Как оплеванная, Марианна вышла из дома и села в экипаж. Она ненавидела Гудсона Лоу, как не ненавидела наверное, никого в своей жизни. Даже Лейтона. Даже Дамиани. У нее не было слез, и она сухими глазами смотрела в окно кареты.

Когда экипаж поравнялся с постом у въезда в Лонгвуд, лошади внезапно остановились. Не успела Марианна спросить кучера, что случилось, дверца кареты распахнулась, и она увидела запыхавшегося Бертрана.

— Княгиня, император велел передать вам это. — Он сунул что-то ей в руку и мгновенно исчез.

Лошади тронулись. Марианна разжала ладонь и увидела несказанной красоты перстень с большим изумрудом.

«У тебя прекрасные глаза — я немного видел изумрудов, похожих на них» — вспомнила она и только тогда разрыдалась.

Войдя в комнату, Марианна обнаружила там губернатора, сидевшего в кресле.

— Что ж вы так задержались, княгиня? Мы с вами договаривались о небольшой аудиенции, а вы пробыли почти два дня! За задержку надо платить! И желательно сейчас, поскольку вечером у меня не будет времени.

Он поднялся и протянул руки к груди Марианны. Она отпрянула, потом кинулась к Лоу и изо всех сил ударила его по щеке.

Схватившись обеими руками за лицо, губернатор с ужасом смотрел на разъяренную Марианну, которая была готова ударить его еще раз.

— Вы, значит, так теперь себя ведете? Наполеон понравился вам больше меня. Хорошо, — медленно тянул слова Лоу. — Часовые сказали мне, что при выезде из Лондона вам был передан какой-то предмет. Я имею право увидеть его.

— Нет!

— В таком случае я обыщу вас, заявил губернатор, делая шаг по направлению к молодой женщине.

— Вы не посмеете прикоснуться ко мне! — вскричала она, сверкая глазами.

— Вы прелестны, княгиня, и именно это и вызывает желание прикоснуться к вам. — Лоу не отступал.

Марианна метнулась к окну.

— Если вы тронете меня, я разобью стекло и перережу себе вены!

Лоу остановился.

— Нет, не здесь. Я вернусь с солдатами вечером, а в тюрьме у вас не будет возможности покончить с собой. Но вы все же прелестны, и я дам вам последний шанс. Помните: зажженная свеча на подоконнике, как только стемнеет.

Губернатор вышел. Немного подождав, Марианна выглянула во двор — солдат стоял у стены, лениво жуя травинку.

— Я должна бежать! — сказала Марианна.

Она знала, что ехать в порт она не может, — ее будут прежде всего искать там. Ни прятаться здесь, ни возвращаться в Лонгвуд она тоже не могла. Оставался Джемстаун.

Но выйти из дома и отправиться в Джемстаун — солдат немедленно доложит об этом Лоу, и все — тюрьма!

Стук в дверь вывел Марианну из оцепенелых размышлении. Она забилась в угол, решив, что будет сопротивляться солдатам из последних сил. Но в комнату вошел граф де Бальмен.

— Княгиня, я так давно не видел вас! Говорят, вы были у генерала Бонапарта?

— Да, я была у него, — ответила Марианна, указывая гостю на стул. — А как вы провели это время?

— Я мечтал о вас, — с пафосом произнес граф. — Я хотел возобновить наши прогулки и, собственно, за этим и приехал, но начался дождь. Вы позволите побыть у вас, пока он не кончится?

— Конечно, — согласилась Марианна. — А разве вы не в карете?

— Нет, я верхом. Я привязал коня во дворе. Там какой-то солдат, вы что, под стражей, княгиня?

— Нет, он хранит мой покой! — против воли улыбнулась Марианна.

Они беседовали ни о чем, а дождь между тем перешел в ливень, стемнело, и в голове у Марианны сложился план. Требовался определенный риск, чтобы его осуществить, но Марианна была готова ко всему.

Она еще раз выглянула во двор и сказала:

— А дождь все еще идет. Граф, я боюсь, вам придется провести у меня довольно много времени.

— Вечность, проведенная с вами, княгиня, покажется мне минутой! — ответил де Бальмен.

Конь графа был привязан к забору. Промокший солдат маялся в другой половине двора.

Молодая женщина подошла к шкафу и, воспользовавшись тем, что де Бальмен отвернулся, вынула оттуда легкую накидку.

