– Видимо, твоя наставница очень предана своему делу. Главная жрица как-никак.

Иронии дина я не оценила. Что за инсинуации, не пойму?

Вздохнула: честно говоря, я тоже не в восторге. Никогда мне не понять, чем руководствовалась иерохонта Церцилия, одаривая подкидыша именем. Но чего уж теперь, зато я рано освоила полезный в жизни навык делать лицо кирпичом. В конце концов, меня тоже не вдохновляет их мушиное захолустье во главе, собственно, с главой. А ведь я держу себя в руках и даже виду не подаю. Впрочем, оно и ясно: сейчас от дина Велмара в некотором роде зависит мое будущее.

Он отложил направление на практику и взглянул на меня как-то иначе. Пристально и оценивающе, будто паук, прикидывающий, стоит ли ему укрепить ловушку для очередной жертвы или и так сойдет.

Вот так и знала, что название местности что-то да значит!

У них и на гербе города паучище изображен. Жирный такой, мохнатый, фиолетового цвета почему-то. Зомбированный, что ли? Хотя вряд ли, скорее они его ядовитость таким образом подчеркнули.

– Алеста… я ведь могу тебя так называть? – улыбнулся этот мохнолапчатый, то есть гостеприимный градоправитель. Он кивнул на поднос с чаем и сладостями, мол, не стесняйся.

Осторожно взяла в руки чашку и тоже кивнула.

– Хорошо. Так вот, Алеста, как понимаешь, уважаемый магистр Марголис предоставил мне твое личное дело, поэтому я знаю о твоем бедственном положении.

Глоток горячего, ароматного напитка пошел не в то горло. Закашлявшись, я утерла увлажнившиеся глаза.

– Ну-ну, не смущайся, милая. Здесь совершенно нечего стыдиться.

У меня, конечно, личного грифона не имеется, да и вообще вряд ли когда появится. Ладно, у меня, в принципе, мало чего есть и даже на нормальную учебу по душе денег нет. Но назвать мое положение бедственным… Вот, значит, как я выгляжу в глазах зажиточного дельца и чиновника. Нищей сиротинкой с дурацкой фамилией, готовой поверить в его заботу?

Ну-ну, продолжайте, дин Велмар, вас ждет немало сюрпризов. Только я вам о них не скажу.

– В жизни случается всякое, мне ли не знать. Например, мои предки были обычными фермерами. Теперь же ты имеешь честь общаться с человеком из знати. Да-да, мое полное имя лорд-рэй Васка Антоний Велмар, сирин Мухомрийский и Кетонский. Удивлена?

С чего бы? После переворота, названного историками «бескровным», к власти пришла династия Диега. Ближайшая родственная ветвь к прежним правителям. И да, Диега в самом деле удалось провернуть гениальную интригу и взойти на престол без жертв. Наверняка не один десяток лет готовились.

Взошли они тихо-мирно, и даже подданные не возмущались, а приняли произошедшее как должное. Все потому, что людям было чем заняться и поинтереснее – прадед нынешнего короля сразу взялся за реформы и довольно успешно, страна с колен поднялась, можно сказать. Многим тогда жаловали титулы за вклад в развитие экономики, науки и прочие заслуги. И кажется, примерно с того времени узаконили обучение магии людей без благородного происхождения. Потом появилась гильдия магов, и при ней сформировалась та система образования, благодаря которой я и нахожусь здесь.

Но, видимо, дин Велмар, а как выяснилось, практически полноценный лорд, несмотря на знакомство с моим личным делом, понятия не имел, что будущие жрицы богини Пшенки получают достойное общее среднее образование. А о моем еще и лично иерохонта Церцилия позаботилась, за что я ей невероятно благодарна. И пожалуй, он неверно истолковал мою реакцию на незнакомое название «Кетонский» вкупе с потрясающе звучным «сирин Мухомрийский».

Любопытно, его когда на приемах объявляют, как народ реагирует? Согласно воспитанию и этикету или как простые некроманты из народа? Я не в счет, я лицо кирпичом держать умею, хотя очень сложно сейчас. Хорошо хоть, на удивление смахивает, а то кто тогда меня в этой глуши опекать будет.

– А Кетонский – это в честь чего? – выдавила я, стараясь выглядеть еще и заинтересованной.

