Такого Том не ожидал и от обиды на какое-то мгновение у него даже заблестели его голубые глаза.
– Сэр, я между прочим уже взрослый, самостоятельный человек и у меня имеются все необходимые разрешение, у меня есть все необходимое снаряжение. – Выпалил одним махом, Том. – И потом…
– Взрослый он! В твоем возрасте еще в World of Warcraft играть. – Джон прищурил глаза и еще раз пытливо поглядел на Тома. – Не обижайся, это я по своему оболтусу сужу. Ему уже шестнадцать, а ничего его не интересует, с утра до вечера в компе воюет.
Так ты значит серьезно?.. Что ж похвально… Только послушай, сынок, моего совета, займись лучше чем-нибудь другим: вон на прибрежную какую-нибудь драгу устройся, там люди всегда нужны, опыту наберешься. Я здесь уже почти двадцать лет работаю, насмотрелся всего и на таких как ты в том числе. Не обижайся только, мне приходилось завозить: и старателей, и охотников, и рыбаков, а потом в экстренном порядке обратно вывозить. То руки ноги переломают, то медведь подерет.
Ты, что думаешь, что приехал – и греби золото лопатой!.. По большому счету, конечно, мне нет дела до таких как ты молокососов. Ты заплатил – моё дело тебя доставить до места. Надеюсь, сынок, ты хорошо подумал, прежде чем соваться туда?
– Ничего, не маленький – справлюсь.
– Справится он? – Но, толи убедили его настойчивость и непреклонность
Тома, толи еще что, но Джон ответил уже более миролюбивым голосом.
– Хорошо, тогда давай я тебе кое-что покажу. – И Джон достал из кабины самолета карту. – В том месте, где ты указывал, я самолет посадить не могу, там небольшие пороги на реке, вот видишь? – Джон тыкнул пальцем в карту, но Том там ничего не смог разглядеть, – я только могу посадить самолет вот на этом озере Гласиал, оттуда миль восемь всего будет до твоего участка. А твою провизию и снаряжение сбросим прямо с самолета и тебе не придется её тащить. Запакуем её в бочки и сбросим. Как тебе мое предложение?
Том глянул на карту в то место куда показал Джон, действительно озеро было рядом с участком. Но понятие о том, что такое восемь миль на Аляске – Тому предстояло еще прочувствовать на собственной шкуре.
– Если вы так считаете, сэр, то я согласен. Только где мне можно будет достать бочки?
– С этим я тебе помогу, у нас этого добра навалом, – Джон вытер руки, об ветошь которая торчала у него из заднего кармана комбинезона и запихнул её обратно. – Ну тогда пойдем грузиться, время не ждет.
IV. Земля Атабасков
Когда самолет Джон Стенли после небольшого разгона оторвалcя от водной глади озера, поднялся на небольшую высоту и развернувшись пролетел над ним помахав крылом, часы с автоподзаводкой Тома показывали 15-20. Солнце стояло высоко и небо было чистое, без единого облачка, с яркой синевой.
После почти двухчасового перелета, Тома слегка покачивала, но глядя на красоту водной глади озера с отражающимся в нем прибрежным лесом и виднеющегося за ним вдалеке, заснеженных горных вершин, заставило его залюбоваться этим сказочным пейзажам. Так он минут пять простоял зачарованным этим видом и опьяненный чистым, прохладным воздухом.
Вот он какой, думал про себя Том, суровый край племен Атабасков, край, где преодолевая невероятные трудности и смертельные опасности, охотились и добывали золото, старатели, во времена золотой лихорадки. Где когда-то бродил сам Граф Аляскинский. И теперь этот край, лежал у ног Тома по прозвищу Клондайк, край, в который он так стремился попасть все последние годы. Волнения, которые охватили Тома в первые минуты, когда нога коснулась каменистого, прибрежного грунта, начинало угасать, возвращая его в действительность.
Когда стих звук улетающего самолета, Том начал собираться в дорогу: достал из рюкзака GPS-навигатор, сверился по нему со своим местоположением и указал на нем точку, к которой ему следует прибыть.
«Значит так, – начал рассуждать про себя Том, – если делать привал по пять минут, через каждую милю, то я еще засветло буду уже где-то на своем участке. Завтра надо будет его весь обойти, осмотреться на месте и еще надо выбрать хорошее место под лагерь.» Затем он расчехлил и зарядил карабин, глотнул из фляги воды, висевшей у него на поясе, закинул рюкзак за плечи, и двинулся в сторону своего участка, полный радужных надежд о наконец начавшейся сбываться его давнейшей мечты.
