— Мы с тобой давно уже не пара…
— Это ты так решила…
— Но ты сам этому поспособствовал…
Снова скривился, будто лимон сжевал.
— Эта… ничего не значила, да и вообще, я уже всё осознал и стоит тебе вернуться…
Что последует за этим, узнавать не хотелось.
— Ал, это бессмысленный разговор, и ты об этом знаешь, — устало вздохнула и присела на стул по другую сторону стола, как раз напротив него.
— Скорее преждевременный, с этим согласен, потому предлагаю перейти к другому вопросу.
— Какому? Не глупи, все равно ничего не узнаешь, по крайней мере от меня, — он взглянул так, будто сказала ту еще дурость.
Может, и так. Я прекрасно знаю как минимум двоих из нашего отдела, постоянно сливающих Алу информацию. Только вот уж я-то точно не собираюсь так просто попадать к нему на крючок, потому что, как говорили в моём детстве, увяз коготок — всей птичке пропадать.
— Ничего сверхсекретного я у тебя спрашивать не буду, просто сама пойми — для меня важны спокойствие и благополучие жителей города. А как об этом можно говорить, если посреди бела дня покойники на улице попадаются!..
— Ал, — посмотрела на него укоризненно, — я не твой электорат, выступать будешь перед ними. А мне просто скажи, чего конкретно хочешь.
Недовольство снова скользнуло по его лицу. Ну да, не дала порепетировать на своей персоне, так сказать, отточить слог.
— Выборы на носу, — возмущенно скрежетнул зубами, — нам такие финты в самый разгар гонки ни к чему. Надо бы разобраться с этим побыстрее, чтобы народ успокоился, а то видел я уже парочку пилотников завтрашних утренних газет.
— От меня-то ты чего хочешь? Информагентствам рот не заткнём, только еще больше раздуют, как мыльный пузырь, стоит нам только сделать лишние телодвижения в их сторону. Будем работать на совесть, постараемся найти супостата, только сначала личность убитого установим…
— Нечего его устанавливать, — Ал недовольно посопел носом.
— То есть ты его знаешь? — подалась к нему через стол.
— Лично не знаком, вернее, закадычными друзьями мы не были, — он брезгливо фыркнул, — но хорошо понимаю, чем может закончиться для города подобный инцидент…
«Радетель, елки-зеленые» — промелькнуло в голове.
Правда, там же и осталось. Имей я такую глупость и выскажи ему все в лицо — уйти не уйдёт, но до ночи лекциями замучает. Видимо, скоро очередное интервью состоится, раз ему так не терпится собственное красноречие на ком-то отработать.
— Ну так поделись, отец-благодетель, — поясной поклон отвешивать не стала — главное не перегибать. Хорошо, хоть этот велеречивый фонтан заткнуть сумела.
Достал! Иногда Мих-ал бывает не в меру занудлив. То ли возраст сказывается (все же по местным меркам мужчина был уже из серии «кому за…», хоть и выглядел молодцом), то ли свойство характера… Наверное, какой-нибудь психолог из прошлого рассказал бы мне о влиянии на данный выбор спутника жизни моё подсознательное желание быть ближе к отцу…
Даниец тоже не дурак, поняв, что перегнул палку, снова вернулся к своему душещипательному образу. Вот же ж… наглец. Харизматичный… но все равно наглец.
— Кто-то не слишком умный на вашей территории прихлопнул Теора Рха, — а я… если бы не сидела, то сейчас бы точно искала, куда примостить свою пятую точку.
Семья Рха — один из самых криминальных тэнквартских родов даже не в масштабах нашей планеты или родной планеты тэнквартов — всего Созвездия. Достаточно многочисленна для того, чтобы подмять под себя доход от львиной доли всех нелегальных оборотов, и настолько же хитра, чтобы не попадаться ни разу на своих делишках, прикрываясь вполне легальным бизнесом с большим денежным оборотом.
