Она знала от Крэга о взаимоотношениях топи с крокодилами. Многие туземцы потеряли своих детей, отправившихся поиграть на берег реки, — они были съедены мерзкими тварями. А у Баомбы на ноге красовался большой шрам — когда-то, будучи совсем мальчиком, он был схвачен большим крокодилом, но вовремя всадил ему под лопатку нож, благодаря чему ему удалось остаться в живых. Рассказывая об этом случае, Баомба раскидывал руки, чтобы показать размеры крокодила, причем с каждым рассказом они значительно увеличивались.

Рептилия подплыла к берегу так близко, что Марианна смогла разглядеть серо-зеленые чешуйки на ее спине и маленькие злобные глазки. Покачавшись немного на волнах, подобно бревну, крокодил внезапно ушел под воду.

Марианна кожей почувствовала, как напряглись женщины вокруг. Они вскинули копья и замерли в ожидании.

Плоская голова крокодила вынырнула из реки, Нья-Нья, вскрикнув, испуганно отпрянула, но копье уже вонзилось в пасть рептилии. Женщины подбежали к серо-зеленому телу, и Молинджа всадила под лопатку крокодила длинное зазубренное лезвие ножа.

— Ты очень испугалась? — спросила Марианна Нья-Нья.

Смуглое лицо девушки озарилось улыбкой.

— Нет, — и она с гордостью показала на убитого крокодила, который оказался довольно-таки большим.

Запах, исходивший от него, очень не понравился Марианне, и она подумала, что притронуться к мясу крокодила может разве что крайне голодный человек.

Однако жареное мясо рептилии, сдобренное пахучими травами, заставило ее переменить свое решение.

Женщины угостили ее боялоа — терпковатым напитком, приготовленным из толченого зерна.

— Мужчины — нет, мы — боялоа, — сказала Миобан, из чего Марианна сделала вывод, что женщины не любят, когда противоположный пол застает их за распитием этого напитка.

Последующие дни не были отмечены чем-либо экзотическим — Марианна исправно трудилась вместе с топи, ухаживая за посевами, помогая знахарке собирать лечебные травы и коренья. Она научилась лепить из глины посуду и обжигать ее в костре. Поначалу это занятие нравилось ей, но потом стало утомлять постоянное ощущение на руках быстро засыхающей глины. Топи же работали неутомимо — мванга во время своего набега уничтожили почти все имевшиеся в селении горшки и миски, и до возвращения мужчин необходимо было восполнить недостаток посуды. Дети работали вместе с матерями.

Марианне очень не хватало Крэга — разговоры с туземками из-за плохого знания английских слов ими не могли быть содержательными.

И потому, когда вернулись усталые мужчины, Марианна бросилась к Крэгу, даже опередив Нья-Нья.

— Ну что, мванга не побили вас?

— Нет, — засмеялся Крэг. — Я их, между прочим, даже не увидел.

— Как? — удивилась Марианна.

— Расскажу вечером, — отозвался ирландец, обнимая счастливую Нья-Нья.

Вечером он пришел в хижину молодой женщины, с нетерпением ожидавшей его.

— Крэг, я ужасно устала объясняться при помощи жестов и пяти слов, — пожаловалась она. — Мне кажется, нам пора в путешествие.

— Боюсь, что вам придется еще немного подождать, — произнес ирландец. — Вы уже знакомы с Найоми?

Марианна видела беременную топи, но не разговаривала с ней ни разу — та была очень молчалива и выходила из своего дома редко — ей уже тяжело было ходить.

— Найоми — первая жена Баомбы, — пояснил Крэг. — Она вот-вот должна родить, и по этому случаю вождь намеревается устроить большой праздник — он надеется получить наследника. Так что мы выйдем сразу после праздника.

— Хорошо, — вздохнула Марианна. — Но я и не подозревала, что мы так надолго задержимся у топи.

— Что самое забавное, они продолжают поклоняться вашей статуе, Марианна, — сказал Крэг. — Легенда об ожившей богине будет передаваться у них из поколения в поколение, я уверен.

— Они уже поняли, что я не богиня, — отмахнулась Марианна. — И меня это радует. Расскажите мне лучше о вашем походе к мванга.

Крэг весело рассмеялся.

— Мы с вами были правы, они — дети. Я получил массу удовольствия. Мы, словно леопарды, крались между хижин, тихо ломали заборы и тихо били посуду. Меня все время разбирал смех, и Баомба даже обиделся, что я веселюсь над таким важным делом, как месть враждебному племени.

— И вы тоже били горшки, Крэг? — изумленно спросила молодая женщина. — Вот уж никогда бы не поверила.

— Вы знаете, бил, — снова засмеялся Крэг. — Не мог же я отказаться — вождь был бы оскорблен.

Марианна присоединилась к его смеху.

— Вот теперь вы настоящий топи, Крэг! Но мне не верится, что вы сможете прожить всю жизнь с этими милыми людьми. Рано или поздно вам захочется читать или общаться с теми, кто свободно говорит по-английски.

— Я думал об этом, — сказал ирландец. — Но я уже почти свободно говорю на их языке. А после того, как говорящие по-английски люди продержали меня в зловонном трюме, не снисходя даже до того, чтобы дать мне корку хлеба, мне совсем не хочется с ними общаться.

Марианна слегка пожала плечами.

— Вы, конечно, исключение, — поклонился Крэг. — Я всегда буду рад видеть вас в Африке.

— Спасибо, — улыбнулась Марианна. — Как только выдастся у меня несколько свободных лет, я обязательно навещу вас, милый Крэг.

Раздавшиеся во дворе радостные вопли заставили молодую женщину распахнуть дверь. Туземцы бешено танцевали под звездами.

— У Баомбы родился сын, — сказал Крэг. — Надо пойти и поздравить его.

На следующий день началась усиленная подготовка к большому празднику. Вождь ходил счастливый и очень важный, несмотря на то, что он был главой племени, он был еще очень молод, и Найоми родила ему первого ребенка. Остальные жены с завистью смотрели на нее и малыша, которого Баомба велел показать народу.

Туземцы сновали по поселению, запахи жарящегося мяса, казалось, пропитали все вокруг. Крэг подарил Баомбе свой нож, сказав при этом:

— Пусть твой сын, когда вырастет, убьет этим ножом большого льва!

Баомба остался очень доволен и этими словами, и подарком О’Флаерти.

Ближе к вечеру был разложен огромный костер, и женщины, сев вокруг него, завели монотонную песню, подхлопывая себе в ладоши.

Мужчины начали ритуальную пляску-поздравление, состоявшую из нескольких резких движений, поочередно повторяющихся.

Марианна завороженно следила за танцующими — ей чудилось в этом танце что-то звериное, и она вновь ощутила слияние с природой, впервые пришедшее к ней во время урагана.

— Да будет счастлив твой сын, о, Баомба! — мерно выкрикивали женщины. — Да станет он самым прекрасным и сильным мужчиной племени топи!

Баомба гордо восседал на большом камне, служившем ему чем-то вроде трона. В его глазах светилось счастье.

Огонь бросал отсветы на статую Марианны, равнодушно взиравшую на происходящее. Молодая женщина посмотрела на свою скульптуру и снова поразилась тому, сколько ей пришлось пережить за эти годы.

— Коррадо, — одними губами прошептала она. — Я обязательно найду тебя!

В песню топи вплелись гулкие удары тамтама.

— Да будет счастлив твой сын, о, Баомба! — повторяли туземцы.

«Да будет счастлив мой сын!» — подумала Марианна. Она отчего-то была уверена, что у нее родится мальчик.

Ритуальная пляска сменилась другой — буйной и веселой, изменился и ритм песни — она стала намного быстрее. Марианна незаметно для себя отбивала ногами такт.

— Вы тоже хотите танцевать? — раздался над ее ухом голос О’Флаерти.

— Вы не представляете себе, Крэг, как давно я не танцевала! — вздохнула Марианна. — Последний раз я кружилась в вальсе на острове Святой Елены, а потом было как-то не до этого.

— Сейчас вам не удастся потанцевать, — произнес Крэг. — Во-первых, женщины-топи никогда не танцуют на праздниках, только поют — у них такой обычай. А во-вторых, этот танец требует безукоризненного выполнения всех входящих в него движений, а это не так-то просто.

— Разве? — удивилась Марианна. — Мне кажется, любой бы смог повторить его.