Во дворце ярко сияли великие духи света, отражались в мраморных стенах, не оставляя ни одного темного уголка. Меня никто не останавливал, но я уже при первом разветвлении коридора растерялась, не имея понятия, куда двигаться дальше… Возможно, господа жрать соизволят, а тут я приперлась, измотанная, раздраженная и требующая. Выдохнула шумно, порывисто, от души. Затем глянула в сторону стражи у входа. На каком языке говорят эти эльфы? Если общего не понимают, то будет проблематично узнать у них дорогу, а оттягивать с желаемым нельзя, потому что наверняка вся решительность не продлится долго. Но таких, кто не говорил бы на общем языке в Фадрагосе, я не знала. Впрочем, мне повезло, мало того, что язык эльфы знали, так еще и вполне любезными оказались. Правда, сначала косились по сторонам, потом сурово спросили, зачем мне понадобился правитель в такой поздний час, но моя настойчивость и, возможно, безобидный вид победили. Вскоре мне в подробностях объяснили не только, где искать кабинет Волтуара, но и заверили, что он из него выбирается редко, особенно ради каких-то там ужинов.

Петляющие коридоры, шикарные лестницы с позолоченными перилами и богатыми коврами, кажется, бесконечно уводили меня в бездну. Мой шаг замедлялся с каждым пройденным метром, но я буквально на негнущихся ногах заставляла себя идти вперед. Сердце сжималось сильнее, ком в горле становился ощутимее, а внутри что-то медленно умирало. Гасло. Что-то важное, что заставляло верить в чудеса. Я поднесла руку к висящему на красивой, деревянной двери амулету, хотела ухватиться, чтобы духи сообщили Волтуару о посетительнице, но вспомнила сплетни, подслушанные у дворика с фонтаном. Не выставит ли правитель меня из дворца так же, как предыдущую девушку? С одной стороны, хорошо, ведь тогда я не буду чувствовать себя виноватой перед Елрех и избегу участи постельной игрушки, а с другой – плохо. Прежде всего я стараюсь не для фангры, у которой и без меня жизнь обустроена. Причем без меня даже лучше, чем со мной. Вновь потянулась к амулету, вспоминая, как Волтуар разрешил обращаться к нему, если что-то понадобится, но закусила губу и отступила. Еще немного потянуть время. Проблемы сами собой, конечно, не решатся, но еще немного побыть правильной. Побыть собой…

Я села напротив двери, прямо на пол. Обхватила ноги и положила голову на колени. Сердце немного расслабилось, дыхание выравнивалось. В самом деле, лучше подождать, когда Волтуар освободится от работы, чтобы не рисковать лишний раз. Очередное оправдание? Возможно. Но иначе не получается. По-другому я не могу.

В голове царило какое-то тоскливое опустошение. Будто и вправду все четкие мысли вырубили. Только рваные, безотчетные… глупые.

– Асфирель, – едва слышно позвали меня.

Я чуть потянулась и нахмурилась. Совсем не заметила, как задремала. Но весь сон схлынул, когда я подняла голову и, глядя в голубые, змеиные глаза, мгновенно вспомнила последние события.

– У вас все хорошо? – с участием спросил правитель.

– Да, почтенный Волтуар, – пролепетала, быстро опуская глаза.

Сердце бешено заколотилось, а в ушах забарабанило. Меня затрясло.

– Сколько вы тут просидели? Замерзли? – он прикоснулся к моему плечу. – Вам необходимо согреться.

– Мне необходимо поговорить с вами, – выдавила из себя.

Услышала свой голос безжизненным, мертвым. Это был не мой голос, совершенно чужой.

Ну здравствуй, Асфирель. Тебе удалось загнать Аню в угол.

– Надо было сообщить мне, что пришли. Пойдемте, – подал руку правитель, помогая подняться.

В кабинете засияли духи, но приглушенно, не ослепляя. Я осмотрелась: оббитый зеленым сукном стол громоздился по центру; заваленные свитками и тяжелыми книгами полки и шкафы примостились у двух стен; богатый, золотых оттенков диван стоял сразу у двери, а напротив огромное окно, выходящее в сторону той части парка, которой я ежедневно ходила от выделенного нам домика ко дворцу. Цветов в кабинете было гораздо меньше, чем расставляли по коридорам.

– Можете присесть, – любезно разрешил Волтуар, указав на диван.

Сам он опустился в удобное кресло за столом. Я снова потупилась, не смея прямо смотреть на правителя. Это разрешалось вне дворца, вне региона Цветущего плато, а тут считалось дурным тоном, а если еще наглости добавить – так и вовсе оскорблением.

– Благодарю, почтенный Волтуар, но если можно, то я постою.

– Как вам угодно. О чем вы хотели поговорить?

Я из-под ресниц заметила, что он отвлекся на небольшой свиток. Стало так трудно, будто мне доступ к кислороду перекрыли. Воспоминание о доме немного прибавило решительности, но не помогло даже рот приоткрыть, а вот картинка мертвой воровки, мною убитой, между прочим, и кинжал, прошедший сквозь мою руку… Это я еще тогда не увидела ножевые раны в своем животе, зато шрамы могла разглядывать сколько угодно. И это ужасное чувство, будто кожа плавится, хотя на самом деле все было в порядке. Воображение иногда злобно шутит, чересчур реалистично.

– Девушки, из которых вы выбираете любовниц, – я сглотнула, но лишь горло царапнула. – Как попасть в их число? И можно ли туда попасть обычной… человечке?

Волтуар заинтересованно взглянул на меня. Посидел немного, а затем отложил свиток, лениво поднялся из-за стола и медленно направился ко мне. Я непроизвольно отступила, но сразу же заставила себя замереть. Сладкий запах сегодня был разбавлен горчинкой. Волтуар обошел меня, остановился у плеча и тихо произнес:

– Обычно хватает одной мимолетной встречи. Первый взгляд говорит о многом. Если девушка с первых мгновений привлекла внимание, задержала его, значит, она может попытать удачу. – Склонился ко мне, и я кожей ощутила шумный выдох шан’ниэрда, едва устояла, чтобы не отшатнуться, но справилась. Он продолжил: – Но иногда встречаются девушки, которые умеют удивлять. С первого взгляда они отталкивают, вызывают брезгливость. Например, грязные, в дикарских лохмотьях, но с таким взглядом словно перед ней равный. И я бы многое понял, будь она хотя бы эльфийкой. Да и те не позволяют себе подобных вольностей, а тут – человек. Человек грязный, без сословия, без гильдии. Без прошлого. Возможно, больна – так я подумал тогда, чтобы успокоиться и оправдать ее. Асфирель, я не привык, когда меня рассматривают как диковинку.

Я невольно съежилась, вспоминая нашу первую встречу.

– Простите, почтенный…

– Но со второго взгляда, – перебил он, чуть повысив тон, – я рассмотрел нежность, хрупкость и изящность. Однако высокомерие и самоуверенность никуда не исчезли, даже когда вы были напуганы и, как мне показалось, горевали. Проявить снисходительность ко мне… Я впечатлен.

– Я для вас диковинка? – мой голос дрогнул.

– Вы можете занять место среди претенденток для меня, – разрешил он, игнорируя вопрос. Хотя подтверждение не требовалось. Все предельно ясно: я заинтересовала его непривычностью; он приглядывался ко мне так же, как я с любопытством смотрела на Фадрагос и оценивала его дикость.

Волтуар не отстранялся, по-прежнему касаясь дыханием моей щеки. Я продолжала дрожать и ничего не могла с этим поделать. Это был не страх, а что-то другое. Наверное, ненависть, презрение… И кажется, к себе. Правитель, наконец-то, отступил, а после бодро подошел к столу, вновь сел в кресло, но теперь смотрел на меня иначе. Словно старался скрыть удовольствие, но у него плохо получалось. У правителя-то? Не поверю! Теперь уже точно никому и ни во что тут не поверю! Он молчал, но и не спешил отпускать меня. Я постепенно начинала злиться, но не позволяла ни единой эмоции проскользнуть наружу.

– Я прикажу подготовить для вас необходимое соглашение, – нарушил он тишину. – Его могли бы принести сейчас, но подождем до завтра. Придете ко мне утром и повторите свое желание. Комнату для вас подготовят. Если у вас нет ко мне больше вопросов, можете идти.

– Комнату? – переспросила я, не успев сформулировать вопрос полностью. – Простите, почтенный Волтуар, мои спутники тоже будут рядом со мной?