– Но пойми одну вещь, – продолжил Джон. – Не всё, чем мы тут занимаемся, обязано подчиняться уставу. Иногда приходиться поступать иначе. Оглянись, сержант! Мы в чужой стране. Кругом война. Тут не пройдут игры по честным правилам. Порой приходиться выполнять миссии, о которых остальному миру не обязательно знать. Понимаешь меня?

Джон двумя руками ухватился за плечи солдата, и тот в одночасье ощутил мощь этого воина, который определённо знал о чём говорил.

Может и вправду за этим стоит нечто такое, о чём обычному сержанту не положено знать? Может лейтенант выполнял особую миссию? А кто знает? Это же должно быть известно только ему и кому-нибудь из главнокомандующих. Может сегодня и решился исход войны? И теперь он – непримечательный парень из глуши Западней Виргинии неким образом связан с этим исключительным событием. Может и о нём вспомнят в книгах истории?

– Это секретное задание, и никто об этом не должен знать! Я не могу рассказать о миссии, иначе мне пришлось бы убить тебя. – Джон словно прочёл мысли простака и добавил. – Если ты выполнишь мою просьбу, обещаю сделать всё, чтобы тебя не забыли, когда настанет время торжества, хорошо?

Слова Джона гладили уши бедного сержанта. Он так и представлял, как возвращается в родные края и гордо красуется орденом перед всеми знакомыми. Он уже видел, как его статую ставят рядом со статуей героя Третьей Мировой Войны – его одногорожанина Дэвида Кроули, который спас во время войны 1200 сирот. Может и заслуга сержанта поменьше заслуги Кроули и жизнью он не рисковал, как последний, но кому до этого есть дело, когда на груди блестит эта ослепляющая золотая медаль героя войны?

Джон видел, как этот солдат уже достиг Валгаллы в своих грёзах. Он был у него в кармане. Джона это даже улыбнуло, впервые за весь этот кошмарный день.

– Так я могу рассчитывать на Вас, сержант?

– Конечно, сэр! – ответил он опьянённым голосом.

– Вот и отлично! Идите теперь на свой пост и продолжайте нести службу так же хорошо, как сейчас. И запомните, никому ни слова!

– Слушаюсь! – теперь уже с уверенностью произнёс пока ещё неизвестный массам герой.

Джон похлопал его по плечам и дал честь. Сержант даже чуть растерялся от наплыва гордости. Он тоже поднёс руку к виску и встал смирно, набрав полную грудь воздуха.

Джон опустил руку и поспешил удалиться, пока вокруг сержанта продолжал витать заряжённый патриотизмом и чувством гордости воздух.

– Сержант Даниэль Бракколи, – издалось из-за спины Джона. Он остановился.

Джон повернулся и непонимающе посмотрел на сержанта.

– Что, сержант?

– Даниэль Бракколи – мое имя, сэр. Когда сообщите руководству о миссии, не забудьте меня, пожалуйста.

Джон смотрел на сержанта и удивлялся, как можно быть настолько наивным, да даже нет, настолько тупым, чтобы не понять, что это обычный развод. А еще его сильно начало интересовать, люди выше какого уровня IQ могут призываться в армию Нью-Йорка. Джон мог бы с ходу назвать семь собак, которые были и то умнее сержанта Браколли. А он в жизни видел всего восемь собак.

– Хорошо, – еле уговорил себя ответить Джон.

– Бракколи, Вы запомните? Это как брокколи, только вместо О нужно говорить А.

Не верящий своим ушам Джон молча кивнул головой. И все-таки нет, Джон понял, что может назвать восемь собак – умнее, чем сержант. Больше терпеть глупости солдата Джон не мог. Он поспешил уйти оттуда.

Солдат же вернулся в комнату пропускного пункта и сел рядом с другим солдатом-вахтером. Второго солдата чуть удивил одурманенный сослуживец. Он смотрел на него и понимал, что тот витает где-то далеко в своих небесах.

– Ну что ты узнал у него? – спросил второй солдат, но не смог вернуть сержанта на землю. – Сержант, посмотрите! Лейтенант двигался на запад. Данные остались в резервной базе, но из основной они были стёрты несколько минут назад. Он что-то пытается скрыть.

Сержант медленно повёл на второго солдата свой взгляд.

– Если он удалил данные в основной базе, – сказал он каким-то пафосным, несвойственным себе голосом. – То и из резервной базы мы это обязаны стереть!

– Но так ведь нельзя! Что происходит?

Сержант одарил сослуживца странным взглядом, который то ли должен был напугать его, то ли заинтриговать. Но ни то, ни другое не получалось, ведь взгляд второго солдата был нацелен на муху, витающую безмятежно над головой сержанта. Бедная муха скорее всего и не подозревала, что кружится над будущим героем своей страны.

– Не спрашивай, что происходит, солдат!

– Но почему? – второй солдат продолжал больше смотреть на наглую муху, чем на сержанта.

Сержант взял паузу. Видимо она должна была подчеркнуть серьёзность происходящего и нагнетать обстановку.

– Если я скажу тебе, то мне придётся убить тебя.

Второй солдат с недоумением вглядывался в своего безумного собеседника.

…Джон проходил сквозь толпы солдат. Одни бегали, одни просто сидели в курилке, хотя сторонников традиционного курения становилось всё меньше и меньше. В эти дни больше встречались те, кто предпочитал сойлы – аппараты, которые прижимались ко рту и доставляли наслаждение сойлерам – принимающим этот наркотик – опьяняя их газом со всяческими психоделическими, наркотическими ингредиентами. Ещё больше было тех, кто предпочитал “Визуальный поток” – наркотик для глаз, или “Аудоирест” – аудионаркотики. Но солдатам такие развлечения не дозволялись во время войны, так что приходилось довольствоваться сигаретами – пережитками прошлого.

Пройдя мимо огромного количества военной техники и солдат, Джон наконец зашёл в медцентр. Глаза Джона пытались побыстрее привыкнуть к белым стенам медцентра и ярко-белому люминесцентному освещению.

– Обязательно такое яркое освещение? – спросил Джон, прикрывая ладонью глаза.

– Если свет яркий, значит так и нужно, – донёсся женский голос из-за стеклянной двери.

Джон прошагал вперёд. В комнате со стеклянными стенами, сидела девушка в белом докторском халате и обследовала руку одного солдата. Джон молча встал в сторонке и стал ждать. Длинноволосая девушка взяла со стола небольшой цилиндрический аппарат и одним из краёв наложила на раненую руку солдата. Рана, которая до этого красовалась на левом плече солдата и кровоточила, зашилась, не оставив малейшего следа, кроме уже потёкшей по руке крови. Девушка салфеткой потерла больное место и с руки бесследно пропали все напоминания о ране.

Солдат поблагодарил её и быстро удалился из медцентра. Девушка поставила все приборы на стол и встала. Только сейчас Джон заметил стоящего рядом с ней биоробота класса М-5 – робота, чей металлический скелет был покрыт пластической оболочкой, которое придавало ему формы человека, очертания человеческого тела и лица.

– М-5 4990, приберись тут, – сказала девушка роботу.

– Слушаюсь, Доктор Элиот! – ответил робот с мягким женским голосом, хотя нотки механического начала в нем всё же улавливались.

Девушка повернулась в сторону Джона и с улыбкой на лице посмотрела на него. Джон не мог оторвать взгляд от её больших зелёных глаз и румяных щёк. Он смотрел ей в глаза, горя желанием утонуть в их безграничной красоте. Если б только он мог, он тотчас же бросился бы в эти зелёные реки радужки с оттенками жёлтого и голубого. Эти реки с бешеным потоком унесли бы его в глубины её глаз, в эту пленяющую черноту, туда, где стирается грань между реальностью и вымыслом, между вселенной и пустотой. Если бы он мог… Но он способен лишь издали наслаждаться их видом.

– Опять ты засмотрелся, – неловко произнесла она.

– Опять, – неловко ответил он.

Они встретились взглядами на мгновение и снова отвели глаза в сторону. Но улыбка на лице Джона простояла недолго.

– Что-то стряслось, Джон? – заметив это, спросила девушка.

– Нужно поговорить наедине.

Девушка неоднозначно посмотрела на него. Она знала, раз он так огорчён, значит произошло нечто важное.

– М-5 4990, зайди на дежурство вместо меня, – снова обратилась она к мед-роботу.