А еще Рха уже который год мечтали породниться с родом Тха. Да вот незадача — в обеих семьях уже на протяжении пяти десятков лет рождались одни мальчики. Вполне себе традиционной ориентации и совершенно не помышляющие о создании однополого союза, что вроде как не порицалось (у кого не было ошибок молодости и экспериментов), но не поощрялось — это точно. Вот и получилось так, что Большая Ма была рада получить как дополнительный бонус к названной дочери рода в моём лице еще и возможность наконец заключить брачный союз с такими многоуважаемыми гражданами. Причины такого рвения мне не поведали, но важностью самого события прониклась.
Я отбивалась, как могла, каждый раз, как щит, выставляя аргумент собственной принадлежности к правоохранительным органам в общем и свою должность шерифа в частности. Мол, неподходящая партия для криминалитета такого масштаба… От того в последнее время и к месту службы стала относиться с особым пиететом.
К чему я это всё? Одним из пяти предполагаемых Ма кандидатур был и Теор, ныне, как оказалось, покойный. Стоит ли говорить о том, что теперь на меня насядут с раскрытием дела не только шишки сверху по настоятельной «просьбе» главы рода Рха, но и дорогие родственники в лице, кого-нибудь из наблюдающих. А это, скажу я вам, похлеще всех начальников, вместе взятых будет.
Если в городе кто-то решил, что надо делиться, не миновать нам пальбы и переполненных крио-хладов. Рха просто так свои позиции не сдадут и, что более вероятно, этих самых хотельщиков прикопают, уложив горкой.
А уж если вспомнить, как братец неделю назад намекал, что глава рода Тха именно к кандидатуре ныне умершего склонялась…
Подозрительно посмотрела на своего позднего визитера.
Что его больше беспокоит: срыв выборов в мэры, или же что подозрение в убийстве могло пасть на него? В том, что бывший мог запросто (а даже не совсем законно) лишить кого-нибудь жизни, убедилась еще в самом разгаре нашего романа, когда тот, не раздумывая, спустил целое деление заряда личного лэйз-а на одного не умного вора, посмевшего забраться к нему в дом.
Так что вопрос состоял в другом: мог ли мой дорогой друг-наставник пожертвовать собственными амбициями, ради… А, собственно, ради чего? Не имеет же он на счет меня каких-либо серьезных планов (его собственным словам веры мало). Да и за мной не стоит многомиллиардное наследство вкупе с полезными связями, чтобы так рисковать. Так имеет ли смысл думать, будто он мог убрать соперника, расчищая путь ко мне?
Господи, голова скоро вспухнет, жрать хочется, и этого еще выпроводить надо.
— Может, все же вернешься? — влез, прерывая поток мыслей в самый неподходящий момент, бывший.
Чувствуется, выпроводить его будет сложнее, чем я предполагала до этого. Взглянула скептически. Что ж ему так неймется?
— Я всё же здесь поживу, — дипломатично проглотив все, что хотелось высказать до этого, выдала я, — а тебе, кажется, пора.
Даниец расстроился. По крайней мере, выглядело это очень искренне. Очень хотелось поверить. Те жалкие остатки чувств к нему все еще не сдавали позиции в девичьем сердечке, но я-то слишком хорошо его уже узнала. Достаточно хорошо, чтобы понимать, что за всем этим может быть и искренность, и ложь… или все вместе.
На мои не слишком тонкие намеки он не ответил ничего, только попросил:
— Держи меня в курсе, пожалуйста, и зайди к Тэй. Она обижается, что ты ее совсем забыла.
Все время его монолога я только поддакивала и кивала головой, оттесняя непрошенного гостя к выходу. Делала я это со всем усердием и сосредоточенно, от того и пропустила момент диверсии. Такие знакомые, горячие, чуть обветренные губы накрыли мои, нежно лаская, постепенно захватывая в плен. Не давая осмыслить происходящее, оттолкнуть, заставляя терять голову.
— Тебе пора, — сумев перебороть себя, оторвалась от него и укоризненно взглянула.
Тот лишь пожал плечами, мол, в борьбе за своё — все средства хороши.
— Не забудь зайти к Тэй, — по поводу того, чтобы держать его в курсе, больше не заикался, понимая, что если я посчитаю нужным — расскажу что-то, если же буду уверена в обратном, он из меня и клещами ничего не вытащит. Слава Силам, до допроса с пристрастием у нас с ним еще ни разу не доходила. И, я надеюсь, не дойдёт.
