Оттуда тихой тенью показался жрец в традиционных одеждах, чуть склонился и без разговоров развернулся к святилищу — маленькому, чуть мерцающему ручейку источника Высших Сил, воздевая открытые ладони кверху.
Удивительное это было зрелище, как тонкая, серебристая ниточка силы перетекала из одного положения в другое у него на ладонях, словно ласкалась. Завораживало однозначно.
— …муж, получивший благословение свыше, может поцеловать свою жену, — безликий, шелестящий голос храмовника отвлёк меня от рассматривания, возвращая к действительности.
С правой стороны послышался шорох, заставляя резко повернуть голову. Из густой тени на меня надвигалось чьё-то лицо. Расплывчатое, не узнаваемое… оно тянулось ко мне запечатлеть поцелуй.
И я закричала…
Очередная схватка накрыла с еще большей силой.
— Кажется, нашему ребенку не терпится показаться на свет, — прошептал мне в губы теперь уже… муж?
Дальнейшее будто смазалось в расплывающуюся перед глазами кашу.
До готовой родильной палаты меня так и не довезли (кто бы сомневался!). Новоиспеченный муженек по такому случаю узнал о себе много интересного… сначала от меня, потом от сестрички, прибежавшей на вопли, следом еще и от врача, принимавшего роды в экстремальной обстановке — прямо на каталке, у самого входа в больничный храм. Из коридора все у того же входа тоже громогласно проходились по родословной «того козла, который…» и дальше по списку — по ту сторону входных дверей застряла другая процессия, уже с новорожденным, пришедшая для посвящения младенца Силам.
Потом и я уже просто не стеснялась в выражениях и в перерывах между потугами орала все, что думаю о своем новом благоверном. Так просто, от жуткой боли. Чтобы хоть немного отвести душу… Кажется, слышала вся больница.
Зато потом была чудесным образом вознаграждена прелестной девочкой. С оливковой кожей, крохотными рожками и совершенно замечательными темными кудряшками. Правда, долго полюбоваться на собственное драгоценное чудо мне не дали — этот хамоватый наглец, её новоиспеченный папаша, сграбастал дочь в свои лапищи и уставился, как на седьмое чудо света.
Все-таки он у меня такой… неотёсанный в чем-то. Ну, ничего — и это мы со временем исправим.
Оказалось, это была последняя моя связанная мысль.
Эпилог.
— Девяносто один, девяносто два, девяносто три… — я лениво наблюдала за старшей пятилетней дочкой, которая с поистине папиным, то есть ослиным упрямством уничтожала в хлам его же любимый межпланетный передатчик.
У неё, у нашей Зэл, это называлось «разобрать». Я, конечно, даже спорить не буду. Она распотрошила эту фиговину на такие мелкие детали, что даже конструировавший её инженер потом самостоятельно не соберет. Дочка же, чтобы не забыть где, что и откуда она это вырывала с мясом, раскладывала в аккуратные кучки и считала.
Собакен, вымахавший до размеров приличного такого теленка, радостно копошился рядом и догрызал то, что дочь не доломала.
Беспокоиться по этому поводу лично я даже не думала — пусть у муженька голова болит. Потому сидела, поглаживая уже округлившийся животик и устало вытянув ноги вперед — все-таки бегать с животом за преступниками становится все тяжелее.
Жизнь у нас с Фамиром сложилась неплохая. Особенно у него, после того, как признал, что был на сто процентов «рогатым (в прямом смысле этого слова — роговые образование на лбу у тэнквартов никто не отменял) козлом, которого еще учить и учить надо». Это не мои слова — Большая Ма после любования первой родившейся внучкой ему мозги вправляла.
История неожиданного появления моего тогда еще только будущего мужа была просто и терниста: после затянувшегося запоя тэнкварт начал приходить в себя и осознавать сотворённых им же бед. Ему долго отказывали в выдаче пропуска на территорию рода Тха. Моя приёмная мать была очень на него зла. Идти Фамиру пришлось окольными путями — вызывать на откровенный разговор Дронга. По морде, говорят, он тогда от братца получил знатно. Убеждать в своём раскачивании дорогого родственника пришлось долго. Я подозреваю, что у мужа тогда вряд ли бы что-то получилось, если бы не желание брата сделать меня счастливой, а моего еще не рождённого ребенка законнорождённым. Потому со скрипом, но Рха был все же допущен ко мне, получив возможность наладить со мной отношения.
Я с её словами был согласна, потому муженьку еще примерно год после скоропалительной женитьбы пришлось прощение выпрашивать. Первую половину срока отбыл в моих наказаниях за козлиное поведение, вторую — за испорченную свадьбу.
Он мне, правда, потом предлагал организовать пир на весь мир, в смысле отгрохать такую свадьбу, что даже у глав Синдиката не было, но я отказалась — смысл всего этого потерялся. Свадьба — это сюрприз, долгая подготовка к событию, предвкушение, девичник и новые впечатления от семейной жизни… а какие могут быть новые впечатления, если ты уже год растишь с этим индивидом совместного ребенка и уже знаешь не розовых мечтаний послевкусие, а семейных скандалов вкус.
Но я не жалуюсь. Зато смогла под шумок его «везде виноватости» отстоять своё право остаться в профессии.
Ух, я тогда злая была! Думала, прибью гада, но… он так сладко целуется. Да и вообще… Особенно после того, как я узнала некоторые его тайны — не тайны. Скорее, факты, которые знал очень ограниченный круг лиц и которые не принято афишировать.
Фамир, как оказалось — бастард, незаконнорожденный сын главы клана Рха и дочери обычного техника, что за годы службы в мастерских пятого столичного космопорта «Леелея» дослужился до начальника смены. Так уж получилось. Говорить муж об этом не любил, из чего можно было сделать вывод о совсем нелегком детстве. Не знаю уж, с какой именно стороны исходила для моего будущего мужа угроза и неприятие происхождения. Хотя, думаю, с обеих было достаточно недовольных.
Близким родством с главой собственного клана он старался не пользоваться. Наоборот, каждый раз старался отбиться от предложенной помощи — всего добивался сам. Рос в доме у деда-техника вместе с матерью, которая так и не вышла замуж (отец его, в те времена делавший карьеру, так и не сделал ей предложения). Потому о происхождении моего тэнкварта мало кто знал.
Единственный раз, когда муженек по собственной инициативе обратился к отцу — была просьба включить именно его в список моих потенциальных женихов. Случилось это уже после нашего с ним знакомства и, естественно, смерти того самого Теора, претендента из списка. Он же в тайне от остальных так старательно разгонял от такого лакомого кусочка (по его словам) всех остальных женихов из списка.
Именно тогда он и выпал на время из поля моего зрения — поехал получить официальное одобрение и… взять щенка хамсиса, традиционный подарок тэнкварта потенциальной невесте. Если девушка его примет, то уже отговориться, что передумала, не сможет.
А я, как вы помните, собакена даже без предложения под свое крыло взяла. В общем, попала я тогда, а братец, добрая душа, и слова не сказал, чтобы предостеречь. Сказал потом только, что и так знал — долго мы друг без друга не протянем.
Кстати, о Дронге. Он все тот же для всех любопытных глаз шалопай, но племянницу свою безумно любит и балует. Она отвечает ему взаимностью. Иногда даже кажется, что дядя Дронг для Зэл — «самая близкая подружка». Хорошо хоть «чаепития» с песочными куличиками не устраивают.
Большая Ма тоже у нас частая гостья, как и родня мужа. И хоть на первый взгляд кажется, что все у них по-прежнему, но это не так. Уже не один раз я замечала интересные переглядывания между родителями Фамира. Кажется, кто-то созрел для брака…
С Мих-алом после всего произошедшего мы практически не общаемся. Хотя я точно знаю, что он так и не женился, но любовниц имеет много. По-моему, он их сейчас стал менять еще чаще, чем прежде.
Тэй Благоверная, моя закадычная подружка из расы зуку, все же определилась с выбором и… осталась женщиной. Мои догадки о том, что она, бедная, уже не первый год сохла по кому-то, подтвердился. Правда, тут оказалось все не так уж безоблачно — её избранник, тот самый начальник охраны Гато, с которым она всегда пикировалась, был женат. И только год назад, неожиданно овдовев (его жена разбилась, паркуя таккар вручную и будучи навеселе), смог жениться вновь. Ну а в том, что подружка его быстро окрутит, я даже не сомневалась.