— Вы побудете здесь, граф? — снова спросила она.

— С удовольствием. А что случилось? — Он заметил, что ее голос дрожит.

— Ничего. Спасибо вам! — Марианна обняла его.

Ее губы на мгновение прижались к губам де Бальмена, а дальше он увидел, как распахнулась дверь, и шум дождя ворвался в комнату. Потом застучали копыта, что-то крикнул солдат — и снова ливень застучал в стекло.

Граф Александр де Бальмен кончиком пальца прикоснулся к губам и произнес:

— Потрясающая женщина!

…Марианна летела сквозь дождь, почти не разбирая дороги. Больше всего ее заботило, не догадался ли солдат, что она сбежала. В темноте он вполне мог бы принять ее за де Бальмена.

Немного придя в себя, Марианна осмотрелась. Она благополучно миновала все посты и теперь находилась на дороге, ведущей в Джемстаун по горному склону.

В другой раз она обязательно бы задумалась, стоит ли гнать коня по размокшей дороге мимо обрывов и горных глубоких ущелий. Но сейчас она не раздумывая хлестнула коня, и он ринулся вперед.

Сердце Марианны то и дело замирало от страха — то оступался конь, то блеснувшая молния освещала жадную пасть ущелья, готового проглотить обессилевшую всадницу.

Наконец опасная дорога закончилась, и Марианна, промокшая насквозь, выехала на широкую тропинку, шедшую через поле. Вдалеке виднелись слабые огоньки — это были окна домов, расположенных на самой окраине Джемстауна.

Марианна порадовалась, что ехала именно этим путем, — в город вела и другая дорога, более удобная, и обитатели Плантейшн-хауса и прилегавших к нему мест обычно пользовались именно ей. А эту дорогу, пригодную для любителей острых ощущений, ей показал де Бальмен, хорошо изучивший все уголки Святой Елены.

Конь, увязая в грязи, двинулся вперед. Он шел очень медленно, и Марианна несколько раз ударила ладонью по крупу животного. Но конь пошел еще медленнее.

— Ну скорее же, скорее! — крикнула Марианна. — Жи…

Но договорить она не успела, ибо в эту минуту поняла, что лежит на земле и платье ее придавлено телом упавшей лошади. Ливень, утихший было, припустил с новой силой.

Марианна с трудом встала — она больно ушибла ногу при падении — и принялась тянуть коня за повод. Но животное не шевелилось.

Слезы потекли по щекам молодой женщины, смешиваясь со струями дождя. Совершенно одна, промокшая, на грязной дороге… До Джемстауна мили две, но к кому она пойдет?

Прихрамывая, Марианна пошла вперед Мокрое и грязное платье прилипало к телу и мешало идти. Она высоко подоткнула его и двинулась дальше, глядя в землю, чтобы не споткнуться о выбоины и чтобы не видеть, как далеки еще огни города.

Шум едущей кареты привлек Марианну. Она оглянулась и увидела, что экипаж совсем близко и ей придется перепрыгивать через канаву, чтобы не столкнуться с ним.

Но прыжок оказался неудачным. Марианна ступила на больную ногу, неловко рванулась вперед и, запутавшись в траве, упала в канаву с криком боли и ярости.

Хлопнула дверца кареты, и Марианна услышала мужской голос, показавшийся ей чем-то знакомым:

— Что с вами, сударыня? Вам плохо?

— Да, — ответила она, вытирая грязь с лица. — У меня очень болит нога. Не могли бы вы…

— Марианна! — изумленно произнес мужчина и откинул с головы темный капюшон.

Молодая женщина увидела бороду, вздернутый нос, большие серые лучистые глаза… Это был аббат Готье де Шазей.

— Бог мой, крестный! — выдохнула Марианна.

После всех перенесенных обид и страданий эта неожиданная встреча произвела на нее такое впечатление, что Марианна потеряла сознание.

Она очнулась и увидела, что лежит на мягкой постели, в окно светит солнце, а в глубине комнаты за маленьким столом сидит крестный и что-то пишет.

— Крестный… — сказала она.

— Ничего не говори, девочка, ты слишком утомлена, — заговорил Готье де Шазей. — Ты голодна?

Марианна кивнула.

— Сейчас тебе принесут куриный бульон.

— Крестный, — произнесла Марианна. — Принесите мне его сами — лучше будет, если меня никто здесь не увидит.