Так, рычаг управления от себя, уменьшить шаг направляющего винта, попытка выровнять… Чёрт! Ничего не выходит! Инерция удара была слишком сильной, приземлить машину не получится! Да чтоб тебя! Как же так? Всё должно быть совсем по-другому! Кто угодно, но не мы!

– …ок!

Я расслышал всего один слог из поступившей команды, но сразу понял, о чём говорил майор.

«Прыжок»…

Согласно приказу командира необходимо было экстренно покинуть машину, но куда он приказывал прыгать? В бурлящую внизу бурю? Ну уж нет, если и погибать, то здесь, в родной кабине.

В поле зрения промелькнули три человеческие фигуры, тут же растворившиеся в катящемся по городу песчаном вале. Я прекратил тщетные попытки выровнять вертушку, продолжающую стремительно падать куда-то вниз, сквозь дорожное покрытие… Бескрайние небеса уменьшились до размера воздушного шарика, я вытянул руки, пытаясь ухватиться за них, но ладони зачерпнули липкую массу накатывающей со всех сторон черноты… Я попытался закричать, но рот тут же наполнила невыносимая горечь…

Прощай, Небо…

Впервые за последние дни мне удалось нормально выспаться. Не было ни злосчастных подъёмов по тревоге, ни привычных уже утренних криков дневального, даже кошмары, еженощно являвшиеся мне, на этот раз куда-то запропастились, а если они и были, то не отложились в памяти.

Сладко потянувшись, я провёл рукой по мягкой шерсти посапывающей рядом Мухи. За окном всё ещё было темно, хоть часы и показывали восемь. Удивительно, как я умудрился выспаться за такой короткий промежуток времени. Особо важных дел, вроде бы, не намечалось: можно ещё понежиться в постели. Вот только валяться без дела ни капли не хотелось.

На прикроватной тумбочке лежала аккуратно свёрнутая чистая одежда: майка, трусы, подштанники, тёплый белый свитер и невесть где найденные Наташей строгие брюки, которые я носил ещё в школе. Последние, к слову сказать, я надевать не стал, предпочтя привычный камуфляж. Среди одежды обнаружились ключи и записка, написанная неряшливым почерком моей сестрёнки: «Вернусь вечером или утром. Телефон на зеркале. Продуктов нет, крутись сам. Посмотри в кармане». Сунув руку в отложенные было брюки, нащупал тысячную купюру.

Деньги у сестры брать не хотелось. Даже не «не хотелось» – этому противилась вся моя натура, однако выбора особо не было. Неизвестно, появится ли другая наличность в ближайшее время, ведь мало устроиться на работу, надо сперва найти её, а потом дождаться получки. Поэтому, скрепя сердце и убеждая себя, что обязательно верну долг, я всё же взял деньги.

У двери гавкнула Муха, напоминая, что с собаками по утрам следует гулять, иначе они нечаянно написают в чью-нибудь обувь.

– Скоро пойдём, малышка, потерпи, – потрепав её по голове, сказал я.

Вчерашние кошмары потерялись где-то на пути к новому дню. Настроение великолепное, хотелось побродить по сонному городу, посмотреть на места былой славы, окунувшись в приятные воспоминания о юности, проведённой среди этих заснеженных улочек. Быстро умывшись, я почистил зубы и, не заглядывая на кухню, принялся одеваться. Позавтракаю позже, в «Блинке».

Выбор уличной одежды невелик. Брезгливо осмотрев обросшие пылью туфли, я решил остаться верным стилю «милитари» и натянул на ноги армейские ботинки, однако заправлять в них штаны не стал. На вешалке обнаружилась студенческая куртка жёлтого цвета, вязаная балаклава и толстый тёплый шарф. Старых кожаных перчаток видно нигде не было, поэтому пришлось захватить с собой трёхпалые, привезённые из армии… Кажется, всё, ничего не забыл. Деньги и ключи на месте, собака здесь, поводок – тоже… Точно, надо ещё взять военный билет – зайти в военкомат и встать на учёт. Всё, теперь можно выдвигаться.

На улице оказалось куда холодней, чем ночью, да и светлее ни капли не стало. Полярная ночь, мать её… Застегнув горловину куртки до упора, огляделся по сторонам. От ночной безлюдности не осталось и следа: где-то неподалёку слышался шум разбегающихся по городу автомобилей, куда-то спешили прохожие, недовольно кричали дети, не желающие идти в детский сад, а по ещё не протоптанным дорожкам вокруг зданий слонялись собачники, выгуливающие питомцев. Чёрт, я уже и забыл, что значит – гулять с Мухой. Дома она была поистине образцовой овчаркой – лаяла мало и только по делу, слушалась хозяев, не лезла на кровать без разрешения, а если и справляла нужду где-нибудь в неположенном месте, то лишь по причине приближающейся старости, однако стоило ей попасть на свежий воздух, как собаку словно подменяли… Вырвавшись на свободу, Муха того и гляди норовила вырвать из рук поводок, устремлялась в неведомом направлении, яростно обругивала других псов и не обделяла вниманием ни одного угла или ствола дерева. Знаю, немецкая овчарка – невероятно послушная и спокойная порода, но так уж вышло, видимо, мне достался брак.

Проходя мимо памятного детского сада, я невольно стал свидетелем перепалки участкового и, судя по разговору, директрисы учреждения, поджарой женщины предпенсионного возраста, вызывающей стойкие ассоциации с гончей. Директриса то и дело перебивала представителя правопорядка, всем своим видом демонстрируя пренебрежение:

– Я вам ещё раз говорю, пришла директива временно прекратить…

– На каких основаниях?

– На основании заключения сотрудника СЭС, ознакомьтесь…

– Хотите сказать, что у нас обнаружили нарушение санитарных норм?

– Нет, я…

– Где сторож, я хочу поговорить с ним!

– Сторож временно задержан, сейчас с ним работают…

Продолжения я не слышал, хотя было бы интересно узнать, что же произошло в детском саду за прошедшую ночь, но у рвущейся с поводка Мухи были свои представления о скорости и направлении утренних прогулок. Незлобно прикрикивая на мечущуюся по сугробам собаку, которая всеми силами старалась обмотать поводок вокруг моих ног, я сделал несколько кругов вокруг дома. На третьем заходе Муха, наконец, соизволила справить свои дела, и я с чистой совестью отвёл её обратно в квартиру, а сам отправился в расположенную неподалёку столовую под названием «Блинная». Не факт, конечно, что она уже открылась, но чем чёрт не шутит. По дороге пришлось свернуть к круглосуточному и прикупить сигарет. Хотелось утолять никотиновый голод по мере его возникновения, а не тогда, когда удастся стрельнуть цигарку у какого-нибудь прохожего.

Столовая, к моему счастью, уже работала. Более того, фантазии позавтракать в полупустом зале обернулись крахом – внутри «Блинной» яблоку негде было упасть, а очередь начиналась от самого входа.

«Приезжайте к нам в город, мы вам всё покажем и расскажем, если надо – переведем, перенесем. Через каналы, дороги, ямы и обвалы…»²⁹.

Из скрытых от глаз динамиков где-то под потолком доносились надрывные голоса современных поп-исполнителей, перемежаемые периодически накатывающими на радиоэфир помехами. Наконец, я приблизился к продавщице на расстояние диалога и продиктовал свой заказ. Расплатившись, взял поднос с тарелками и подошёл к столику со свободным местом.

– Разрешите? – спросил у пожилого мужчины в деловом костюме, уже закончившему с основными блюдами и, в данный момент, потягивающему кофе.

– Пожалуйста, – не смотря на разрешение, взгляд у новоявленного соседа был не самым дружелюбным, видимо, виной тому стал мой разномастный наряд.

«Старый хрен», – подумал я про себя, краем глаза отмечая золотую заколку для галстука и явно недешёвые массивные часы незнакомца. Определённо, не под стать моим дешёвым Omax-ам, купленным на рынке за четыреста пятьдесят рублей. Будете смеяться, но из всех часов, что мне довелось носить, лучше нынешних никогда не встречал. Пусть оригинальный резиновый ремешок и лопнул давным-давно, сменившись на металлический браслет, но, как и прежде, электронный механизм работал точно, без перебоев, исправно предоставляя мне информацию о дне недели, дате, будя по утрам противным пищанием и подсвечивая дисплей миниатюрным светодиодом в ночное время… Если и сломаются, то легче и дешевле купить новые. А это что за золотой кирпич? Массивный, неудобный, ремонт, наверняка, дорогущий.