Ребёнок (о боги, она такая очаровательная, каждый раз, когда я смотрю на неё, я вижу Ревика, и мне просто хочется сжать её, и это самое душераздирающе красивое чувство на свете) был внутри, в защищённой ОБЭ кроватке.

Свет нашей дочери был привязан к конструкции — не только над башнями Госсетт, но и над Манхэттеном. Я чувствовала, что Ревик тоже втянут в эту конструкцию… и Касс, и даже Мэйгар, вероятно, с тех пор, как он был пленником в Южной Америке.

Странно, но я не чувствовала ни Касс, ни Териана в качестве столпов — только Мэйгара и ребёнка.

Я чувствовала Ревика значительно отчётливее, чем любого из них, вероятно, из-за экспоненциально более развитых структур, которыми он обладал, и его гораздо более высоких «фактических» баллов за телекинез.

Они каким-то образом использовали эти структуры как связующее звено между Барьером и физическим миром, что имело смысл, поскольку Ревик однажды сказал мне, что элерианец сам по себе уже является связующим звеном между Барьером и физическим миром.

Он сказал, что это и есть наше главное предназначение.

Так что да, Ревик был скрытым звеном, тем самым, которое он, Врег и Балидор так старались найти.

Всё это имело смысл. Я знала, что Ревика это взбесит до чёртиков, но всё это имело смысл.

Это тоже могло подождать, по крайней мере, сейчас.

Менлим держал Ревика в подвале, а мы находились наверху с ребёнком. Мы нейтрализовали Касс (слава богам), и теперь нам оставалось иметь дело только с Тенью и остальными. Так что теперь первоочередной задачей было вытащить Ревика, Мэйгара, Джона, Врега и остальных отсюда целыми и невредимыми, пока Балидор не решил взорвать здание вместе с нами.

Так что да. Вздох.

Я вроде как зациклилась на этом, не так ли?

Я уже говорила, что чувствовала себя довольно странно?

Было странно продолжать называть её «ребёнок».

Я не знала, как её ещё называть, и даже не знала, стоит ли придумывать прозвища… без Ревика, я имею в виду. Конечно, мне определённо придётся подождать Ревика, прежде чем придумывать какое-либо «официальное» имя, но даже выдумывание прозвища казалось странным, когда он там внизу, имеет дело с заклятым врагом своего детства.

Может быть, теперь я смогу называть её «мишкой»^[8], как это сделал Варлан, когда впервые взглянул на неё. Или, может быть, я могла бы спросить у Чандрэ, как звучит слово «ребёнок» на арабском или хинди… или на прекси?

А, погодите. Я это знала.

Lilai’i — это ребёнок на прекси.

Я вспомнила, что Ревик использовал это слово, когда говорил о Сиккиме. Он был расстроен, рассказывая обо всех lilai’i, которых он видел, об их несчастных черепах и костях, сломанных и сожжённых на земле, и о том, как это было ужасно.

Это была наша первая брачная ночь.

На какое-то время в ту ночь он был опустошён тем, что сделал, будучи мальчиком-телекинетиком, который был прикован цепями на протяжении ста лет. Мы оба находились под кайфом от сумасшедших свадебных тортиков Тарси, и Ревик очень расстроился и загрустил, рассказывая мне о Сиккиме. Тогда он думал, что помогает этим детям — спасает их от пожизненной боли.

Освобождает их.

Это был акт любви, хотя и ошибочный.

Итак… Lilai’i? Или, может быть, просто Lilai.

Это не должно его обеспокоить, во всяком случае, как временное прозвище чисто из целесообразности. Ну, то есть, после определённого момента становилось странно называть своего собственного ребёнка «ребёнок», не так ли? Хотя, наверное, я всё равно это делала, только на другом языке. И всё же, это по-другому.

Во всяком случае, в моей голове это звучало по-другому.

Итак, Касс.

Да, я ударила её довольно сильно.

Честно говоря, я, возможно, переборщила. Я помнила, как хорошо она управлялась с телекинезом на крыше отеля «Дом на Холме», и да, я не хотела рисковать. Поэтому я вырубила её, а затем, на всякий случай, сломала большую часть структур, которые она использовала для телекинеза.

Тарси, похоже, решила, что это хорошая идея.

И да, к тому времени из-за всего этого света я чувствовала себя довольно странно, а затем впервые взяла на руки малышку Лилай. Конечно, мне пришлось потратить первые несколько минут, чтобы успокоить её, потому что единственной матерью, которую она знала, была Касс, и она только что увидела, как Касс рухнула на ковёр и не встала.

