Маленькие пальчики у детворы после каждой продемонстрированной фигуры хитро скручивались, складываясь с немыслимые, смешные загогулины. И если старшие мальчики еще как-то старались с точностью сложить нужную фигуру, младшая же, не стесняясь, крутила высокохудожественные фиги и сама же от этого заливалась смехом. Настолько задорно она это делала, что и мы с мальчишками за ней потихоньку хихикали.
Было ли мне их жалко? Да, было. Даже очень, но… я ничего не могла поделать в этой ситуации. Не мне было менять сложившиеся в обществе устои. Да и не хотела я этого. Эта миссис Дэно была скорее исключением из правил, чем правилом, на самом деле. Многие лоретки души не чают в своих детях. А уж образование дают им иногда даже посерьезнее, чем любому лоботрясу из золотой молодежи — законным деткам обеспеченных родителей.
Просто этим троим не повезло.
— Шериф и дети, — голос Уорка застал меня врасплох — слишком увлеклась, — удивительная картина.
— А ты думаешь, я из пробирки появилась и сразу взрослой на руки биологическим родителям прыгнула? — оборачиваться не стала, в сердце неприятно кольнуло от старых воспоминаний, — Поражает меня ваша иногда чрезмерная жестокость, сержант. Я, конечно же, бесчувственная, но все же не робот.
Возможно, показывать, что его слова меня задели, я бы и не стала, просто… Да, признаюсь: я не железная леди. Хоть и довольно сильная, но не стальная, однозначно.
— Соцработники приехали, — продолжать поднятую тему он не стал.
— Хорошо, — карикатурно кряхтя и потягиваясь, я поднялась с пола и помогла в этом деле детворе, — Ну что, карапузы, пойдем встречать новых знакомых? Говорят, чудесные люди.
— Нас заберут навсегда? — старший брат посильнее прижал к себе малышку, но все равно постарался выглядеть сосредоточенным и не испуганным.
— Я думаю, нет, не навсегда, — погладила его по мягким, чуть вьющимся кудрям, — Пойдем?
Тот молча кивнул в ответ и добавил, на этот раз громче:
— Мы не хотим раздельно! — схватил меня покрепче своей ладошкой за руку и уже шепотом добавил, — нам надо вместе.
И вот что ему на это сказать?
Опасения мальчишки были не напрасны. Мать их оказалась сиротой, не имеющей ни одного близкого родственника, потому единственными близкими, которые могли бы забрать к себе детей, являлись их отцы.
По закону, рожденные женщинами подобного статуса дети хоть и признавались незаконнорождёнными, но всё же оформлялись в документах с официально признанным отцовством. Процедура признания была добровольно-принудительная: образцы ДНК-кода брали у новорожденных сразу, и тут же сравнивали с базой данных, фиксируя совпадения и устанавливая родство. Но не смотря на это, сами понимаете, никто из таких вот пап не захочет взять к себе в дом еще и двух других чужих детей. Ну а социальные службы не имеют никаких законных оснований потребовать от отцов обратного.
Сотрудники социальной службы ждали нас в холле. Уже связавшиеся в отцами детей, и готовые их оформить и определить на новое временное жительство…
На следующие полтора часа были приостановлены все следственные мероприятия, и дружная компания, состоящая из группы патрульных, одного сержанта, одного шерифа и трех социологов занималась успокаиванием истерики троих вцепившихся друг в друга не на жизнь, а насмерть детей.
Я уже и сама была готова зареветь белугой вместе с ними на пару, стоило только посмотреть на раскрасневшиеся, опухшие, мокрые от слез щеки, под аккомпанемент невнятного рёва с захлёбываниями и заиканиями. Все трое напрочь отказывались расставаться хоть на минуту. Маленькие, по-детски пухловатые пальчики цеплялись за одежду друг друга до белизны в костяшках.
Сколько бы еще продолжалась эта катавасия — не известно. Спасла нас только моя сильно припозднившаяся сообразительность. В оглушенном децибелами, уставшем мозгу вдруг всплыл забытый случай из подходящей ситуации, когда семеро детей одной из лореток, лет этак триста назад, через суд добились от государства совместного проживания. И тогда властям пришлось подчиниться.
На период до достижения полного совершеннолетия самого младшего члена того необычного семейства, государству пришлось взять на себя все расходы по содержанию детей, предоставить для проживания полноценное жилье и обеспечить им достойное образование. Правда, тогда местная городская управа не сильно пострадала финансово, стянув так же через суд часть компенсации, потраченной на содержание, из карманов биологических отцов ежемесячно.
Это был единственный случай из практики с момента основания колонии на Марсе; дом же, в котором в то время росли дети, после их вступления во взрослую жизнь еще долго пустовал, пока не был отдан в собственность местному управлению и не получил статус городского музея. А в своде законов появилась соответствующая случаю приписка.
В общем, все это неважно. Главное был создан прецедент, и я, объяснив все работникам соцслужбы, решила им воспользоваться.
Условия предоставления подобного статуса были просты, так что для соблюдения их не нужно было чего-то сверхъестественного — всего лишь заявление малолетних подопечных в присутствии двух социальных работников и, как минимум, трёх представителей правоохранительных органов. Нашей толпы для подобного действа с головой бы хватило еще, как минимум, на несколько таких вот заявителей.
К старшему из братьев я подходила с опаской. В этом на вид тщедушном тельце уже обнаружилось наличие мощного голоса в несколько октав и неоспоримые актерские способности: так вовремя начинать очередную истерику, подстегивая тем самым и брата с сестрой, мог только индивид с идеальной интуицией. Сколько в этом маленьком нелюде может быть еще скрытых талантов — даже думать не хотелось.
Вытащив из инкрустированного натуральным деревом гигиенического бокса бумажную салфетку, стала размахивать, как белым флагом, делая в нужном направлении мелкие шажочки. Взрослые за спиной замерли. И, кажется, кто-то даже затаил дыхание… пока не начал втихаря давиться и откашливаться.
По другую сторону баррикад, так сказать, истерика тоже на минуту замерла, включив паузу и вырубив звук, и только три пары покрасневших от слез глазенок напряженно следили за моими перемещениями.
— Я с миром, — на всякий случай уточнила и уже более адресно обратилась к старшему заводиле в этой банде вымогателей.
Рассказывать и объяснять пришлось еще где-то минут пятнадцать. Правда, парень был смышлёный, потому суть уловил очень быстро.
— Ты готов? — спрашивала я не просто так.
По той же поправке к закону, ребенок, воспользовавшийся ей, полностью переходил на попечение и под опеку государства до своего совершеннолетия — вне зависимости от наличия живых и здоровых родителей.
Мальчишка молча кивнул, еще что-то там нашептал своим младшим, и потом, стараясь выговорить четко и ясно, стал произносить положенную формулу прошения. Брат с сестрой тоже не отставали и пытались в точности повторить за ним. Правда, получалось это у них не всегда хорошо — истерика дала себя знать, и оба малыша все время заикались. А полуторогодовалая девчушка и вовсе коверкала нужные слова так, что их понять было только условно возможно.
Дальше дело пошло быстрее. Обрадованные разрешением проблемы соцработники максимально быстро переоформили документы и поспешили забрать успокоившихся детей с собой. Сначала в офис соцслужбы, а потом уже в более пригодное место для проживания.
Отпускать малышню не хотелось, потому смотрела на их отъезд с небольшой тоской. Если верить все тем же работникам социальной службы, уже к вечеру детей для начала разместят в номерах какого-нибудь пансиона. И уже потом в течение месяца решат вопрос с государственными опекунами, что будут жить с ними и воспитывать, а также вопрос с постоянным жильем.
Будет ли это тот самый дом-музей — не знаю, но на всякий случай телефоны у бывших соратников по борьбе с истерикой взяла. Была слабая надежда на возможность отслеживать судьбу карапузов, с которыми так неожиданно меня свела жизнь.