Путь его лежал через заросший лес и дальше к едва видневшейся за кронами елей голой пологой вершины холма, через которую ему предстояло перейти, и уже где-то там, у подножия спуска с неё, начинался его клайм. Том зашагал бодро и уверено, переступая через валежники и мелкий кустарник, обламывая одной рукой, на ходу сухие ветки деревьев, мешавшие продвижению, а во второй он держал карабин. И чем дальше углублялся в лес Том, тем гуще и прохладней он становился. К запаху хвои и листьев все больше примешивался запах гнили и застоявшегося воздуха.
С каждым пройденным ярдом, рюкзак становился все тяжелее и тяжелее, будто кто-то неведомый подкладывал ему незаметно в рюкзак кирпичи. Руку стало ломить от Карабина, который он нес. «Надо привязать к нему веревку и закинуть за плечи, а то руки будут, наверное, болеть завтра. Нет, веревку нельзя привязывать – вдруг медведь выскочит и что тогда – пиши пропало? Нет уж, так лучше понесу, чёрт с ними с руками. – Мелькали мысли в голове у Тома, – хорошо, что я все-таки купил этот карабин, как будто заранее предвидел что придется его так долго таскать, а купи я другой – тяжелый, вообще бы без рук остался». «Вечером надо позвонить Билли, рассказать, как тут замечательно и хорошо, – мысленно строил он планы, – надо будет что-нибудь сварить вкусненькое и сытное, а то много калорий, наверное, потрачу за дорогу».
Через двадцать минут у Тома уже болели от тяжести плечи, пройдя еще пять минут, он повалился на лежащее на его пути бревно, скинул лямки рюкзака и сделал первый привал, дав самому себе на это пять минут, как и условился сам с собой.
Через пять минут он продолжил своё движение, но рюкзак, как ему показалось стал еще тяжелее, но зато и увеличилось упорство, с каким Том двинулся в путь. «Надо было, наверное, еще и из рюкзака кое-что выложить в бочки – легче было бы идти, – продолжил он рассуждать про себя. – Хотя, что там можно было выложить? Здесь у меня все самое ценное: телефон спутниковой связи, солнечная зарядное устройство, фонарик, металлоискатель, к тому же это все могло разбиться, падая с высоты. Нет, я все-таки все сделал правильно, может только запасное бельё, да обувь можно было переложить, но оно не такое уж тяжелое».
Так за размышлениями прошел час и Том снова сделал привал на пять минут. Но когда прошли отмеренные им самим пять минут он понял, что продолжить путь не в силах, его мышцы не смогли восстановиться за короткое время и Том дал себе на отдых еще пять минут. «Хорошо, что здесь в лесу прохладно, а то как на открытом месте… Да, – задумчиво подумал Том, глянул на часы. – Пора, а то так и до ночи не доберусь». За следующий час он каждые пятнадцать минут останавливался передохнуть, но не садился, а стоя приваливался к дереву, переводил дух пару минут и снова двигался дальше. К концу часа он просто валился от усталости с ног, пот застилал ему глаза, а футболка на спине вся промокла. «Нет, к черту режим, надо как следует отдохнуть и размять плечи, – твердо для себя решил Том».
Когда он немного отдышался, то заметил видневшуюся сквозь редкие деревья, высокий горный холм, через который предстояло Тому перейти. А там, как он думал, уже под горочку легче будет идти. Это его приободрило, а еще через полчаса, отдохнувший, он уже готов был продолжать движение.
Лес уже почти заканчивался и начинался мелкий кустарник, как вдруг из-под самых ног Тома, с шумом выпорхнула большая птица, тяжело взмахивая крыльями. От такой неожиданности Том испугался так, что аж ёкнуло сердце, он шарахнулся назад, споткнулся, упал на спину, руками от испуга пытался сныть карабин с предохранителя, но ему это никак не удавалось. Попытался встать на ноги, но и это ему не удалось, мешал отяжелевший рюкзак за спиной. Страх еще некоторое время разлаживал координацию его движений, Том выделывал какие-то немыслимые «кренделя», махая ногами и руками, лежа на спине, но не подкрепленный новыми угрозами, постепенно утихал. Когда же до Тома дошла вся комичность его беспомощного положения, он даже рассмеялся тихонько и по-детски отругал сам себя в слух:
