали перезаряжающиеся спецназовцы.

Не произнося ни слова, они устремились вперёд, стараясь как можно быстрее пересечь открытую местность, разделяющую наше убежище и другие постройки. Позади раздалось несколько одиночных выстрелов, одна пуля попала в спину снайпера, тот споткнулся, но всё же умудрился удержаться на ногах и продолжить движение.

Снег старательно мешал нам, ноги по колено проваливались в сугробы. Каким-то невероятным образом я добежал до ближайшего здания и завернул за угол, чувствуя, как выбивают из стены бетонное крошево выстрелы. Белые хлопья, приземляясь на раскрасневшееся лицо, тут же таяли, дыхание сбилось.

– Ранен? – крикнул Линь своему товарищу, но тот неуклюже помотал головой.

Высунувшись из-за угла, автоматчик дал несколько коротких очередей по спешащим следом «иностранцам», те попадали на снег и нестройно огрызнулись.