Пятнадцать минут, почти половина срока. Непрямой массаж, если нет результата, прекращают через тридцать-сорок минут.

Я сбилась — нажала сильнее, чем раньше, и раздался хруст. Ребро? Да и шут с ним.

Шестнадцать минут.

Я отстранилась.

— Есть пульс! Ирсен, пусти сюда целителя!

С губ цароса пропала синюшность — ещё один положительный признак. Дыхание восстановилось, пока слабое, но самостоятельное.

— Жив! Его Царосское Величество жив!

— Не ори, — буркнула я.

Появилась зеленоватая дымка и быстро впиталась в кожу, к целительнице присоединились её коллеги.

И, наконец, царос сделал глубокий вдох, ресницы дрогнули. Его Величество очнулся.

Я почувствовала такую слабость, будто у меня все кости стали ватными. Я как была на коленях, так и села на пол. Кажется, в жизни не поднимусь. Руки отчётливо дрожали от перенапряжения, я смотрела на собственные пальцы — а справлюсь ли я, если сердце снова остановится? Сценарий вполне возможен.

Уши заложило, я не воспринимала слов, будто забыла человеческую речь.

Ирсен подхватил меня под локти, поставил на ноги и притянул к себе, позволяя опереться. Кажется, он тоже что-то мне сказал, не знаю. Я очнулась, когда услышала, как новоприбывший идиот-целитель предлагает царосу сесть.

— Вы смерти Его Царосского Величества хотите? — тихо спросила я, но меня услышали.

Гомон моментально стих.

— Л-леди?

— Вы считаете остановку сердцебиения шуткой? Вы считаете, что после балансирования на грани жизни и смерти, беречься не нужно? Нужно как можно скорее встать, нагрузить тело, чтобы сердце точно не выдержало? Можно не знать, чем большой круг кровообращения отличается от малого, но элементарный здравый смысл должен работать? — я перевела взгляд на самую первую целительницу. — Его Царосскому Величеству следует лежать и отдыхать. Никаких перемещений, дальше спальни, а в спальню — только на носилках.

— Леди указывает царосу и его целителям? — раздался от входа новый неприятный голос.

Только сейчас я огляделась и поняла, что гости из холла испарились, зато появились гвардейцы. Да, я их краем глаза уже видела, но сейчас, вроде бы, их стало больше. В зале осталась свекровь, и именно она удержала удержала цароса на полу, уговаривая расслабиться и довериться моим советам.

— Сестрёнка, а как же приличия?

— Молчи, побереги силы.

Появившийся мужчина приблизился, не скрываясь, окинул нас с Ирсеном неприязненным взглядом.

— Леди, а почему вы хотите задержать Его Царосское Величество в доме, где его отравили?

Я сжала ладонь Ирсена, чтобы остановить. С подобным вопросом я и сама справлюсь:

— Простите, не знаю, кто вы и какие у вас полномочия… Вы собираетесь взять на себя ответственность за угрозу жизни цароса, которую сейчас для него представляет неблизкая дорога в тряском экипаже?

Мужчина задумался.

— Я должен побеседовать с вами, герцог. И с вами, графиня.

— Моя резиденция в вашем распоряжении, шевалье. Располагайтесь в любом удобном вам кабинете. Естественно, я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Пока мы разговаривали, двое гвардейцев принесли вместо носилок низкую банкетку, достаточно длинную и широкую, чтобы царос мог на ней лежать. Я одобрительно кивнула, проследила, как цароса перекладывают с пола на банкетку.

Ирсен понятливо ослабил хватку, и я подошла к царосу, взяла его за руку. Сейчас бы электрокардиограмму… Но придётся довольствоваться проверкой пульса. Ещё бы считать не мешали:

— Я умираю?

Сердце билось слабо, но ритм держался ровный, что обнадёживает.

Больше всего меня пугало, что сердце может остановиться повторно, а меня не окажется рядом.

— Уже нет, Ваше Царосское Величество. Постельный режим, полное спокойствие, поддержка целителей, и постепенно вы восстановитесь. Сейчас самое для вас важное не напрягаться и не спешить.

— Вы спасли мне жизнь, графиня.

— Ваше Царосское Величество, произнесение слов требует усилий, которые вам противопоказаны. Пожалуйста, будьте к себе чуть внимательнее.

Царос согласно моргнул и прикрыл глаза.

— Брат, я устрою тебя в гостевой спальне и останусь рядом, хорошо?

Свекровь махнула гвардейцам, и банкетку подняли.

Ирсен снова притянул меня к себе.

Втроём, Ирсен, я и безымянный шевалье, мы дождались, когда двери захлопнутся. Шевалье развернулся:

— Для начала я хочу услышать ваши объяснения, графиня, — его тон не предвещал ничего хорошего. — Следуйте за мной, леди.

Поди догадайся, что ему не нравится: то ли он играет за врага и хочет найти способ обвинить меня, то ли настолько ненавидит герцога, что готов вести себя непрофессионально, то ли не справляется с ситуацией и, чтобы скрыть свою беспомощность, цепляется ко мне. И ещё куча вариантов.

Объясняться мне не привыкать, но Ирсен и не подумал меня отпускать.

— Шевалье, целительница признала Его Царосское Величество безнадёжно мёртвым, о чём заявила во всеуслышание, а после её слов, моя невеста вернула цароса к жизни. Мне не понятно, почему вы обращаетесь к леди Милимае столь враждебным тоном.

— Я…

— Шевалье, графиня в принципе не обязана отвечать на ваши вопросы. В конце концов вы всего лишь отвечаете за охрану жизни цароса. То, что мы готовы беседовать с вами, наша добрая воля. И моя невеста будет говорить с вами только при соответствующем обращении и только в моём присутствии. Кстати, шевалье, не скажете, почему вас интересует, как графиня спасла цароса, а не кто совершил покушение?

— Герцог, встречный вопрос. Почему вы считаете, что сейчас сопровождать невесту важнее расследования?

Ирсен хмыкнул:

— Потому что мне больше нечем заняться. Шевалье, как я, будучи главным подозреваемым, могу проводить расследование?

Шевалье сдулся и, не глядя на нас, признал:

— При всей моей к вам неприязни, герцог, я не могу подозревать вас всерьёз.

— К-капитан! — дверь с грохотом распахнулась, и в зал ворвался гвардеец.

Шевалье покосился на нас и разрешил:

— Докладывай.

— В садовой беседке найден труп и… написанное кровью его предсмертное послание.

Гвардеец подозрительно замолчал, но его слов и не требовалось.

Ирсен прищурился:

— Дайте угадаю, меня обвиняют в организации покушения?

— Так точно.

— Что же, пойдёмте взглянем, — решил шевалье.

Ирсен разжал объятия:

— Мили, потерпи. Ладно?

Ха!

— Я с вами.

— Мили?!

Нет, а на что они рассчитывали? Конечно, с ними! Трупом меня не удивить. Скорее заинтересовать… Я вцепилась в Ирсена. Я всё ещё ощущала слабость от перенапряжения, но на ногах держалась уверенно, а уж с поддержкой — вообще замечательно, так что никуда они без меня не пойдут. Ирсен не стал спорить, только проворчал что-то неодобрительное, а я притворилась, что не слышу.

Мы вышли на улицу, спустились, обошли фасад дворца и свернули на парковую дорожку и почти сразу упёрлись в нужную беседку. Охранявшие место четверо гвардейцев немедленно отдали честь и расступились, и у меня невольно вырвался громкий вздох. Я узнала погибшего. Без сомнения, это он доставил Ирсену сообщение о краже проклятого жемчуга. Та-ак… А если он привёз не только сообщение но и сам яд? Когда царос прибыл, мужчина находился на территории резиденции. Виновен он или нет, никто не усомнится, что возможность совершить покушение у него была, да ещё какая. И теперь у нас предсмертное признание, обвинения в адрес герцога и самоубийство.

Записка, предположительно оставленная погибшим едва ли тянет на косвенное доказательство вины герцога. Во-первых, само обвинение бездоказательно, во-вторых, записку могли подбросить. Но судебное решение — это одно, а молва толпы — другое. Что-то мне подсказывает, что репутация Ирсена полностью разрушена.

Шевалье вскинул руку и после минутной паузы объявил:

— Ни малейших следов применения магии.

Ирсен точно также поднял ладонь и кивнул:

— Согласен, магия не была задействована.