– Кетон – небольшая провинция в предместье этого города, – с делано небрежным видом пояснил Велмар, но было заметно, как он гордится своим титулом. – Однако мы отвлеклись. Благодаря усердному труду и упорству, моя семья выбилась в люди.

Шикарно! А мы тогда кто? Или не стоит придираться к словам?

– Но мы помним и чтим свои корни. В моем городе нет никаких различий между аристократом, торговцем, ремесленником или земледельцем.

Вот ведь сказочник! И вообще, кто-то сам себе противоречит.

– Каждый в равной степени получает уважение либо, если того требует необходимость, наказание.

Ага, охотно верю. Где расписаться в получении порции свежесваренной лапши?

Мысль о лапше мигом привела к образу икающего Пискуна. Ой, я и позабыла о маленьком, не до него было. Надо при первой же возможности проверить червяка. Вряд ли он, конечно, помрет, учитывая, что уже, и тем не менее.

Дин Велмар откинулся на спинку массивного кресла и тоже отхлебнул из чашки. Судя по взгляду, он хотел обнаружить какую-то особенную реакцию на свою пламенную речь. Но ничего не увидел и недовольно поджал губы.

Да ладно, стоит ли ожидать чего-то толкового от сирой безродной недоучки, понимать надо!

Думается, он понял и пришел к тем же выводам. Потому как, отставив чашку, отбросил пафос и наконец приступил к делу.

– К чему я веду? К тому, что ты можешь мне полностью довериться и ничего не бояться. И раз уж магистр Марголис попросил о тебе позаботиться, то обращайся ко мне по любому вопросу без всякого смущения.

– Лорд-рэй Велмар…

– Что ты, оставь официоз для публичных мероприятий, – перебил меня градоправитель всея Мухомрийска и кусочка чего-то еще.

– Мм-м, дин Велмар, а почему вы решили, что я чего-то боюсь? – озвучила самое заинтересовавшее из всей его хитрой речи.

Передо мной сидел уже немолодой, слегка полноватый мужчина с короткой стрижкой и крупными чертами лица: широкий нос, скулы, тяжелый подбородок. Одет он был добротно и строго, что выглядело уместным в условиях приватной беседы в его кабинете и в его доме. Весь образ Васки Велмара, даже с учетом недавнего сравнения с пауком, излучал уверенность, надежность и… не знаю, вообще, ему верить хотелось.

Честно хотелось, но в моем случае не моглось.

Быть может, если бы я так и продолжала оставаться послушницей при храме или попала на обучение к бытовикам, во мне сохранилось бы больше наивности. Но я, черви пожри, прошла неплохую школу жизни в среде, с той самой жизнью пограничной. Как ни прискорбно, я была некромантом, а у нас в первый же год начисто облетают любые иллюзии относительно живых и мертвых.

Когда преподаватель ласково улыбается и обещает, что ничего «такого» не будет, смело ступай за защитный контур, – ты ему веришь. И идешь вперед, невзирая на шевелящиеся могильные камни и леденящий кровь скрежет. А потом на тебя кидается «такое», что и заикой недолго остаться. Тебе же в помощь летит лишь ободряющий крик насчет третьего параграфа и седьмого пункта – вспоминай, домовина стоеросовая, мы ведь на прошлой неделе проходили!

И ты бежишь, как никогда в жизни не бегал, потому что единственное, что ты сейчас можешь вспомнить, это как матерятся низкорослые урки – вид разумной нежити, отличающейся премерзким характером и склонностью к воровству. И ни словечка из учебника.

А тот самый добренький преподаватель, столь же ласково улыбаясь, ставит тебе «неуд» и на отработку в морг отправляет. Ибо позорно некроманту от нежити бегать.

Еще бывает такое: улепетываешь от какого-нибудь привидения…

Говорила же, я просто мастер по преодолению препятствий на пересеченной местности и в морге меня уже каждая собака знает. В смысле из сторожевых псов никто не лает давно, примелькалась.

…так вот, улепетываешь, а позади призрак стенает на все лады:

– У-у-у, а-а-а! Сто-о-ой, подожди-и-и!

В итоге он тебя настигает, – ну потому что сквозь препятствия просачиваться умеет, срезая дорогу, – и ты готовишься поседеть раньше времени от ужаса, а он протягивает тебе ритуальный кинжал со словами: