—Какого хрена ты с собой сотворила? — напускаю в голос злости, когда пальцы касаются ее «трайбла»[1]. Это нереально красиво смотрится на ее молочной коже и так...чувственно, что мой член готов ко второму раунду, но мне даже представлять не нужно, сколько боли она вытерпела, чтобы это нарисовать. — Зачем?

— Племена Маори считали, что тату в стиле трайбл помогают супругам отыскать друг друга на том свете, — говорит она так тихо, что я почти додумываю ее слова. — Поэтому мужу и жене наносили одинаковые узоры. Я просто не хотела тебя потерять.

— Ты не могла видеть мою татуировку, — действительно, не могла, потому что я набил ее лишь пять лет назад, за компанию с Котом, который спасался физической болью от того, что рвало в хлам его душу.

— Я видела твои шрамы, — обезоруживает новым признанием.

И я совершенно теряюсь от ее откровений. А она укладывает голову на скрещенные на моей груди руки и заявляет:

— Я хочу детей, Огнев. Двоих или троих ещё. И Богдана не против. Наоборот даже…

— Спелись уже, да?

Наигранно хмурюсь.

— Просто поговорили. Но учти, аборт делать я не стану, даже если ты против.

— Ты ещё не забеременела, какой аборт, Сашка?! — прыскаю со смеху, наслаждаясь ее воинственным настроем.

— Ну… — она внезапно краснеет до самых кончиков своих милых ушек. — Как подсказывает опыт, незащищённый секс с тобой в день овуляции — гарантированный результат. Подтверждение спит за стенкой, если что.

— Помнится, с Корзиным  ты детей не хотела, — подначиваю ее. Она такая красивая, когда злится. Так и хочется ее дразнить.

— А с тобой хочу, — не остаётся в долгу. — С тобой я хочу все, мой Пепел.

— Ну тогда, — опрокидываю ее на спину, нависаю сверху и одним движением снова оказываюсь в ней, — придется закрепить результат.

_______

[1] Татуировка в стиле трайбл — это однотонный, обычно чёрного или серого цвета, геометрический узор. Своё начало стиль тату Трайбл берут в зарисовках Океании и цивилизации Майя, у племён Африки. Это был символ связи души с телом.

Я наяву вижу то, что многим даже не снилось,

Не являлось под кайфом, не стучалось в стекло.

Моё сердце остановилось...

Отдышалось немного...

И снова пошло.

Сплин «Мое сердце»

Говорят, счастье любит тишину, оно должно быть тихим, чтобы не исчезнуть. А я... Мне хочется кричать на весь мир, как сильно я люблю этого мужчину, что прижимает к себе так крепко, словно я единственный островок суши в кишащем акулами океане. Хочется рассказать всему свету, какой глупой я была столько лет. Гонялась за миражами по пустыне, когда мой оазис был всегда на расстоянии одного шага.

И я точно знаю: я счастлива. Сейчас, в эту минуту, лежа на широкой груди своего мужа, я плавлюсь от нежности, растекающейся по венам сладкой патокой. Таю от счастья, разрастающегося во мне горячим шаром чего-то необъятного и неразрушимого. Чего-то, что навсегда пришивает меня к этому мужчине серебряными нитями, снившимися мне каждую ночь. Его изрезанное шрамами тело и свет, слепящий и густой, словно мед. Свет, который вспарывал тихий шепот:

— Ксанка... Где ты? Я тебя не вижу? Почему я тебя не вижу?

Наутро после этого странного сна я встала, зареванная, и позвонила Асе.

Когда я рассказала Аське о своем желании сделать татуировку таким необычным способом, она отказалась. Приводила кучу доводов, почему мне нельзя этого делать. И почему она никому и никогда этого не делает. Даже свои шрамы показала. Рассказала свою историю. Верила, что меня это остановит. И когда я решительно сказала, что найду другого мастера, она сдалась.

Это было больно. Невыносимо. Ася предлагала анестезию, но я отказалась. Я должна была прочувствовать все, что чувствовал Руслан, когда резал себя. Оказывается, я помню ту запись. Помню безумные черные глаза, на дне которых бесновался ад. Помню. И боль... Эта боль — ничто по сравнению с тем, что чувствовал он и чувствует сейчас.

Десять дней Ася вырезала на мне узор и наносила черную краску. Десять ночей Руслан приходил в мои сны и не мог меня найти.

А на одиннадцатую его нашла я.

— Как ты меня нашла? — шепчет, обнимая мое лицо и касаясь губами скул, по которым катятся слезы.

— А я ниточку привязала...волшебную, — смеюсь, жмурясь от его прикосновений. — Теперь я тебя везде найду.

А потом сны прекратились, вернее из моих снов исчез Руслан. И я сдалась. Пришла к Корзину. Вышла за него замуж. Убедила себя, что люблю. И даже, кажется, была счастливой. Теперь я знаю, почему. Я была уверена, что Рус живет в свое удовольствие и счастлив, наверное, без меня. Тогда, после одной из его открыток, я отчаянно захотела, чтобы он исчез из моей жизни. Ревела белугой и даже пошла к пластическому хирургу. Дура. Хотела отвязать его от себя. Вырвать из сердца. Чтобы он навсегда исчез из моей жизни. Я его вытащила, он жив и свободен. Все, я расплатилась по счетам.

А на самом деле все вышло не так. До хирурга я так и не дошла. Не смогла. Глупая, с ворохом предрассудков, где-то на самом дне души я верила в легенду о племени Маори. В ту самую, о которой говорила Руслану всего несколько часов назад. И если этот узор действительно та самая ниточка, что позволяет Русу жить, я не могу оборвать ее.

Я просто ушла в работу, нырнула с головой в самые сложные дела. И не заметила, как потерялась в мире смертей и обмана. Пропустила тот момент, когда моя семейная жизнь дала трещину. Впрочем, может она никогда и не была такой крепкой, как мне казалось. Растеряла всех, кто был мне важен, выбрав Корзина.

Зачем? Все просто, теперь я точно это знаю.

Я с детства привыкла добиваться своего. Отец учил видеть свою цель и никогда не останавливаться. Моей целью был Корзин. Девчонкой я почему-то решила, что люблю его. Что это — то самое сильное и вечное чувство, которое один раз и на всю жизнь. Может, все дело в том, что он никогда не был моим. Он всегда принадлежал другим и получить его стало идеей фикс. Той самой целью, идти к которой меня научил отец.

И я шла. Только на этом пути растеряла всех: подругу, брата, дочь, себя, Руслана… Единственного мужчину, который был всегда только моим. А я этого не знала. И жила с замершим сердцем. Заглушив в себе ту девчонку, что горела страстью. Что сходила с ума от одного его голоса и сгорала от одного прикосновения. Девчонку, что украла сердце одного крутого мачо, и так запросто его разбила.

Вздыхаю, разгоняя ненужные мысли. Они уже ни к чему. Руслан рядом и обещает никогда больше не отпускать. И я ему верю. Потому что только его. Сейчас и навсегда.

— О чем задумалась, Земляничка?

Улыбаюсь глупо, краснея до самых ушей. Возвращаясь на целую жизнь назад, когда я убеждала его, что никакая не земляничка, а он смеялся и доказывал обратное. С присущим только ему упрямством, но нежно и страстно до одурения. 

Перехватываю его руку, перебирающую мои пряди, прикладываю к груди, где заполошно бьется сердце. То самое, что остановилось целую жизнь назад.

Руслан хмурится.

— Чувствуешь? — спрашиваю, растягивая губы еще шире. — Мое сердце. Оно снова живет. Рядом с тобой. Спасибо тебе, мой невозможный Пепел.

Он ничего не говорит, только смотрит так, что внутри все вспыхивает неукротимым пламенем. И я сама тянусь к нему. Касаюсь губами его губ. Делю с ним одно дыхание, одну жизнь, одну любовь. Он обнимает мое лицо, отрывается на короткое мгновение, ища мой взгляд. А когда находит — в его чернильной темноте ширится необъятный космос, на дне которого сияют звезды. Целая галактика. И эта галактика принадлежит только мне. Как и его сердце, бьющееся в унисон с моим; рождающее новую, доселе неизвестную нам мелодию. Одну на двоих. Как и все, что будет теперь. Потому что сейчас, наполняясь им до основания, я точно знаю — мы одно целое. Бесконечная вселенная, расписанная яркой палитрой красок.