После этого Лилай кричала во всё горло.

Я действительно забеспокоилась, что травмировала её.

Но сейчас она казалась более спокойной.

Она сидела у меня на руках, настороженно наблюдая за мной, но я видела, что она больше не боится — не так, как раньше. Время от времени она поглядывала на лежащую на полу Касс, но Лилай, казалось, понимала, что Касс всё ещё жива и просто спит.

В свете Лилай было полно всякого безбожного дерьма.

Даже Тарси сказала, что нам придётся защищать её от Дренгов, пока мы будем пытаться всё исправить — и да, пока мы будем сбегать отсюда.

Потому что нам придётся пуститься в бега, по крайней мере, временно.

Теперь я знала, с кем имею дело в лице Тени.

Я знала, кто он такой — или, точнее, что он такое. Я знала, что мы не сможем убить его, по крайней мере, не так, как мы с Ревиком говорили об этом раньше.

Конструкция, которая жила над Манхэттеном, сильно затряслась, накренившись на моих глазах, когда мы вырубили Касс, особенно после того, как Данте и Сурли разобрали ОБЭ над кроваткой малышки Лилай.

Я вынуждена была предположить, что Тень послал сюда людей, чтобы помешать нам захватить Лилай.

Или он уже находился в бегах.

Поскольку наш ребёнок вышел из игры, мы должны были предположить, что они попытаются взять Ревика.

Так что да, мне действительно нужно спуститься вниз.

— Мост!

Я очнулась, только тогда осознав, что оказалась в Барьере.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Тарси, потому что это она заговорила. Поудобнее устроив Лилай на своём бедре, я коротко улыбнулась моей маленькой девочке, и она застенчиво улыбнулась мне в ответ. Она всё ещё выглядела растерянной и настороженной. Я понимала, что она ещё не решила, была ли я плохим парнем, но это нормально.

Ну, то есть, почему бы ей не считать меня странной, учитывая то, что я только что сделала?

— Мост? — позвала Тарси уже более приглушенным голосом. — Ты с нами, сестра? Мы здесь не закончили. Ещё есть работёнка. Да? Или ты хочешь бросить своего мужа позади? — добавила она более язвительно. — Устала от него, может быть?

Я рассмеялась, качая Лилай на своём бедре.

— Да не особенно, нет.

Я произнесла эти слова со светом, посылая этот свет Лилай в нежных поцелуях. Она слегка моргнула от яркого света, затем чихнула, всё ещё глядя на меня с замешательством в бледных глазах, сжимая рубашку Ревика, застёгнутую на моей груди. Её aleimi по-прежнему оставался отстранённым и напряжённым.

— Мы ждём твоих приказов, Высокочтимая, — сказал Варлан значительно более вежливым голосом, чем Тарси.

— Ладно, ладно, — я выдохнула, глядя на Касс сверху вниз.

До меня дошло, что я точно знаю, что будет дальше.

Я говорила быстро, почти не переводя дух.

— Варлан, я хочу, чтобы ты, Стэнли, Чан, Сурли и Данте остались со мной, — я посмотрела на остальных. — Тарси, Риг, Викрам, Ярли, Анале… доставьте малышку Лилай к месту встречи. Возьмите с собой и Касс. Не снимайте с неё ошейник. Свяжитесь с Балидором, как только выйдете из конструкции, и расскажите ему, что случилось. Скажите им, что мы отправимся в путь, как только получим Ревика.

Тарси закатила глаза.

— Может, ты ещё напомнишь нам дышать, Высокочтимая Всезнайка?

Я усмехнулась, потом кивнула головой в сторону двери.

— Идите, — сказала я. — Ваш эскорт ждёт вас в вестибюле.

— Эскорт? — пробормотала Чандрэ.

Я посмотрела на неё, моргнув. До меня дошло, что я забыла сказать это вслух.

— Да, — сказала я, покачивая Лилай на бедре. — Мэйгар. Джон. Врег. Ниила. Локи, Пагодж… — я замолчала, посылая ей остальные лица в упакованном виде, чтобы сэкономить время. — Сейчас они направляются в вестибюль. Я сказала им, что вы придёте. Команда Локи отправится с вами на транспорт вместе с Лилай. Я могла бы оставить с собой ещё нескольких.